Все эти дни Соловьев продолжал наблюдение за территорией: кто входит, кто выходит, какая компания доставляет провизию, как часто приезжают родственники, выводят ли гулять стариков… Он получил представление о многом, кроме одного, весьма занимавшего его вопроса: кем является та девушка в окне.

Девушка продолжала появляться на своем излюбленном подоконнике, но в разное время и на разную продолжительность. В город она больше не выходила, однако Вик однажды видел, как она встречала заехавшую во двор машину, расписывалась в накладной и даже помогала выгружать коробки, проверяя содержимое. Последнее говорило, что она все-таки работает там. Но не медсестрой, а кем-то вроде завхоза.

Возможно, и не было ничего особенного в том, что она жила на птичьих правах, но Виктор все равно продолжал следить за ней и, устроившись на работу, не хотел прерывать этого занятия.

Очаровать Дарью Ивановну Безруцкую из «Счастливой старости» труда не составило. Даже несмотря на свой нелепый костюм, призванный скрыть финансовый достаток, Соловьев смотрелся впечатляюще, и директриса чисто по-женски сразу прониклась к нему симпатией.

- Не буду скрывать, мужские руки нам ой как не помешают! – улыбнулась она, вызывая у Виктора ассоциацию с кошкой, унюхавшей валерьянку. – Ваши документы и резюме меня полностью удовлетворили, так что можете считать себя принятым начиная с завтрашнего утра. Вас же устраивает по срокам?

- Вполне, - ответил Соловьев. – И против ночных смен и дежурств в праздничные дни я тоже ничего не имею.

- Вы просто находка! Если вам нужно жилье…

- Я снял дом в пяти минутах ходьбы отсюда.

- Зачем вам платить лишние деньги?

- Предпочитаю оставаться независимым. Мне нужен угол, куда я могу возвращаться.

- Чудесно, - проворковала Безруцкая, скрывая некоторое разочарование, но в то же время впечатленная его «чисто мужским решением», - тогда пишите заявление!

Вик сел за стол и быстро набросал стандартный текст. Директриса, не отрываясь, смотрела на него, и Соловьев подумал: она боится, что он недолго у них задержится. Текучка кадров в ее заведении была огромной, видимо, не все было ладно «в Датском королевстве», однако грубо заискивать перед таким необходимым ей медбратом Безруцкая не спешила. Она была очень осторожной женщиной. Именно такими осторожными и бывают те, у кого рыльце в пушку.

- Я позову старшую медсестру, она введет вас в курс дела, - сообщила Дарья Ивановна, размашисто визируя заявление.

С сестрой вышел облом: оказывается, та с утра уехала в город, о чем директриса совершенно забыла.

- Даже не знаю, как быть… не хочется откладывать ваше знакомство с коллективом... но вы не волнуйтесь, пожалуйста, выход всегда найдется, - пробормотала она, словно опасаясь, что новый сотрудник обидится на пренебрежение и удерет. – Знаете, как мы поступим? Я вас представлю завтра на ежеутренней планерке, а сегодня Москалева, наша кастелянша, все вам покажет и выдаст необходимое. Людмила Ильинична все равно не больно-то занята.

Соловьев, услышав имя кастелянши, не фигурировавшее в списках сотрудников, внутренне подобрался. Он так и предполагал, что в пансионате ведут чёрную бухгалтерию. Кастеляншей по документам числилась племянница директрисы, но он был готов поспорить на что угодно, что в действительности всю ее работу выполняет темноволосая девушка-загадка.

Когда в кабинет вошла Москалева, Вик уже ждал ее, а вот девушка, увидев его, застыла в шоке. Разумеется, она его узнала. Побледнела и закусила губу, словно он был монстром из ее ночных кошмаров.

Виктор не хотел, чтобы Безруцкая заметила ее ненормальную реакцию. Москалева вполне могла брякнуть что-нибудь компрометирующее – что угодно, лишь бы он исчез из пансионата немедленно. С этим срочно надо было что-то делать.

Гадая, чем же он ее зацепил, Вик как можно мягче улыбнулся и прижал палец к губам. Девушка испугалась еще пуще, но промолчала.

«Чего же ты так боишься? – подумал он. – Или кого?»

Директриса обратила-таки внимание на ее заторможенность:

- Людмила Ильинична, вы меня слышите?

- Да, - хрипло ответила Москалева, находя силы перевести взгляд с Виктора на начальство, - я вас поняла, Дарья Ивановна.

- Ну, вот и отлично. Можете приступать!

Что ж, она его не выдала, но что дальше? Сделает вид, что ничего не понимает или попробует открыто прозондировать почву? От ее поведения и последующих вопросов зависело очень многое, и Вик приготовился держать оборону.

Покинув кабинет, они в дружном безмолвии прошагали по пустынному коридору примерно половину расстояния до лестницы и синхронно остановились, повернувшись друг к другу лицом.

- Значит, вас зовут Людмила? – спросил Вик очевидное, завязывая разговор.

«Балерина» из бледной сделалась красной и поспешно отвела взгляд:

- Называйте меня Милой, мне так привычнее.

Он произнес, пробуя имя на вкус:

- Мила…

Москалеву нельзя было назвать красавицей в полном смысле слова, но миленькой она точно была. Брала не параметрами, а внутренним светом и непередаваемым изяществом. Любой нормальный парень рядом с ней должен, по идее, немедленно превращаться в защитника и окружать ее нежной заботой. Среднего роста, худощавая и словно бы неземная, эдакая лесная фея, Мила легко могла бы блистать на сцене или на обложках модных журналов, если б прикладывала чуть больше усилий. Однако, по не понятной пока Соловьеву причине, она не делала этого. Наоборот, старалась быть незаметной.

- А я Вик, - представился он.

Возможно, Мила не охотилась за тайнами Загоскина, а просто выживала как умела. Причем выживала честно, работая в поте лица. Он с радостью закрыл бы вопрос с ее загадочностью, вот только кто-то мог использовать девушку в своих махинациях, принудить ее шантажом или угрозами. Пока оставалась хоть крошечная возможность угодить в западню, он не должен был ей доверять.

Желая снять звенящее напряжение, повисшее между ними, и наладить контакт, Виктор прибегнул к привычному способу, который не однажды его выручал – показал девушке простенький фокус, благо запасся презентами на всю армию сотрудников. Он щелкнул пальцами и «материализовал» на ладони «Киндер-сюрприз».

Людмила снова впала в ступор.

Соловьев ждал смешка или улыбки, кокетства, попыток его очаровать, воспользовавшись удобной ситуацией, но получил все ту же реакцию. С таким выразительным лицом ей стоило лучше держать мысли в узде. Очевидно, что сейчас она вспоминала, как следила за ним в магазине, где и была сделана эта покупка, и медленно проникалась уверенностью, что он о той слежке знает. В ее глазах вновь начал разгораться смертельный ужас вперемешку со стыдом. Стыдилась она себя, но кого боялась и почему?

- Это просто шоколад, и он не отравлен. Я купил его вчера, еще не зная, что вы не жалуете сладкое. Ваш тортик сбил меня с толку. Но я обещаю, что в следующий раз подарю вам апельсин.

Москалева окончательно стушевалась. Теперь она наверняка решила, что он телепат. Увы, Вик им не был. Ему на секунду стало совестно, что он так бессовестно пользуется ее наивностью.

- Я просто догадался о ваших предпочтениях, - сказал он примиряюще. – Если вам не нравится шоколад, передарите кому-нибудь еще. Например, той девушке, которой покупали торт.

Она взяла «Киндер-сюрприз», но так неуклюже, что раздавила его.

- Вы фокусник? – пролепетала она, и ее грудь явственно затрепетала под строгой форменной одеждой.

- Я медбрат. Обычный медбрат, - он печально улыбнулся, окончательно решая, что она не при чем. Язык тела не подделаешь. – Надеюсь, мы с вами подружимся.

Людмила прилагала неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки. На самом деле, она вовсе не была от рождения мямлей, понял Вик, просто ситуация сильно дезориентировала ее. Она тоже не знала, чего от него ожидать.

«Я кого-то ей напоминаю. Что же там такого, в ее прошлом?»

- Нет, мы с вами не подружимся, - вдруг выдала Москалева. – Я не люблю врунов, а вы врете. Вы не похожи на медбрата!