Но когда наступил переходный возраст, ко мне пришли головные боли и тревожность. Доктора никак не могли понять в чем дело, не могли найти лекарство от этого, не могли найти причину, почему мой мозг, кажется, перегружает сам себя. В одно мгновение со мной все в порядке, я сижу за столом на кухне и делаю домашнее задание, а в следующий момент, боль приходит в двойном размере.
Кластерная мигрень.
Такой мне поставили диагноз. Боль впивается в мой череп, временно лишая зрения, и оставляет разбитой и подавленной на добрую неделю.
Мигрень всегда приходила, когда наступало время тестов в школе, и я начала замечать вырисовывающуюся картину.
Так что сегодня, готовясь к промежуточным контрольным, сидя у Ашера дома, моя рука начала трястись, и я ничего не смогла поделать и выронила на пол стакан с водой, которую в тот момент пила.
Стекло разбилось о твердое дерево в зале, и Ашер подскочил.
— Ты в порядке?!
Он выглядел удивленным. Беспокойство начало появляться на его красивом лице, но я не могла пошевелиться. Мое сердце так быстро начало грохотать в груди, будто лифт, который мчит на самый верхний этаж без остановок. В груди возникло уже знакомое чувство сдавленности. Оно подкрадывалось ко мне, словно лев, готовый к атаке. Дышать стало тяжело, я с хрипом начала втягивать в себя воздух. Руки дрожали, шея сзади похолодела и стала липкой. Единственное слово, которое я снова и снова повторяла у себя в голове — это «нет».
— Что нет, Нора? — Ашер практически спрыгнул с дивана, на котором лежал и читал, и низко припал ко мне.
Должно быть, я говорила это вслух, но не могла остановиться. Я начала раскачиваться из стороны в сторону, желая, чтобы этот зверь, который назывался тревожностью, слез с моей грудной клетки и отпустил меня.
— Красавица, в чем дело? Тебе нужно… Мне позвонить твоей маме? Или в скорую?
Он взял в ладони мое лицо и его теплое прикосновение помогло немного сбавить давление в груди.
— Паническая… атака. Они… случаются… у меня, — я пыталась сконцентрироваться на дыхании между словами, все еще покачиваясь; Ашер сел возле меня, будто защищая своим телом.
— Что мне сделать? Как мне…
Он звучал так беспомощно, и его страх заставил паническую атаку только еще больше усилиться. В глазах начало темнеть, поэтому я схватила его руки и прижалась к нему всем телом. Я никогда не пробовала технику увеличения веса, никогда бы не позволила маме тратить смехотворно большую сумму денег на одно из этих специальных одеял.
Но сейчас со мной не было мамы или моих таблеток. Так что, если я встану и начну идти на подкашивающихся ногах, он лишь пойдет за мной следом.
Поэтому я воспользовалась единственной вещью, которая была в моем распоряжении. Я использовала его.
— Подержи… меня… так.
Словно военный врач всегда готовый к службе, Ашер обернул руки вокруг меня и крепко прижал к себе. Его ноги обернулись вокруг моих. Мы были обвиты друг другом, словно замысловатый крендель, пока я сидела и дрожала у него на коленях. Он сжимал меня так крепко, как только мог, и приблизил свои губы к моему уху.
— Я держу тебя. Я здесь, Нора.
Он прижимал меня, сдерживая мои порывы вырваться из собственной шкуры, пока паническая атака волнами накрывала меня с головы до пят. Вес его тела, прижимающий меня, пока моя нервная система походила на оголенный провод, на самом деле оказался… успокаивающим.
Медленно я начала чувствовать, как воздух в полной мере заполняет мои легкие. Я снова начала ощущать свои пальцы на руках, которыми я со всей силы сжимала плечи Ашера. Я выдохнула, уткнувшись в основание его шеи. Мой мозг угомонился, и все мысли, тянущие меня на дно, вернулись в свою темную коробку.
Он немного разжал объятия, нежно выводя круги на моей спине, пока я вытирала слезы, о которых даже не догадывалась.
— Если ты хотела забраться ко мне на колени, тебе не нужно было притворяться, что у тебя паническая атака, чтобы сделать это, — прошептал он, улыбаясь и все еще держа меня в своих объятиях. Я пока не особо могла что-то делать, поэтому просто улыбнулась ему в плечо. Вероятней всего, это была самая неловкая ситуация, случившаяся между нами, а он шутит об этом, все еще пытаясь меня успокоить. Вместо того, чтобы бежать, пока у меня тут случался приступ прямо перед его глазами, Ашер остался. — Тебе нужно что-нибудь? Может быть позвонить кому-то?
Он все еще не сдвинулся с места.
Я откашлялась, наконец чувствуя, что смогу говорить.
— Воды, наверное. Но… можно еще минуту посидеть вот так?
Я не хотела, чтобы он уходил.
— Что… Как они происходят? Если хочешь об этом говорить, — произнес он, прижавшись к моему лбу губами.
Я все еще сидела, положив голову на его плечо, вдыхая его необыкновенный утонченный запах.
— Мой мозг… Ну, думаю, ты уже знаешь, что он работает немного… по-другому. Единственное объяснение, к которому смогли прийти доктора, это происходит потому, что мой мозг может переваривать так много информации, поэтому организм как бы перегружается. Вся информация, все знания так меня изматывают, что в итоге я не могу это контролировать, и меня с головой накрывает паническая атака.
Ашер держал меня за шею, но медленно начал отстраняться. Теперь его зеленые глаза похожие на драгоценные камни смотрели прямо на меня.
— Я буду рядом с тобой, буду твоим якорем. У меня хорошо получается обходиться с лодками, если ты еще не знала.
Это шарахнуло меня по нервам. Я не могла поверить, что это на самом деле произошло сейчас прямо на глазах Ашера. Только сейчас до меня начало доходить насколько далеко могла бы зайти эта атака. Вся прошлая неуверенность снова вылезла на первый план.
— Ты не… испугался? — мои голос был тихим и смущенным.
Это действительно была причина, по которой я никогда и никого не подпускала к себе слишком близко. Уже и так было достаточно отстойно, что дети, там у меня дома, считали, что я была фриком, начиная с момента, когда меня приняли в Менсу, и вплоть до переезда в Лондон. Сначала у меня не очень получалось скрывать свой интеллект. Поэтому в начальной и средней школе я была немного всезнайкой. Только в старшей школе я поняла, что была до ужаса одинокой, потому что мои сверстники относились ко мне с подозрением и паранойей. То в одном, то в другом я показывала себя ради собственного благополучия, и они не хотели иметь ничего общего со мной.
А если бы они еще узнали и о приступах? От меня бы отвернулось больше человек, чем от мэра, который был пойман на разбазаривании благотворительного продовольственного фонда. Моим самым большим страхом было то, что кто-то узнает о моих панических атаках и мигрени. Из-за них я чувствовала себя такой незащищенной и ранимой, что никогда бы не могла подумать, что кто-то кроме моей матери сможет принять меня, увидев, как мое тело бьется в приступе.
И да, вот передо мной сидел Ашер, представляя собой совершенно другого человека, чем тот, которым я его считала. Он разбил вдребезги все мои мысли на счет того, кем он являлся. Сердце забилось быстрее от осознания того, что впервые за очень долгое время я почувствовала, как твердый бетон, покрывающий мое сердце, начинает опадать.
— Почему я должен был испугаться? Ты же с этим ничего не можешь поделать, красавица, — он заправил локон мне за ухо и поцеловал мою влажную бровь.
Конечно же он был прав, но такое мое состояние всегда заставляло чувствовать себя неполноценной, бракованной.
— Спасибо, что просто… помог мне пройти через это.
— Поэтому у тебя была такая паника, когда я в тот день в классе рассказал о том, сколько у тебя правильных ответов, да?
— Да, — я уже и забыла, как тогда разозлилась на него.
— Я все еще не извинился за тот случай. Извини, что был таким придурком. Это был действительно отстойный поступок. Если бы я знал о том, что идет следом за тем, что ты так запросто можешь пообщаться с преподавателями, то никогда бы не поступил так.
Протянув руку, я дотронулась до его мощной челюсти, пальцами чувствуя, что в местах, где он брился, кожа была грубее. Губами я прижалась к его губам, покусывая их, как он меня и учил. Внутри все опустилось, когда я почувствовала, как он начал набухать там, где я все еще прикасалась к его бедрам.
