Вик кашлянул, представляя. Мотнул головой:

- А все-таки что именно вынесли из квартир? Хоть примерный список...

- Да говорю же, сущую дешевку. Например, у последнего сперли поддельный египетский папирус. Фальшивка 20-го века. Бедолага, небось, сам не знал, как от нее избавиться, рвал на голове волосы, что дал себя обмануть и купил такую дрянь. Если б вежливо попросили, то сам бы отдал, наверное. Короче, из-за нее бы точно никто убивать не стал.

- Однако украли именно этот папирус… Неопытный воришка? – пробормотал Соловьев без особого убеждения.

- Не знаю, я искусствоведческих дел не вел никогда, - ответил Салимов, - но сомневаюсь, что кто-то станет подставляться раз за разом и тащить безделушки, когда квартиры буквально напичканы бесценными сокровищами. Да, чуть не забыл! Важный штрих: всех коллекционеров порешили особенным кинжальчиком. Вы орудие убийства Людмилы Москалевой видели на присланных фото? Вот примерно таким же действовал и предыдущий убийца. На месте позапрошлогодних преступлений орудия отсутствовали, но, судя по характеру ран, это был похожий трехгранный клинок, утолщающийся по направлению к рукояти.

- Помимо формы кинжала есть другие улики? Следы крови или иного генетического материала от предыдущих жертв на лезвии, например?

- Подробностей не знаю, извините. А в Москву нас не зовут, только бумажки требуют, - Селимов печально вздохнул. – Доказать, что Дмитрий причастен к тем убийствам, будет очень сложно. У него почти на все дни были безупречные алиби, и адвокаты грамотные, но модус операнди, как говорится… Тех бедолаг перед смертью мучили, а жену свою Москалев буквально исполосовал. В аффекте или по иной причине – это покажет психическая экспертиза, но что-то общее во всем этом есть.

- Спасибо, капитан! – Вик потер лоб. – Сведения необходимо обдумать.

- Думайте, конечно. Не хочется говорить о секте, начальство, сами понимаете, такого не любит, но, похоже, что и эту версию надо бы до кучи проработать.

- Почему? – спросил Соловьев.

- Да артефакт этот, говорят, ритуальный. Таким в древности приносили жертву служители религии Бон. Гималайский ножик, особенный, и чтоб всех одним и тем же предметом старины… В общем, подозрительно.

Распрощавшись с капитаном, Соловьев забил в поисковой системе фамилию супругов Москалевых. На экране появились тысячи ссылок. Про эту пару писали много и охотно, в том числе и про убийство. Вик пролистывал страницы, сканируя взглядом заголовки.

Мила выглядела потрясающе: стройная, ухоженная, но при этом в ней не было ничего крикливого, все смотрелось достойно – от неброских, но весьма дорогих украшений, до макияжа. Умница и красавица. Дмитрий Москалев рядом с ней походил на лощеного выскочку. Он был старше ее на десять лет. Опытный смазливый плейбой. Классически правильные черты чуть скрадывали жестокость, притаившуюся на дне темных зрачков, однако никакая фальшивая улыбка не могла полностью заретушировать его пещерную суть, а светский лоск – бешенный темперамент.

«Неужели ты не видела, с кем имеешь дело?» - с горечью подумал он.

Он нашел репортаж с похорон. На центральном фото совершенно седой отец Людмилы стоял над свежей могилой, убранной цветами, опираясь на руку молодой жены в черных очках. Лица его было толком не рассмотреть, но вся поза кричала о том, насколько происходящее невыносимо для него. Тут же, в статье – короткое интервью адвоката, выгораживающего своего клиента. «Это происки конкурентов, и я докажу, что Дмитрий Москалев не виновен в том, что ему предъявляют. Отпечатков пальцев на орудии убийства не найдено, что указывает, скорей, на действия опытного киллера, чем на человека, хватающегося за первый попавшийся предмет в состоянии умопомрачения. Не пройдет и недели, как Дмитрий Сергеевич выйдет под подписку, а потом его и вовсе оправдают».

Все лежало в открытом доступе, и просто удивительно, что Мила не читала этого прежде. Кажется, страх ее был слишком велик, и она боялась даже навести о муже справки. Потому что, если б навела, то не смогла бы держаться как ни в чем не бывало.

Прикрыв крышку ноутбука, Вик остался сидеть за столом, опирая подбородок на сомкнутые в замок пальцы. Поодаль стояла полупустая тарелка с макаронами по-флотски. Звонок Салимова застал его за поздним ужином, но теперь уж стало не до еды. Интуиция не подвела его, девушка и впрямь имела отношение к их проблеме.

- А жаль, - проговорил Вик чуть слышно, опуская кулаки на стол. – Лучше бы ты оказалась обычной мошенницей.

Людмила Москалева была ему симпатична, но увы, приходилось смириться с тем, что она действительно мертва, опознана и похоронена еще в январе. А то, что ее живая и здоровая копия обслуживала постояльцев в пансионате «Счастливая старость», имело только одно объяснение…

2.5

2.5.

Вик снова взялся за ноутбук и открыл программу скайпа. Напротив аватарки Патрисии Ласаль-Долговой горел зеленый огонек, и он, помедлив секунду, нажал вызов.

Пат отозвалась моментально:

- Ашор, привет! Как дела?

- Хорошо, - ответил ей Вик по-французски, ровно взирая на ее красивое лицо, обрамленное золотистыми прядями, выбившимися из прически.

Патрисия всегда следила за тем, какое впечатление производит ее внешность на окружающих. Красота была ее инструментом, и эта бросающаяся в глаза небрежность в волосах была неизменно просчитана математическим холодным умом. В точности, как и его прежнее имя, вроде бы случайно сорвавшееся с языка. Пат считала, что подобное обращение намекает на нечто связавшее их, превращая простой разговор в сугубо личный.

Но Вик не желал общаться на ее условиях. Эта игра давно его утомила.

- Послушай, Пат, сколько раз я просил тебя больше не называть меня Ашором? Все в прошлом, и ты прекрасно это знаешь.

- Для меня это не прошлое, и ты тоже это знаешь, - парировала Патрисия.  – Я все еще этим живу. Разумом и всеми чувствами я по-прежнему там, в Антарктиде. И мне не позволяют начать с начала, как некоторым счастливчикам.

Вик вздохнул, пряча глаза. Он намеренно хотел ее оттолкнуть, но Пат привыкла к его пренебрежению и умело скрывала, насколько сильно ранит ее равнодушный тон Вика. Они оба знали, что на самом деле происходит в их сердцах, но разговаривать иначе у них уже не получалось.

- Твое новое имя к тому же меня раздражает, - прибавила Ласаль. - Не желаю его слышать.

- Извини.

Пат чуть отвернула голову от камеры, являя чеканный профиль:

- Кстати, Адель сегодня спрашивала о тебе. Интересовалась, чем занят сейчас человек, покоривший ее смешными фокусами. Так что я ждала твоего звонка.

- Как поживает твоя дочь? – задал он вежливый вопрос. – Надеюсь, здорова?

- Физически да, но в остальном… ты же помнишь, насколько с ней непросто.

- Она по-прежнему пугает тебя?

- А тебя она разве не пугала? Особенно, когда рассказывала про своего отца. Разве не поэтому ты сбежал? Чувствовал, что занимаешь чужое место.

Патрисия снова смотрела ему в глаза, но Вик выдержал это и нашел силы невозмутимо пожать плечами:

- Если честно, мне иногда кажется, что ты многое себе надумываешь. Адель растет и все больше становится похожей на обычного ребенка. А ваши с ней общие сны и прочая фантастика лежат в области психологии, а не физики.

Пат дернула уголком губ, но скептичная улыбка умерла, не родившись.

- Мы ничего с ней не выдумываем. И Павел жив! Он шлет послания с той стороны как умеет. Мы обязаны вытащить его оттуда, понимаешь? Мы должны его спасти!

- Какой ценой?

- Я не понимаю твой вопрос. Любой!

Вик был уверен, что спасение пропавшего под обломками антарктического храма супруга волнует Патрисию в самую последнюю очередь, но промолчал, не желая затевать бесплодный спор.

- Ладно, оставим это. Разговор свернул не туда. Что случилось в Уфе, Аш? – спросила Пат, смягчая интонации. - Нет хороших новостей?

- Смотря что считать хорошими новостями. И для кого хорошими.