– Александр, любовь моя! – мужчина заметил Аннабель и улыбнулся. Приняв протянутые графиней руки, он поцеловал сначала одну, потом другую, а затем притянул ее ближе, собираясь поцеловать в губы.

А я стояла, не веря своим глазам, пытаясь вдохнуть и не имея такой возможности.

– Элиза вернулась, – прошептала Аннабель, совершенно разомлевшая в его объятиях.

Граф поднял голову и, наконец, заметил меня. Лицо его вытянулось и я почувствовала, как слезы разочарования подступают к глазам.

– Папа? – попыталась вдохнуть и не смогла.

Мир вокруг резко замер и потерял краски, а я пискнула, как пойманная в силки мышь, и впервые в жизни потеряла сознание.

Я видела очень странный сон.

Плохой сон.

Как мой отец целовал другую женщину. И, хотя она называла себя моей матерью, это была не моя мать…

– Элиза?..

Голос глухой и незнакомый. Разве меня не зовут Лиза?

– Мама… мне приснился плохой сон, – я повернулась на бок, поджала под себя ноги. Мокрые волосы прилипли ко лбу и что-то влажное и прохладное коснулось кожи.

– Тише, все позади… ты дома, душа моя…

Мама никогда не звала меня “душа моя”.

Я открыла глаза и увидела перед собой графиню. В домашнем халате поверх ночной сорочки, она сидела на краю моей постели. У ее ног стоял стул с небольшим чаном. Аннабель окунула тряпицу в воду и, отжав, провела по моему лицу.

Рядом с постелью на тумбочке стоял канделябр на три свечи, которые горели неровным светом, отбрасывая блики на стены и потолок.

– Что случилось? – я откинула тяжелое одеяло и села.

– Обморок, дорогая. Ты лишилась чувств, – Аннабель протянула ко мне руку, но я остановила ее, перехватив за запястье.

– Что здесь делает мой отец?

В темноте нельзя было разглядеть лица графини, но мне показалось, что вопрос поставил ее в тупик.

– Он… здесь живет. Как и все мы, – она высвободила руку и встала. – Ты все забыла, Элиза… это правда?

Я молчала, потому что меня разрывали противоречивые чувства. Графиня была добра и производила впечатление порядочной женщины, но то, как она смотрела на моего отца… и, самое гадкое, как он смотрел на нее! Этого я простить не могла.

– Из-за вас он оставил семью, – я не спрашивала и графиня молчала. – Бросил нас с мамой… ради чего? Вот этого? – я обвела глазами роскошную обстановку и поняла, что сейчас разрыдаюсь. – Уходите. Не хочу вас видеть!

Аннабель вздрогнула, будто я ударила ее, и опустила руки. Тряпица шлепнулась в воду и графиня взяла в руки канделябр. Свет заплясал на ее красивом и грустном лице.

– Я прощаю эту грубость. Пройдет время и ты все вспомнишь, душа моя.

Она вышла, притворив за собой дверь, а я откинулась на подушки.

Вот значит как.

Мы с мамой еле сводили концы с концами, а он женился на графине и зажил, ни в чем себе не отказывая!

Злость высушила слезы и я заколотила кулаками по одеялу. А я еще пожалела его коллекцию пластинок! Надо было сразу все продать к чертям собачьим!

Я представила, как отреагирует мама, когда узнает что меня выкрал отец. И мысленно содрогнулась – да она здесь камня на камне не оставит! Вот только, как она узнает?

Я перевернулась на бок и прикусила большой палец – нужно сбежать. Но сначала все тут разведать. Собрать доказательства – он столько лет уклонялся от уплаты алиментов, теперь ему не отвертеться!

А с другой стороны… в поместье нет света. Не может быть, чтобы в двадцать первом веке в доме не было электричества и водопровода? Как сказала графиня, де Бальмен владеют этим домом триста лет?

Александр де Бальмен…

Будучи маленькой, я никогда не задумывалась, почему мама оставила девичью фамилию. Хотя, свидетельства о браке я тоже никогда не видела. Как и кольца у мамы на пальце, даже когда родители еще жили вместе.

Мне казалось это само собой разумеющимся – у меня семья, разве могли они не быть женаты, если у них была я?

Злость захлестнула с головой.

Значит, мой отец носил графский титул с рождения! И мама об этом знала? Но почему ничего не сказала мне?

Я вспомнила тот день, когда отец не вернулся с работы домой, и прикусила губу. Воспоминания не несли ничего кроме боли.

Он ведь мог забрать нас к себе, если только… связь с моей мамой не была случайной…

А что если папа уже был женат на Аннабель, когда встретил ее? Тогда получалось, что я – незаконнорожденная… мысль о том, что мама все это время врала мне и на самом деле была любовницей графа, так взбудоражила, что я подпрыгнула на кровати.

Неужели они оба лгали!?

Но почему тогда отец вернулся за мной только сейчас? И почему графиня считала меня своей дочерью и называла Элизой? Знала ли она о нас с мамой? Или это какая-то игра, правил которой я не знала?

Нет, как бы там ни было, я не могла оставить все как есть. Я должна была во всем разобраться. Но сначала надо придумать, как сообщить маме, моей настоящей маме, что я жива.

Служанки терпеливо ждали, когда я проснусь. И хотя их перешептывания и хихиканья было прекрасно слышно через дверь ванной, вставать я не торопилась.

Ночь прошла в сомнениях и наполеоновских планах – я решила пока не показывать, что все знаю, и прикинуться дурочкой. Получше изучить окрестности, сделать побольше фото и видео папиного “большого секрета” и, при первой удобной возможности, сбежать.

Умывшись, я критично осмотрела подготовленный для меня на сегодня наряд – строгое платье голубого цвета с такой узкой талией, что мне потребуется два корсета, чтобы в него влезть.

Я натянула через голову белую сорочку и покачала головой:

– Нет, я это не надену. Даже не мечтайте!

– Но, леди Элиза, это платье подобрала графиня…

– Пусть она тогда его и носит, а в это адово устройство, – я ткнула пальцем в корсет. – Я больше не залезу!

Служанки переглянулись, явно сбитые с толку, и одна из них выбежала из спальни.

– А брюк у вас нет? – они переглянулись и испуганно захлопали глазами. – Ну, таких удобных штанов для леди?

– Леди не пристало носить мужскую одежду, – порог спальни переступила Дали и поклонилась. Я выглянула из-за ширмы и улыбнулась. Мне нравилась эта миловидная фигуристая женщина с курносым носом и щербатой улыбкой.

– Дали, если вы затяните меня в корсет, я умру, не дойдя до столовой!

– Если мы не позаботимся о благопристойном внешнем виде дочери графа, нас высекут на конюшне! – Дали отодвинула служанок в сторону и прошла ко мне за ширму.

Оценила подготовленный на сегодня наряд и цокнула языком.

– Дали, я хочу дышать, понимаете?

– Вы без пяти минут невеста! В вашем возрасте леди пристало выглядеть как…

– Хорошо! – я стянула сорочку через голову и бросила к ногам служанки, оставшись в одном белье. – Тогда я никуда не иду!

– Но позвольте, граф и графиня ждут вас к завтраку в большой столовой! – возмутилась Дали.

– Передайте им, что я не приду!

– Ваше сиятельство, что за ребячество, леди не пристало…

– Корсет я не надену! – топнув ножкой, я забралась на кровать и обложилась подушками.

Дали подбоченилась и, щелкнув пальцами, увела служанок прочь, не забыв поклониться и прикрыть дверь. Я выдохнула. Достала из ящика тумбочки телефон и проверила сеть – ни одной палочки.

Тогда я включила камеру и записала короткое видео обращение самой себе, потом сделала пару снимков и, услышав в коридоре шаги, спрятала телефон под подушку.

Дали принесла сарафан – из темно-зеленого плотного сукна с прямоугольным вырезом и шнуровкой по бокам. Я с сомнением поджала губы, но позволила себя переодеть.

Сарафан поверх сорочки сел как влитой и я стала похожа на альпийскую пастушку с очень тонкой талией, но в нем хотя бы можно было дышать. Забранные в высокую косу каштановые волосы игриво легли на плечо.

– Вряд ли графиня одобрит ваш внешний вид, моя госпожа, – сказала Дали, отступая на шаг. – В этом наряде вы больше похожи на девочку-служанку, чем на леди де Бальмен, позвольте…