Машина привезла Демидова-Ланского в деловой квартал, где на крыше одного из небоскребов имелась вертолётная площадка. Это еще сильней укрепило его в мыслях, что сегодня ему придется иметь дело с эксцентричным денежным мешком. Иван уже жалел, что согласился.

Вертолёт был маленький, пассажирский «Робинсон». Он никогда прежде на таких не летал.

- Каков наш пункт назначения? – спросил он пилота, без особой надежды услышать четкий ответ.

Но ответ прозвучал:

- Южно-Уральский заповедник.

Как коренной уралец, Иван был прекрасно осведомлен, что именно находится в центре этого заповедника, да и название проекта «Яман» моментально вызвало в памяти самую высокую гору Южного Урала – Ямантау.

- Мы летим в Межгорье? В закрытый военный городок?

- Именно туда, - усмехнулся пилот. – Не забудьте пристегнуться, господин Демидов-Ланской.

- Выходит, секретный бункер в горе существует?

- Понятия не имею! Мое дело – небо, а подземелья меня не волнуют.

Иван набрался терпения, повторяя про себя, что очень скоро все выяснится.

Ни в какой секретный бункер его не отвели, но на вооружённых солдат он насмотрелся в Межгорье изрядно. Только по дороге от посадочной площадки до красного одноэтажного домика ему пришлось трижды предъявлять паспорт. Это плохо вязалось с коммерческим «Робинсоном» и гражданским посыльным в черном пальто, но и с чудаком-миллиардером никак не стыковалось. От раздражающего извилины когнитивного диссонанса у Ивана вспотели ладони.

Домик, куда его привели, носил романтичное название «Маки» и представлял собой одноквартирный коттедж с тремя комнатами, одна из которых оказалась неплохо обставленным рабочим кабинетом. Внутри все было организовано по высшим меркам: мебель новенькая, холодильник на кухне забит продуктами, повсюду чистота, но у Ивана закралась мысль, что он оказался в комфортной тюрьме, откуда его не выпустят.

Солдат в неопределенной зеленой форме, без нашивок, указывавших бы на род войск и звание, сопровождавший его с момента приземления, остался дежурить у крыльца, и Демидов-Ланской в затянувшемся ожидании одиноко бродил по дому, заглядывая в пустые одежные шкафы и рассматривая корешки книжных переплетов на стеллажах в кабинете.

Тревожное настроение, помноженное на любопытство, владело им с самого начала, но сейчас начало отступать. Ивана заинтересовала подборка книг в библиотеке. Казалось, на полках собраны все издания, посвященные вопросам теоретической физики, космогонии и квантовым теориям современности. Имена авторов были ему хорошо известны. Все, кроме одного.

Иван протянул руку и осторожно вытащил томик в синем переплете. На обложке значилось: Афанасий Соворотов «Разные физики для разных пространств. К вопросу существования параллельных вселенных». Труд был издан в этом году, его страницы ощутимо пахли типографской краской.

Иван открыл книгу и углубился в чтение. Буквально первые же абзацы заставили его несдержанно хмыкнуть и пробормотать:

- Сказочник какой-то...

- Вы о Соворотове? – раздался совсем рядом женский энергичный голос с едва уловимым акцентом, и от неожиданности Иван едва не выронил книгу, круто обернувшись. – Уверяю вас, это совсем не сказки.

Книга все-таки упала на пол из разжавшихся рук. Перед Демидовым-Ланским стояла Патрисия Ласаль, живая и невредимая.

- Афанасий Соворотов – человек, опередивший свое время, - продолжила Патрисия, приближаясь и делая вид, что не замечает потрясения, отразившегося в каждой черточке его парализованной фигуре. – То, что он пишет, не сон и не бред, он действительно много лет изучал мифическую «Чашу Грааля».

Иван не отрывал взгляда от совершенного в своей классической красоте лица француженки, гадая, она ли это. Может, сестра-близнец? Была у нее сестра?

- Как? – вымолвил он, сглотнув. – Зачем?

- Он хотел создать устройство, которое бы подчинило себе Чашу. Заставило бы ее выполнять команды оператора. К сожалению, он не довел это до конца.

Патрисия подошла и присела, подбирая упавшую книгу. Демидов-Ланской очнулся и тоже присел. Их руки встретились над переплетом, и Иван вздрогнул. Кожа Пат была теплой, она не являлась ни грезой, ни призраком. И он наконец вспомнил, что у Нобелевского лауреата Ласаля была только одна дочь.

Француженка улыбнулась и вручила, буквально всунула ему книгу в одеревеневшую руку:

- Мне кажется, вам стоит прочесть Соворотова от корки до корки, ведь это так звучит по-русски, я не ошиблась? Обложка – это «корка»?

Иван кивнул.

- Мой друг увидел бы в произошедшем знак судьбы: из всех книг на стеллаже вы выбрали именно эту. Или книга сама выбрала вас. «Это что-то значит» - так бы он сказал.

- Кто такой Соворотов? – спросил Иван, стискивая пальцы на корешке книги, обхватывая ее и сжимая так, словно она и впрямь обладала норовом и могла от него сбежать. – Он здесь, в Межгорье?

- Нет, Соворотов погиб в Антарктиде.

- Во время падения осколков астероида? А… вы?

- Нет, он погиб гораздо раньше. Еще до нашего с вами рождения, - Пат встала, и он вслед за ней. – А я, как можете убедиться, жива. Слухи о моей смерти были излишне преувеличены.

- Я рад! Однако книга совсем новая, на ней еще и краска не просохла.

- Я нашла рукописи Соворотова и отдала в печать. Труд советского гения не должен пропасть.

- Я изучал работы малоизвестных советских физиков, но не припомню, чтобы имя Соворотова мне встречалось прежде.

- Вы и не могли его встретить. Его биография остается засекреченной, как и темы, над которыми он работал перед смертью. Эту рукопись я нашла в Антарктиде на заброшенной станции «Надежда». Все прочее его наследие не уцелело, подозреваю даже, что было намеренно уничтожено.

- Уничтожено?

- Из банального страха. Мы честно искали, но они даже не потрудились упрятать его рукописи в какой-нибудь спецотдел до лучших времен. Они грубо заметали следы, стирая о нем всяческие упоминания.

- Так вы за этим ездили в Землю Королевы Мод? – вырвалось у Ивана. – Это был не каприз, не обычное путешествие. Ваш Фонд… он известен тем, что стремится предать гласности истинные факты. Его лозунг «Гласность. Объективность. Справедливость. Будущее».

- Поездка имела цель, - подтвердила Пат и отвела взгляд. – Несмотря на то, что фондом я больше не руковожу, мои принципы остались прежними. Я делаю, что могу и что умею делать хорошо – выкапываю из забвения достойные имена и факты. И продолжаю исследования.

«Вот почему из Фонда прислали отписку в ответ на мою заявку!» - осенило Демидова-Ланского. Он решил, что раз центр принятия решения переместился из Парижа на Урал, то и ему здесь самое место.

- А ваш… муж? – осторожно спросил он. - Надеюсь, он тоже выжил и вернулся из Антарктиды?

- К моему прискорбию, муж остался там, - Патрисия по-прежнему не смотрела на него, - я не хочу говорить, что он безвозвратно мертв. Все гораздо сложней. Расчеты Соворотова дают надежду, что все неприятности мира реально изменить. Вы поможете мне? – Она наконец-то повернулась, чтобы поймать его внимательный взгляд. - Поможете доработать его идеи, способные спасти не только жизнь моего мужа, но и нас всех? Ваш образ мысли так похож на образ мысли Соворотова! Вы бы могли… да, вы могли бы не только продолжить его работу, но и найти его ошибки. Найти и исправить. Нам грозят страшные бедствия, если мы вовремя не сумеем остановить то, что он испортил. Не даром имя Соворотова подвергли забвению. Он был виноват! Но это не значит, что он был во всем неправ.

- Я помогу вам, - твердо пообещал Иван. – Я постараюсь отделить зерна от плевел, если есть такая проблема.

Он обещал бы это в любом случае, даже если бы Патрисия не упомянула про грозящие беды. Демидов-Ланской чувствовал, что просто не сможет развернуться и уйти, оставив за спиной интригующую и сложную загадку. Он догадался, что речь пойдет о параллельных мирах, и что Патрисия, ее чудесное спасение связано именно с этим. Профессиональный интерес неожиданно переплелся с глубоко личным, и Иван уже считал минуты до момента, когда ему позволят проникнуть в тайну.