Как оказалось, что в тот вечер генерал "развлекался" — двух малолеток пользовал. Его помощник где-то снял девок, напоил, накормил наркотой и привёз своему шефу на дачу. Подарок, так сказать, сделал.

Игорь же этого не знал. Отработал, поджёг дом, но, услышав крики со второго этажа, полез спасать девчонок. Потом… Их-то он вытащил, но, уже уходя, оступился и порвал связки… Там его вневедомственная и повязала. А дальше? Одна из девиц, из тех самых, пострадавших, оказалась дочерью какого-то «небожителя»… Хоть и не помнила ничего случившегося, но следы-то остались… Она вообще до того проклятого вечера девицой была… Вообщем, тогда все обиделись на Игорька крепко. Хотя и дали не полную по статье. Тот воообще на 15–20 лет мог загреметь. Как потом выяснилось — папа девочки той тогда помог. Отомстил, так сказать.

Мы с Палычем ему и передачи посылали и навестить хотели, а он упёрся как баран — ни хрена, мол, от Вас не нужно. А что передаёте — отдаю в коллектив. И вообще. Не надо приезжать и мешать ему жить.

Он как был коммунистом, так и остался им. Правильный и прямой. У него, говорили, и партбилет остался. Не вышел из партии, которой уж сколько лет и самой нет. А спустя года 2–3, как его посадили, вышел на волю человек оттуда и передал нам письмо. Так там Игорь написал, что мы для него были и остаёмся самыми близкими людьми, братьями. И он сделает всё, что б на нас и тени не попало из-за его поступка. И просил, что б мы забыли о нём на время. А когда уйдём со службы, мол, только тогда и встретимся и нажрёмся до поросячьего визга. Писал, что сам нас найдёт. Узнает и сообщит. Вот такие дела, товарищ подполковник. Шваль гуляет, подонки всякие, а человек с кристальной совестью хрен знает сколько отсидел за колючкой.

— Майор. Раз дали столько лет — значит, было за что. И давай не обсуждать наше правосудие. Что заработал — столько и получил.

— Не знаете ВЫ, господин подполковник, нашего Игоря.

— Так. Всё. Брэк. Вы ещё подеритесь… Ой, зря я завёл этот разговор. ВСЁ! — полковник стукнул по стулу рукой.

— Я… — майор с красным лицом попытался что-то сказать, но, увидев протянутую ладонь полковника, замолчал на полуслове.

— Не кипи, Алёша. Остынь. Ты и так сегодня говорил как последний забулдыга. С трудом собирал фразы. Что с твоим обычным красноречием, а?

— Так я за Игорька… Прости, Палыч, но обида такая, что горло перехватывает и голова не соображает. Я ВСЁ помню, что для меня сделал Игорь. ВСЁ! Ничего не забыл. Веришь???

— Верю, Алёш. Я тоже ничего не забыл. И для меня Игорь сделал не меньше, если не больше чем для тебя. Знаешь же это, так зачем напрашиваешься? Давай не гавкаться.

— А тебе, Александр Александрович, — он обратился к подполковнику, — не стоит осуждать человека, которого ты вообще не знаешь. Он для кажого из нас двоих — роднее родных. ОН — часть нашей жизни и наша боль. Поэтому, пожалйста, промолчи. Хорошо? Тем более, ты знаешь сам, как у нас ведётся правосудие, особенно в закрытом режиме. И вспоминать это, извини, не к месту.

ВСЁ! Прошу замолчать и все свои мнения оставить при себе. Успокоились? Хорошо. Давайте на сегодня закончим, пожмём друг другу руки и по домам. Время уже позднее, так что обоим спасибо. Я Вас больше не задерживаю.

Время для Сергея Павловича практически не существовало. Ведь вчера вечером в доме раздался сигнал, прозвеня одновременно на телефонах у всех трёх взрослых. Это был не стандартный звонок, а кусочек какой-то полузабытой песни. (Вика потом пыталась в интернете найти, что за мелодия звучала, но так и не смогла ничего подобрать похожего.) Но взрослые поняли, что эта мелодия была известна и что она… очень и очень старинная и… что на телефоне у них ничего подобного никогда не было.

Все одновременно ответили и услышали один и тот же голос.

— Здравствуйте Виктория, Дмитрий, Сергей Павлович. Пожалуйста, не перебивайте меня и не задавайте сейчас лишних вопросов. То, что надо, я Вам сам сейчас скажу. Выберете из Вас троих одного человека, с кем конкретно я буду говорить. Я же предлагаю самого старшего из Вас, Сергея Павловича. Он, как самый сдержанный, сможет со мной договориться. Иначе его не держали бы на такой должности в столь уважаемом заведении. (И тут все услышали слегка сдерживаемый смех).

— И так. Договорились? Вы позже сможете задать мне свои вопросы. Виктория и Дмитрий смогут меня слышать, но задавать вопросы я им не дам. Вопрос повторю ещё раз. Договорились?

Все ответили согласием.

— Хорошо. Как Вы поняли, я звоню по поводу Кати. Я уже посмотрел её и готов помочь…

Сергей Павлович не выдержал и спросил.

— Вы готовы помочь нам? Вы сможете помочь Кате?

— Сергей Павлович. Соберитесь. Мы же договорились, что все вопросы зададите в конце разговора. Или Вы желаете, что бы я разговаривал с другим членом Вашей семьи? Более понятливым? У меня сейчас есть время, но его не так уж и много.

— Простите. Я не хотел Вас перебить. Но волнение. Вы же понимаете, что для нас значит Катя. Мы готовы любую сумму денег заплатить за лечение. Готовы пойти на всё ради неё… И, простите, как к Вам обращаться? Простите ещё раз, пожалуйста. Больше я Вас не перебью. Обещаю.

— Хорошо. Первый и последний раз. Теперь по нашим делам. Если Вы так заинтересовались моим именем, то это не секрет. Меня зовут Олег. Белый. Это не кличка, это фамилия. Лучше, если Вы в дальнейшем будуте обращаться ко мне именно по фамилии. Мне так привычнее. Да и имя своё я почти забыл. Прошу. Не перебивайте. Когда я позволю Вам задать вопросы, я сообщу.

По Кате. Я готов помочь не Вам. Я помогу Кате. Она — не простая девочка и те, кто должен знать о ней, давно уже всё знают. Те, кто хочет помочь и те, кто будет нам мешать. Прошу, без вопросов — я не закончил. Я не хочу терять время на глупые ответы, отвечая на заданные глупые вопросы. Всё, что Вы должны узнать — Вы узнаете. Всё в своё время. Продолжим? Договорились. Катя, как я сказал, особенный ребёнок и болезнь её не случайна. И помогу ей вылечиться. Вы обратили внимание на слово — ПОМОГУ? Да. Я могу только помочь ей обрести то состояние, которое у неё было до болезни.

Следущее. Мне надо 3 дня, что бы всё подготовить и увидеться с нужными людьми и… друзьями. Это необходимо сделать до того, как мне придётся забрать Катю.

Да, Вы не ослышались. Забрать. От Вас. Никто из родных не будет рядом. Даже Виктории Сергеевны. Уж простите, но в процессе лечения я не смогу отвлекаться на посторонние раздражители.

Срок начального лечения — около семи дней. Неделя для Вас. После этого дочь будет гостить дома чуть меньше месяца. Далее последует ещё минимум пять таких циклов. Потом, если результат будет ожидаемым, она останется с Вами постоянно. Если ей потребуется моя помощь — у Вас будет мой номер телефона. В таком случае вполне возможно, что я её опять ненадолго заберу. И последнее. То, что никого из Вас не будет рядом — не обсуждается. Это условие. И лично обращаюсь к Сергею Павловичу. Никакой слежки, жучков и того подобного, чем славится Ваше учреждение. Всё. Я закончил. Можно задать вопросы, но, простите, если на некоторые не смогу ответить.

— Белый. Спасибо за надежду, которую Вы нам даёте. Но у меня возник только один вопрос. Вы сказали, что внучка будет «гостить» дома? Это как понимать?

— Сергей Павлович. Я не ошибся в Вас. Вы умный человек, да и специфика Вашей работы отложила отпечаток. Вы выделили то, что является самым важным. Катя, как я уже сказал — необычный ребёнок. Она особенная. Как МЫ говорим — она вне полюсов. Она — СУДЬЯ.

— Судья? Катя? Она же ребёнок совсем ещё!

— Я попробую Вам пояснить. Как сама Катя уникальна, так и имя, каким Вы её назвали, совсем не простое. Объяснять и рассказывать — это займёт ОЧЕНЬ много времени, которого у меня сейчас нет. Хотя… Попробую в двух словах рассказать самое основное. ЕКАТЕРИНА. Первая буква «Е». Это — как защита, так и равновесие. А буква «К»? Подумайте. Что сиволизирует эта буква? Это не только защита всего и вся, а дальнейшее направление в судьбах существ. Верхняя черта — к солнцу, в свет. Нижняя черта — направление к земле, к тьме. Не задумывались? А зря. Екатерина будет не только ЗАЩИТНИКОМ, но истанет СУДЬЁЙ. Простите, но не мне и не Вам дальше решать её судьбу. Даже если она не захочет стать той, кем она ДОЛЖНА стать, то всё равно это случится. Пусть и немного позднее, чем должно было бы быть. Вспомните. У Вас в семье были споры по поводу имени дочери? Как её назвать? Предполагаю, что нет. И последнее. А как вы её чаще всего называете? Солнышко? А что такое — Солнце? Это и есть символ жизни на земле. Символ существования. И не только людей. Ладно, отвлеклись.