Нет. Не могу. Потому что чёртов договор – на месяц. Потому что я не хочу уходить, ведь успела привязаться и к ребёнку, и к его отцу.

О Боже... Может, я тоже тронулась умом?

Сегодня, когда немного отошла от шока после того, как Игнатов поймал меня в своей спальне с кошкой, я сфоткала тот рецепт, а потом порвала его в клочья и выбросила. Название препарата загуглила – это сильное психотропное лекарство. Дата на рецепте – двухмесячной давности. Тогда жена Тимура ещё не пропадала. Возможно, он показывал её специалисту из этой клиники.

Я решила сильно не углубляться во всё это. Мне неприятно копаться в грязном белье больного, по-видимому, человека, несмотря на то, что я журналист. И вроде как не должна иметь никаких принципов.

Но принципы у меня всё-таки есть, и я решила вспомнить про своё задание. Держа палец на кнопке телефона, чтобы отправить это фото Ромашке, взвешивала все за и против. И всё-таки меня что-то остановило.

Ну или кто-то...

Ну не могу я так поступить с Игнатовым! Мне лично он не сделал ничего плохого.

В общем, совершенно не вовремя во мне проснулись принципы. И жалость. Нет ничего приятного, если в белье его жены, которая, возможно, имеет психические отклонения, будут копаться такие, как я или Преображенский.

И к чему я пришла в итоге?

К тому, что продержусь этот месяц. Буду кормить Ромашку «завтраками», придумывая липовые оправдания по поводу сложности расследования. А спустя месяц скажу, что ничего не нашла.

Этот план мне показался реальным, и я обдумывала его в течении дня, пока Игнатов отсиживался в кабинете. Но стоило мне туда зайти...

Зачем я это сделала, чёрт возьми?

Рядом с этим мужчиной во мне просыпается что-то совершенно новое. Незнакомка, которая глупо улыбается новому боссу и ждёт не дождётся поездки в Испанию.

А теперь я с волнением и восторгом складываю детские вещи, некоторые погремушки, постельное бельё. В общем, всё, что может пригодиться в поездке. А потом я собираю свой чемодан, хотя к этому путешествию не особо готова, и мне придётся купить что-то на месте. Наверняка сейчас в Испании теплее, чем здесь.

Я спускаюсь вниз спустя час. Извинившись, что так долго возилась, присаживаюсь за стол напротив Тимура Алексеевича, и мы опять вместе ужинаем.

Мне определённо придётся сесть на диету через месяц.

Этим поздним вечером наш разговор не клеится, но вот атмосфера между нами похожа на клей. Мы словно прилипли друг к другу глазами. Он смотрит на меня, я на него... Меня бросает то в жар, то в холод под этим взглядом цвета грозовой тучи. А будущее немного пугает. Ведь уже сейчас понятно, что притяжение между нами взаимно на двести процентов.

Эту напряжённую атмосферу разряжает кошка, которая каким-то чудом опять пробралась в дом. Забежав на кухню, она целенаправленно прыгает к Тимуру на колени.

У него становится такое лицо, словно он НЛО увидел! А я начинаю хихикать, тщетно закрывая рот ладонью.

– Нет, зверюга, ты адресом ошибся, – беззлобно хмыкает Игнатов, скидывая кошку с колен. – Амина, это совсем не смешно. Оставили кота в доме – так хотя бы следите, чтобы он не бегал, где ему хочется.

Я пытаюсь взять себя в руки и сделать серьёзное лицо, но у меня это никак не выходит.

– Это кошка, а не кот.

– Да какая разница! – отмахивается Игнатов.

Но я тут же возражаю:

– Разница всё же есть. Она же девочка, вот и выбрала достойного самца...

Осекаюсь. В голове это звучало как-то веселее. А на деле вышло слишком неоднозначно.

– А-а... Так вот оно что, – иронично протягивает Игнатов. – Я как-то сразу не понял.

– Простите, – выдавливаю я виновато. – Иногда меня немного заносит.

Теперь улыбается он.

– Всё нормально, – в его голосе появляется лёгкость. – Шутку я оценил. Мне вообще нравится Ваше чувство юмора. И порой – даже Ваши колкие ответы.

Стоп! Это что сейчас было? Комплимент в стиле Игнатова?

Мои щёки, должно быть, розовеют, потому что я чувствую, как они начинают гореть.

Мы уже поужинали и сейчас допиваем чай, поэтому я уже могу закончить этот вечер. Вскочив из-за стола, убираю посуду в раковину, а потом подхватываю кошку на руки.

– Я отнесу её в гараж, – сообщаю Тимуру. – А потом вернусь и помою посуду. И сделаю смесь для Лизы, она скоро проснётся.

Он тоже выходит из-за стола.

– Кошку можете оставить здесь, завтра я распоряжусь, чтобы за ней присматривали. Делайте пока смесь, а я разберусь с посудой.

Его тон, как и всегда, не скрывает властных ноток, и у меня нет желания спорить. Растерянно опускаю кошку на пол, а Игнатов подходит к раковине и включает воду.

Мог бы поместить тарелки в посудомойку, но начинает мыть сам. А мне, чтобы заняться смесью для Лизы, нужно помыть руки с мылом, ведь я трогала животное. Так будет правильно.

Я подхожу к Тимуру Алексеевичу. Когда мы стоим рядом, и на мне нет туфель на высоких каблуках, я всегда подмечаю, какой он высокий. Буквально как гора, за которой порой хочется спрятаться. От кого? Не знаю... Возможно, от Преображенского. И от этого задания, которое я точно провалю.

– Можно? – мой голос почти пропадает и становится хриплым. Я тяну руки к воде, локтем задевая кисть мужчины. – Просто... Надо бы помыть...

– Конечно, – а вот его голос звучит с нотками веселья. – Я могу помочь Вам это сделать.

Он отступает в сторону и тут же встаёт за спиной. И когда мои кисти попадают под струи воды, его ладони обхватывают запястья.

Инстинктивно я вздрагиваю и дёргаюсь, пытаясь отстраниться, но Игнатов слишком сильный, и убежать не получается. Он прижимается ко мне сзади, буквально загнав в капкан.

Моё тело цепенеет. Жар проносится по венам. Тимур начинает намыливать мои руки мылом, не выпуская их из своих. Вроде он хотел пошутить, возможно, подурачиться... Но теперь это мало напоминает шутку, процесс становится слишком интимным.

Его движения медленные, нежные... Особенно по сравнению с бешеным биением его сердца, которое я чувствую спиной... Вопреки неровному дыханию, обжигающему мой висок на каждом выдохе.

А я в полной прострации молча наблюдаю за процессом. За тем, как его красивые руки распределяют пену, как они гладят мои пальцы и тыльную сторону ладоней. А потом так же медленно смывают пену с кожи.

Когда всё заканчивается, и Тимур отпускает мои руки, он не отходит в сторону, продолжая стоять за моей спиной, но уже не прижимается ко мне. И я тоже остаюсь на месте. Наши тела больше не соприкасаются, но моя спина и бёдра по-прежнему горят от испытанных ощущений.

Желание захлёстывает с головой. Мне хочется развернуться к нему лицом и самой его поцеловать. Так, как он вчера это сделал.

Но я не могу... Потому что потом всё это плохо закончится. Я не няня. И через месяц уйду из этого дома. Вот и всё.

Проходит около минуты почти полной неподвижности, и я слышу сдавленный голос Игнатова:

– Простите, Амина. Не знаю, что на меня нашло.

Заставляю себя ответить достаточно непринуждённо:

– Всё нормально. Было весело.

Чёрт! Нет, совсем не весело!

Быстро вытираю руки о полотенце. И так же быстро развожу смесь для Лизы. Не глядя на Игнатова, хватаю радионяню, вру про то, что его дочь уже проснулась, и практически сбегаю из кухни.

Да, нужно уносить ноги. Прочь от соблазнов. Подальше от своих желаний, которые всё сложнее и сложнее контролировать.

Боже... Что я буду делать в Испании?

Надеюсь, Тимур будет очень занят, и мы не будем часто видеться.

Покормив Лизу и поменяв ей памперс, мне удаётся забраться в постель до прихода Тимура. Быть может, он специально ждёт, когда я усну, или вновь работает в кабинете...

На удивление засыпаю я быстрее, чем обычно. Словно подсознание даёт мне короткую передышку перед решающим раундом между нами...

Глава 14

Тимур

– Амина, Вы... одеты?

Испытывая некоторую неловкость, заглядываю в открытую дверь её спальни. Няни нигде не видно, но я слышу шум воды из ванной.