- За пределами Южно-Уральского заповедника меня практически ничего не удерживает, - добавил он. – Я могу приступить к работе, как только получу расчет на старом месте. Это займет примерно две недели.

- Отлично, - Пат снова улыбнулась, отчего в его груди разлилось счастливое тепло. - Вам нравится этот дом?

- Обстановка в нем вполне приличная. Да и цвет стен веселый.

- Любите красный?

- Он меня не раздражает.

- Тогда этот коттедж останется за вами. Добро пожаловать в «Яман», Иван Иванович!

15.2

15.2/5.2

Рядом с Патрисией все время находился Вик Соловьев. Взаимоотношения с ним напоминали Демидову-Ланскому американские горки: он то приходил в восторг от прозорливости Виктора и его толковых суждений, то раздражался от его вездесущности.

Про Соловьева и Ласаль-Долгову некоторые говорили, что они красивая пара: воплощение мужественности и женственности. Другие говорили, что Патрисия использует Виктора, третьи – что Вик использует ее. Иван ничего не говорил, но про себя признавал, что есть в этой паре нечто противоестественное. Возможно, его смущал факт, что Пат не соблюдала положенный траур и, несмотря на беременность, открыто появлялась с Соловьевым на людях. Сплетни ее не волновали, как и его, а вот Демидов-Ланской переживал их болезненно.

Иван не умел сходиться с людьми, а Пат, к которой он и подступиться не смел, весьма ценила мнение Соловьёва и прислушивалась к нему. Приходилось и ему сотрудничать с Виктором, хотя сотрудничество получалось кособокое, полное едкой горечи с его стороны и добродушной иронии со стороны Соловьева.

Иван ревновал Пат. Не только как женщину к удачливому сопернику, но прежде всего как блестящего ученого к дилетанту, который отчего-то был для нее столь важен.

Соловьев, скорее всего, догадывался, какую бурю вызывает в сердце нового сотрудника «Ямана». Вик замечал абсолютно все, и Демидов-Ланской был уверен, что даже самый первый их разговор начался с хорошо обдуманных фраз. Он сначала не понял их до конца, но позже сумел расшифровать.

- Наконец-то я имею честь познакомиться с самым хладнокровным физиком в «Ямане», - произнес Виктор в тот день, когда Иван окончательно переехал в «Маки».

Соловьев встретил его у КПП, где пришлось бросить городскую машину, и любезно помог перегрузить вещи на сидение электрокара. Электрокар был тесным и неприспособленным для транспортировки грузов, за коробками пришлось ездить дважды. Вот во время второй поездки, когда они оба уже слегка пригляделись друг к другу, и состоялся их диалог.

- Вы считаете меня хладнокровным? – уточнил Демидов-Ланской. – Почему? Вы совсем меня не знаете.

До этого они виделись мельком и вряд ли обменялись парой слов за исключением приветствий.

- Так вас охарактеризовала Пат, и я, пожалуй, соглашусь. Если бы я не знал, зачем вы здесь, то принял бы вас за начальника службы безопасности. С таким непроницаемым лицом вам бы допросы вести.

Соловьев добродушно улыбался ему, но Демидову-Ланскому не слишком понравилось такое начало.

- Что не так с моим лицом?

- Просто вы еще не видели всех наших сотрудников. Пат собрала в «Ямане» команду классических чудаков. Почти все они смахивают на растрепанного Эйнштейна с известной фотографии, когда он дурашливо показывает язык. Но вы не такой, вы лишены их взрывной хаотичности. Вы движетесь к цели ровно и по наикратчайшей траектории. Мне кажется, что среди коллег вы будете смотреться как ледокол в окружении юрких катеров. Вам суждено прокладывать путь, а им – следовать в вашей кильватерной струе. Во всяком случае, до поры. Я допускаю, что кто-то из них однажды претерпит трансформацию и тоже станет ледоколом, но на это потребуется время.

Иван выслушал сей пространный спич с завидным спокойствием, хотя внутри испытал раздражение. Он не любил льстивых речей, звучащих без повода. Соловьев был человеком себе на уме, и Иван не понимал, чего он хотел от него добиться.

- К чему вы мне все это говорите?

- Просто намекаю, что завтра или послезавтра вас ждет еще одна будоражащая встреча. Глядя на вас, я почти уверился, что ее вы перенесете не менее достойно, чем встречу с призраком Патрисии Ласаль. Ледоколы никогда не теряют лица перед айсбергами. Вы пока единственный человек в «Ямане», кто готов к потрясениям. Все прочие – еще нет.

«Она рассказывает ему все, - подумал Демидов-Ланской, и раздражение сменилось горечью, - они обсуждали меня, сидя вечером на мягком диване. Или утром, лежа в постели». Еще в первый свой приезд Иван обратил внимание на то, как независимо держался рядом с Патрисией Соловьев. И теперь стало очевидно, что он не ошибся в своих предположениях.

- Вы изъясняетесь чересчур поэтично для физика, - сухо сказал он Виктору. – Простите, не припомню, чем вы заведуете на проекте?

- Ничем, - ответил Соловьев, - и я тут никто. Обычный грузчик и гид, помогающий людям обустраиваться. Пат мобилизовала множество народа, но ей не хватает сил, чтобы встретиться с каждым и уделить ему время. Я призван это компенсировать. Не хочу, чтобы наш поселок показался кому-то недружелюбным.

Они подъехали к красному коттеджу. Остановив электрокар так, чтобы он вплотную притерся багажником к крыльцу, Вик первым выпрыгнул из машины и занялся разгрузкой.

Иван тоже покинул салон и замер на минуту, оглядываясь.

«Маки» находились в конце длинной и прямой улицы, берущей начало от центрального КПП и убегающей от горы к реке. Летний день давно перевалил за середину, но пока не растерял ни солнечного тепла, ни ярких светлых красок. За оградой раскинулся лес – не слишком густой, но тенистый, и Иван с удовольствием бы устраивал там прогулки, если бы в заборе имелась хоть какая-то дверь. Однако улица оканчивалась тупиком, а по верхнему краю сетки тянулась колючая проволока, уложенная крупной спиралью. Выглядело не очень, как в колонии. Впечатление усиливала асфальтовая дорога, огибавшая периметр по ту сторону загородки. По ней, должно быть, ежечасно проезжал патруль, следящий за соблюдением границ.

«Что ж, я и не надеялся, что приехал в рай отдыхать. Я приехал работать». Вздохнув, Иван повернулся к своими коробкам. Вик почти все успел перетаскать, но осталось несколько мелких с книгами и канцелярскими мелочами. Иван составил их друг на друга и понес в дом все разом.

- Осторожно, тут небольшой порожек, - предупредил его Соловьев, появляясь в коридоре и тотчас отступая вглубь, чтобы освободить проход.

Лучше бы, наверное, не предупреждал. Иван напрягся, скосил глаза и тут же споткнулся.

Вик подхватил падающую верхнюю коробку:

- Тяжелая!

Демидов-Ланской промолчал. Лишь когда они вдвоем занесли поклажу в кабинет и водрузили на широкий подоконник, решил вдруг уточнить:

- Вы сказали, что завтра или послезавтра у меня будет какая-то встреча. С кем и на какую тему?

- Это секрет, - ответил Соловьев. – Знаю, вы предпочитаете стабильность и прямоту, но именно поэтому вы нам и нужны. Нужны Патрисии, чтобы уравновесить ее безумные экспромты.

- Если вы пытаетесь отвесить мне комплимент, то не преуспели, извините за грубость. У меня есть только вечер на то, чтобы подготовиться, а вы скрываете от меня существенную информацию.

- Вы не сможете подготовиться, это просто надо увидеть своими глазами. Неуравновешенные натуры от подобного зрелища впадут в экстаз или начнут все отрицать, но у вас, как я успел заметить, ко всему здравый подход. Вас ждет встреча с главной тайной «Ямана», и это все, что вам следует знать. Остальное сообщит Патрисия после того, как вы подпишете бумагу с обещанием не трепать языком.

- Я могу увидеть Патрисию сегодня? Или позвонить ей?

- Все завтра, - сказал Соловьев, - а ваш свободный вечер спокойно посвящайте разбору вещей, ужину и сну.

- Патрисия так занята, что не найдет для меня и минуты?

- Она просила меня извиниться перед вами за нее. Поверьте, Пат очень хотела с вами побеседовать, но, увы, не вышло. Надеюсь, завтрашний день сложится для вас удачнее.