Далее Мартези увидел на столе несколько рамок с портретами и черно-белыми фотографиями. На них был запечатлен голубоглазый мужчина (на вид – лет 26). Лиону пришлось признать, что этот «убежавший трус» оказался приятной наружности, выглядел так, словно приплыл со скандинавских островов. Человек на фотографии явно забывал бриться. Рост этого мужчины, кажется, был чуть выше самого Лиона. Было заметно, что человек чем-то замучен, улыбался натянуто… Взяв другую фотографию, Лион увидел двоих мужчин. Один из них казался очень знакомым. На обратной стороне рамки было написано: «От Пола Сайзи. Друзья до гроба». Следующее изображение было семейным и Лион схватившись за голову всех вспомнил.

Устав рыскать по комнате, человек плюхнулся на кровать, из-под которой весьма неожиданно вылетел небольшой листок. Моментально вскочив, он поднял его и побледнел, увидев свой портрет. Правда, быстро взял себя в руки и включил радиоприемник, чтобы скрасить часы ожидания.

Изобретатель после трудного рабочего дня спокойно возвращался домой по улице Норвен. Льюис почувствовал, что проголодался, и захотел быстро перекусить. Он заскочил в Матушку Катрин за круассанами и кофе. Место, к которому подходил ученый, было довольно уютным: к нему вела каменистая дорога, повсюду стояли старые керосиновые фонари, и почти на каждом балконе домов висели горшочки с цветами. Улица, особенно в вечернее время стала пристанищем для бродячих музыкантов и артистов, являлась излюбленным местом для ценителей вечерних прогулок. Художники не переставали останавливать людей, предлагая им стать частью пейзажа.

Крикнув «быстро-быстро», Льюис взял круассаны и направился к дому, параллельно думал о том, как радиоимпульс может влиять на мозг человека. И не заметил, как жестко задел плечом проходящего мужчину в безвкусном пальто, которое больше похоже на мантию. Тот улыбнулся в ответ на извинения нашего героя, показал свой шрам на лице и отметил, что в жизни случаются гораздо более ужасные вещи. К счастью, больше приключений по пути к дому (в контрасте со вчерашним днем) у Льюиса не произошло. Он спокойно открыл дверь, поднялся по лестнице. Услышав шум, исходивший из его комнаты, решил, что просто забыл утром выключить приемник. Он вошел в комнату, посмотрел на работавшее радио, положил сверток с едой на стол и неожиданно… почувствовал острую боль в области затылка! Льюис упал на пол и потерял сознание. В себя пришел тогда, когда почувствовал, что его волокут по полу и привязывают к кровати…

– Открывай глаза! – прикрикнул неизвестный и отвесил пленнику хорошую оплеуху. Пощечина сильным эхом отразилась в голове Льюиса.

– Не ты ли вчера подсматривал за мной на улице Сен-Рюстик? – продолжал мужчина.

Льюис ощущал, что его сердце в этот момент словно сжали веревками. Пытаясь оценить всю ситуацию, пленник увидел в руках неизвестного шпагу и листок, которым тот размахивал перед его лицом. Элисон долго не мог промолвить и слова от шока. Но очередная пощечина вернула его в реальность.

– Хватит мечтать! – с явной агрессией кричал мужчина. – Смотри на эту шпагу: настоящее произведение искусства! Скоро вы с ней станете одним целым. Ты сможешь почувствовать, каково это быть частью чего-то прекрасного!

Льюис взглянул в эти сверкающие глаза, которые требовали крови. Животный страх проник в его грудь, после чего медленно распространился по всему телу.

– Не ожидай быстрой смерти, – взяв со стола сигару, словно собираясь растянуть удовольствие, продолжал Лион. – Мы с тобой будем долго развлекаться! Этот клинок станет единственной вещью, которую ты сможешь долго рассматривать.

Льюис чувствовал, что находится в полной власти этого человека. Пленник пытался придумать выход, проецировал разные ситуации побега, дергался, как рыба, попавшая на берег, чем вызывал истерический смех чиновника. Всегда хладнокровный по отношению к своим жертвам, Лион решил поиграть с изобретателем.

– Я до сих пор вижу человека, которого ты вчера застрелил, – наконец-то произнес пленник. – Неужели лица всех этих людей не преследуют тебя?

– Тот жалкий парень далеко не единственный. Несчастных очень много, но, чувствую, ты будешь особенным экземпляром! Ты похож на холст, а я буду художником, рисующим твоей кровью.

– Я о тебе никому не рассказал и не расскажу, обещаю!

– Но ты ведь нарисовал мой портрет! За кого вообще ты меня принимаешь? Думаешь, что можешь подсматривать за мной и остаться при этом незамеченным? Да этот город и чихнуть не успеет, как я уже буду знать, кто кому вытирает нос.

– Мы сможем это решить! Скажи, что тебе нужно?

– Ты мне нужен! Но ты мне нравишься. А потому получишь шанс на спасение. Главное условие – ты не должен кричать… Я начну перечислять тебе имена своих жертв. Может, что-то поймешь, когда почувствуешь, что они испытывали…

Пока Лион говорил, Льиюс пытался освободить свои руки, и в какой-то момент стал понимать, что веревка начинает поддаваться…

– Джек Сурземи, обладатель булыжника в своей тупой башке: этот мальчишка первый, чью жизнь мне захотелось отнять, – закричал Лион и с размаху врезал эфесом шпаги прямо в нос пленника. – Второй в моем списке – Джон Сурземи. Как ты, наверное, понял, они братья, – говорил он, продолжая бить Люиса, словно боксерскую грушу. – Дети жестоки, они смеялись надо мной и тыкали пальцем. Мне пришлось взять камень и размозжить им головы!

У Льюиса темнело в глазах, дышать стало трудно. Удары были сильные, молчать было невозможно: он захрипел от боли…

– Вернер Гент и Вильгельм Кельн. Эти ребята – хорошие картежники. Они надменно полагали, что француз итальянского происхождения не может знать немецкого языка. Пока они болтали о том, как обманут меня, я решил им подыграть. Скорее всего, они были разочарованы, когда поймали пулю, – с улыбкой на лице произнес Лион и достал свой револьвер.

Тут Льюис сделал движение ногой, чтобы выбить оружие. Лион тут же схватил его за волосы, а затем выстрелил: пуля просвистела чуть выше ключицы… Элисон почувствовал сильный жар и запах табака вперемешку с пеплом. Это было невозможно вытерпеть!

– Герберт Кан. Ты видел его, когда удирал от меня, помнишь? Признаюсь, он всего лишь случайный прохожий и отличная приманка. Представляешь, ему почти удалось от меня скрыться! Я в прыжке, словно могучий зверь, пронзил этого парня с такой силой, что его хребет треснул…

Лион отложил пистолет и достал нож. Это орудие было для истязателя своеобразной кистью, а спина Льюиса – холстом. Мартези с азартом принялся нарушать целостность кожного покрова своей жертвы. Пленный старался держаться, но боль нарастала. В какой-то момент стало так невыносимо, что Элисон закричал.

– Выглядишь крепким, – усмехнулся Лион, положил нож рядом с пистолетом и продолжил свой монолог. – Сладкая парочка – Пол и Белинда Сайзи… Это было во времена моей молодости. Мне довелось ухаживать за девушкой, но она выбрала не меня (к сожалению, для нее и ее избранника). Наверное, именно тот момент стал главной отправной точкой. Та самая минута, после которой я перестал быть собой. Если те мальчишки в детстве могли быть случайностью, то тут об ошибке не могло быть и речи. Это мой выбор и моя страсть!

– Годами я задавался вопросом, какая тварь на это способна, – зашипел Льюис, понявший, о ком идет речь. – Теперь вижу!

– Ты не улавливаешь всей картины, так что закрой свой рот! – крикнул кровавый художник, подведя лезвие ближе к глазу и скользнув по брови.

Пленник ничего не почувствовал: это была жалкая царапина по сравнению с тем, что ему пришлось вытерпеть. И в этот момент раздался именно тот звук, который он так долго ждал.

Услышав звук, Лион дернулся и насторожился. Кинув шпагу на кровать, он схватил нож с пистолетом и спустился вниз. Стук был непродолжительный, но настойчивый. Отодвинув штору, Мартези увидел, что возмутителем спокойствия был почтальон, который кинул стопку писем и газет на лужайку.