Спустя двадцать минут я уже сидел на своем обычном восьмом месте, которое как правило закреплено за человеком, который задает темп. На одном уровне с рулевым это сидение закреплено за самым конкурентоспособным лидером из всей команды, и этим человеком всегда был я. Я задаю темп, диктуя остальной части лодки, насколько сильно и быстро я хочу, чтобы они гребли. Эта роль предназначается только лучшим, и с тех пор как я, будучи еще ребенком, начал заниматься греблей, я знал, что не позволю себе стать кем-то иным.

— Все готовы начать? — спросил наш рулевой, это был суровый британец двадцати с чем-то лет, которого звали Питер.

Он был хорош в этом деле, но совсем не дружил с юмором.

Мы одновременно кивнули, и он начал командовать. Я взялся за весла, отполированное дерево прочно уместилось в моих сжатых ладонях. Я отвел весла назад, почувствовав, как ровно бьется мое сердце. Даже в самых тяжелых гонках я не теряю самообладания. Хоть адреналин и кипит в крови, желание выиграть было сильнее, чем тот груз, что лежал у меня на душе, поэтому мой пульс оставался в норме.

— Вчетвером! Полный оборот! — крикнул он нам, его командный голос прогремел так, чтобы его услышали все.

Я даже не смотрел на другие лодки, которые были вокруг нас, такие же команды по гребле только разные цвета у формы. Мы выиграем. Мне здесь не нужно никого запугивать или кем-то манипулировать.

Но когда мы заняли свои позиции, мой взгляд прошелся по берегу. Она моя цель, а мои глаза, словно ракеты, реагирующие на тепло, кажется, всегда находят ее.

Она сидела на стуле прямо на краю пристани, где располагалась целая куча представителей королевской семьи и элиты. И будто прочитав мои мысли, она посмотрела на меня из-под своей шляпы и выгнула бровь, и я увидел намек на вызов. Рядом с ней сидел Беннет, который, улыбаясь, наблюдал за командами на воде.

Ярость и вызов, который бросила мне Нора, прошлись сквозь меня, зажигаясь и превращаясь во что-то большее. Монстр, который сидел у меня в груди и колотился в ней, словно бешеный зверь.

— Приготовились… Гребем! — Питер свистнул, и мы тронулись с места.

Он выкрикивал мне команды, задавая ритм, наблюдая как остальные встраиваются в линию. Я ускорился, прилагая больше сил, мышцы уже начали гореть. Мне следует замедлиться, сохранить энергию на остаток почти четырехминутной гонки, но я не могу. То, как он посмотрел на меня, будто я незнакомец, то, как она смотрит на меня с той пристани, картины того как машину моей матери вытаскивают из воды… Все это смешалось в моей голове в какой-то жестокий фильм.

Мы были на мили впереди от других команд, вода холодными потоками плескалась перед нашими лицами. Ноги жгло от азарта, а руки от чувства, что приносят эти соревнования.

Я даже не понял, когда мы пересекли финишную черту, пока Питер не закричал мне в лицо.

— Суши весла! Суши весла!

Я резко вырвался из своего тумана мыслей и услышал, как парни вокруг меня ликуют, подняв весла вверх. Они кричали о победе.

И к своему удивлению, когда я наконец выпустил весла, которые держал мертвой хваткой, я прикоснулся к своему запястью и почувствовал, что пульс грохочет так сильно, как никогда в моей жизни.

Попивая чай, я, как хорошая воспитанная девочка, сидела и слушала взрослые разговоры.

— Я так и знала, что нужно было посадить на заднем дворе герань вместо тюльпанов, но Фернандо не послушал меня, — говорила о пустяках жена какого-то лорда.

Нам всем было до жути скучно слушать о ее саде и его, по-видимому, «сумасшедших» тактиках.

Моей маме, крайне общительному человеку, сложно было подобрать тему для разговора.

— Знаю, я просто американка, но кто-нибудь из вас смотрел эту новую программу «Большой пекарский турнир», который идет по Нетфликсу?

Одна из женщин приложила руку к груди.

— О, милая, она ведь не новая! Она уже годами идет по телевизору. Но, должна признать, я обожаю эту программу!

— Ох, ну и глупая же я, но я тоже обожаю ее! Мне просто так бы хотелось делать все те вещи, которые они готовят, они выглядят так аппетитно, — мама сделала глоток чая, поставив чашку так, как было положено по этикету и как нам показывал учитель.

— Меня всегда завораживало то, как у них выходит заварной крем правильной консистенции, он выглядит очень вкусно.

Я перестала вслушиваться в разговор женщин о кулинарном шоу, но это по крайней мере лучше, чем говорить о растениях и садах.

Постукивание чьих-то пальцев по моему плечу вырвало меня из размышлений. Я так резко повернула голову, что ударилась обо что-то.

— Ох, прости, красавица, — знакомый голос долетел до моего слуха и мне поправили шляпу.

— Ашер Фредерик, какой приятный сюрприз. Ты сегодня прекрасно показал себя, браво, — залебезила перед ним одна из сидящих с нами женщин, и он нацепил на себя одну из своих шовинистских улыбочек, за которую хотелось дать ему по лицу.

— Спасибо, мадам. Мне очень приятно это слышать, сегодня была настоящая схватка.

— Нора, это твой друг? — мама посмотрела на меня и выгнула бровь, было понятно, что телепатически она хочет мне передать, что он милый.

А я в свою очередь хотела ей так же телепатически сказать, что он козел.

— Мама, это Ашер Фредерик, мы ходим в «Уинстон» вместе.

Он протянул руку, но затем, передумав, слегка кивнул ей.

— Ваше Высочество, это честь для меня.

Мама засмеялась, и это было действительно громко. Остальные женщины за столом слегка опешили от такого, но они уже немного привыкли к ней, поэтому не были против подобного поведения.

— Ох, милый, ты не обязан так ко мне обращаться… Я ведь даже еще не вхожу в эту семью. Миссис Рэндольф, а еще лучше Рашель, да. Сегодня была отличная гонка.

— Спасибо. Нора, не хотела бы ты прогуляться со мной?

Мама бросила на меня еще один взгляд, и клянусь, если бы нас никто не видел и не слышал, она бы заставила меня удариться с ней кулаками под ее призывный клич «вперед, девочка!». Я не хотела никуда идти с ним, а тем более гулять. И это было еще мягко сказано, мне не хотелось сегодня иметь дело с дьяволом. Особенно после того как он удружил мне в школе, рассказав всем обо мне.

Но было бы грубо так резко отшить его здесь. А еще я бы не хотела давать этим женщинам, сующим носы во все дела, причины обсуждать меня еще больше, чем они, вероятно, делают это сейчас.

— Конечно, почему бы и нет.

Я практически слышала, как задохнулись очарованные им женщины, сидящие за столом. Мне пришлось по-настоящему прикусить свой язык, чтобы удержаться и не закатить глаза.

Как только мы были на приличном расстоянии от них, я повернулась к нему.

— К чему это все, Ашер?

Он ухмыльнулся, а вместе с ним и эти его зеленые глаза. Клянусь, если он когда-нибудь развернет свои усилия на полную катушку, мне конец. Да я уже наполовину умерла под его взглядом.

— Я хотел показать тебе кое-что. И ты выглядишь абсолютно великолепно сегодня, если позволишь добавить.

Его мышцы напряглись под формой, а запах пота вместо того, чтобы быть отвратительным, казался мне таким соблазнительным, что я даже раскрыла рот и прошлась языком по губам.

Но я была не в настроении играть в его игры.

— Нет, не позволю. В чем дело?

Ашер снова улыбнулся, и я возненавидела и в тоже время полюбила эти поддразнивания.

— Мне нравится, когда ты такая невоспитанная. Просто пойдем со мной, ладно?

Мне не следовало этого делать, и на это было сотни причин, которыми он одарил меня, но я не могла этому сопротивляться. В Ашере было что-то такое магнетическое. В нем идеально совмещалось поведение английского джентльмена и британского плохиша. А благодаря этой его форме гребца с плотно прилегающими шортами и обтягивающей майкой, я спокойно могла рассмотреть каждый мускул на его теле, каждый бугорок.