- Мы приехали, чтобы отдохнуть на природе. Если мы и касались в своих разговорах истории мегалита, то я уже не помню, кто и что говорил. Это был обычный треп. Оставьте меня в покое!

Оставаясь один, Кир размышлял о том, что успел разглядеть в Зеркале. Он спрашивал себя, могло ли это быть правдой? И действительно ли это был Павел Долгов? Именно Долгов – тот самый, который пропал. Не копия, не клон, не прототип...

- Ты слышал что-нибудь о методе холотропного дыхания?(*) – допытывался Достоевский, сменивший в очередной раз Азиата.

(Сноска. Метод холотропного дыхания был придуман С. Грофом и его женой Кристиной в 1975 году. Для изменения сознания, при котором можно пережить выход из тела или опыт прошлых жизней, применялось сочетание так называемого связанного дыхания, когда между вдохом и выдохом не делается паузы, и музыки, вводящей в состояние транса: африканские барабаны, тибетские трубы и т. п.)

- Читал, - ответил Кир, - а что?

Ему иногда было скучно, и он соглашался поговорить на отвлечённые темы. Не то чтобы он верил, будто темы, поднимаемые тюремщиками, могут быть отвлеченными, но когда ему надоедало играть в молчанку, он пытался прощупать собеседников. Вдруг да получиться разузнать, откуда у них вообще взялась информация про их группу? В бункере у Пат затесался предатель, это было очевидным. Кир мечтал вычислить его или хотя бы заполучить намек.

Достоевский всегда радовался, когда ему отвечали:

- Тогда ты, милый отрок, поймешь, о чем я хочу поведать. Ритм, дыхание, наркотики – все это открывает дверь в бессознательное. Есть ли гарантии, что наши видения существуют объективно и независимо от нас?

- При чем тут наркотики?

- Это вторая ступень. Тебя планировалось использовать в темную, неужели не понимаешь? Каменные зеркала трудно включить. Когда не удается найти человека, наделенного особым даром, в ход идут стимуляторы. Быть может, ты читал не только о холотропном дыхании, но и о секретных техниках закрытых мистических организаций? Был в 19-ом веке Орден мартинистов...

Кир изумленно пошевелил бровями: про мартинистов, у которых был доступ к «Русскому зеркалу», ему когда-то поведал Белоконев.

- Всевозможные видения умели вызывать еще со времен первобытных общин, - вещал Достоевский. - Ритуальные танцы и воскурение дурман-травы устраивали центрам мозгового контроля «белый шум», забивая частоты. Так подбирались наиболее эффективные тональности вибрирующих шаманских бубнов. Но потом на арену вышли психоактивные вещества и победили в конкурентной борьбе.

- А при чем тут мартинисты?

Достоевский широкой улыбкой приветствовал нарождающийся диалог:

- С их подачи в оккультных практиках стали повсеместно использовать наркотики. После того, как между Старым Светом и Африкой наладились устойчивые связи, Европа узнала о психоделике из корней ибоги. Этот вечнозелёный кустарник произрастает в тропических лесах, и тамошние шаманы использовали его в ритуалах, чтобы общаться с духами. В 1867 году кустарник ибоги продемонстрировали на Всемирной Парижской выставке. Его экстракты хотели использовать в лекарственных формах, но первые же эксперименты показали: при больших дозах ибогаина (* алкалоид ибоги) люди начинают видеть необычные вещи. Мартинисты использовали ибогу во время обрядов. Наркотик раскрывал «третий глаз» любому человеку, даря чудо ясновидения. Чеслав Чинский употреблял ее, когда работал с Зеркалом Митридата Евпатора.

- Мне-то что с того?

- В наши дни ибогаин стал вне закона, - пояснил Достоевский, – но некоторые особо горячие головы до сих пор пытаются с ним экспериментировать. Рано или поздно твои так называемые «друзья» посадили бы тебя на этот наркотик. Чтобы Каменное зеркало заговорило, необходимо расширить сознание.

- Опять вы про зеркало! – воскликнул Кир. – Никакой ибоги мне не предлагали, а если бы предложили, то я бы отправил этого придурка в далекое пешее путешествие. Уж поверьте, я не враг самому себе.

- Не ибогаин, так аяуяска (*Сноска: лиана из дождевых лесов Эквадора) или любая иная дрянь.

- Вы всерьез это употребляете? – заинтересовался Мухин. – Все эти «телепатины»? Без них совсем никак?

- Лично я – нет, - терпеливо пояснил Достоевский. – Но я знаю людей, которые их употребляют всерьез. Они утверждают, что самое сложное – это первый этап, первый уровень инициации, на котором часто ломаются начинающие шаманы. Они застревают на ступени «коллективного бессознательного», полагая, будто видят истинное строение Вселенной. Однако это ложь, всего лишь иллюзия. Двери на следующий высокий уровень Мира открываются немногим. И ключ к ним – в тренировке и в генетике. В генетике даже больше. Кирилл, ты ведь был выбран в операторы Сокгёна не случайно! Ты доказал, что способен с ним работать, не так ли?

- Я вам уже говорил…

- Не начинай! – он поднял руки в знак протеста. – Это все ни к чему. Я уверен, что ты был включен в группу по результатам тестов. Зеркало, Кинжал и Чаша пришли в Европу с Востока. Чтобы использовать их, нужны сома и хаома - священные напитки древних индоариев, которые делались из настойки грибов. Это живая и мертвая вода. И если ты еще не пробовал ее, то рано или поздно тебя заставят испить ее до дна. Ты этого не избежишь.

- Глупости, - сказал Кирилл. – Я не стану принимать наркотики.

Достоевский покачал головой:

- Хотел бы я иметь твою уверенность в завтрашнем дне, но кто предал однажды, предаст и вторично. Где они, твои хваленные друзья, ради которых ты готов на все? Даже на лютую смерть.

- Они придут за мной, - твердо ответил Мухин. – Они придут, и вот тогда вам всем мало не покажется!..

Наше время

...Разговоры в автобусе незаметно свернули на современную политику, и поднявшийся спор выдернул Кирилла из воспоминаний.

- Этим миром правят не просто глобалисты, здесь царят самые отшибленные иллюминаты! – горячился Геннадий. – Они знаете что сделали? Они зачистили гуманитарную сферу, лишив людей нормальной аналитики и ликвидировав научные центры, способные подвергнуть критике их инициативы. Критика отныне доступна либо маргиналам, либо неспециалистам, которых легко обвинить в профанации и глупости. В результате, эта так называемая «мистическая элита» творит что хочет, спокойно срастается с бизнесом и с государством. Они рушат национальные границы, упрощают национальную безопасность, обходят законы и трансформируют мир под себя. Здесь нет истории и больше нет политики! А то, что они называют этими словами, это часть их плана по распределению ролей. И, конечно, пропаганда.

- Как будто в нашем мире, откуда мы явились, было не так! – фыркнул Володя. – Тоже шаг влево, шаг в право – и ты сторонник теории заговора.

- Немного не так, - упрямился Белоконев. – Местные иллюминаты и транснациональный капитал имеют гораздо большую силу, чем наши.

- Вик, а ты чего такой смурной? – спросил вдруг Грач, пристально вглядываясь на Соловьева. – Молчишь все время, слова не сказал за всю дорогу.

- А? – Вик вздрогнул и поспешно улыбнулся встревожившейся Миле, которая тоже теперь смотрела на него вопросительно. – Нет, задумался немного.

- Мы тут про глобальные интересы спорим.

- Я в этом не специалист, - открестился Соловьев.

Автобус замедлил ход, заскрежетав тормозами, и, дёрнувшись в последний раз, замер. Друзья приникли к окнам

- Кажется, приехали, - проговорил Белоконев. – Грузовик впереди тоже остановился.

- Амбухиманга, - подтвердил водитель и добавил по-французски. – Дальше не поеду. Дальше, кто хочет в гостевой дом, идет пешком.

18.6

18.6/8.6/1.6

Виктор Соловьев. Межгорье. Месяц назад

Приезд Вещего Лиса на сей раз вызвал сумятицу в его мыслях и чувствах. Вик был многим ему обязан, в том числе и жизнью, но этот человек всегда оставался для него загадкой. Он не мог его «просчитать», как делал это с другими. И даже если ему порой казалось, что он понимает тайные мотивы Лисицы, то потом обнаруживалось, насколько крупно он ошибся.