Фото 1

Фото 2

Возле алтаря, расположенного на вершине горы смерти Голгофы, и вокруг места захоронения микенского предводителя четко виднеется несколько достаточно неоднородных световых объектов, абсолютно не видимых простым глазом. Трудно не поддаться искушению причислить данные нерукотворные «божественные огни» именно к вышеназванным проявлениям холотропного поля человеческого сознания.

Возвращаясь к основному вопросу философии, мы в любом случае уходим от выяснения проблемы, что в нашем бытие главное, а что второстепенное, чему нас так долго и безрезультатно пытался обучить марксистско-ленинский материализм. Все едино и равнозначно в этом мире – и бытие, и сознание, все это совечно единое, «волно-корпускулярное» сущее.

«Ну а при чем здесь онкология? – спросите вы. – Что конкретно может получить практика лечения онкологических больных от ответа на основной философский вопрос?». Лично я считаю – очень много. Для меня как практикующего врача-онколога всегда актуальной была проблема: что является главной движущей силой канцерогенеза – его духовные или материальные аспекты? Что здесь считается ведущим, а что производным? Бытие ли онкологического больного определяет его сознание или наоборот? А поскольку мы только что выяснили, что, согласно взглядам современного дуализма и философской антропологии, противопоставление этих двух сторон и «выпячивание» одной из них недопустимо, то и вопрос о том, какая из сил канцерогенеза является главной, теряет свою актуальность. Данный вопрос становится чем-то похожим на проблему: что первично: яйцо или курица?

То есть на одном из этапов канцерогенеза его материальные аспекты определяют духовные, тогда как на следующем – все может поменяться местами, и ведущим становится уже сознание, а бытие подчиняется ему.

Биологические и психологические аспекты канцерогенеза – это совечно единое сущее, то есть для них характерны как диалектическое единство, так и диалектическая противоположность. Таким образом, они одновременно находятся как в единстве, так и во взаимоисключении. Причем основой этого объединения является также практическая его реализация. В нашем случае – это зарождение и развитие раковой опухоли. Отсюда вывод: злокачественное новообразование у человека протекает как типичное психосоматическое заболевание и может прогрессивно развиваться только параллельно на двух уровнях организма: биологическом и психологическом.

И если вдруг по какой-нибудь причине эти уровни расходятся или один из них резко подавляется, то очевидным результатом данной диспропорции должно стать, по логике нашего исследования, существенное торможение опухолевого роста в целом.

Никогда не забуду одну из своих первых пациенток. В Республиканской психиатрической больнице г. Казани, в отделении для психохроников мне показали женщину с глубоким старческим слабоумием, и я ей при осмотре, без цитологического подтверждения, сразу же поставил бесспорный рак молочной железы 3-й стадии, но лечение не назначил из-за тяжелой сопутствующей психоневрологической патологии. Прошло три года, и меня вновь вызывают к этой же больной, но уже для того, чтобы я исправил свою ошибку и отменил собственный диагноз рака. Дело в том, что все это время старушка прожила без особых проблем, и опухоль ее практически не выросла (!). Но я свой диагноз менять не стал и даже на этот раз его цитологически подтвердил. А уезжая из больницы, только и думал об одном и том же: в кого бы превратилась за эти три года без лечения данная пациентка, если бы у нее была нормальная здоровая психика и она бы адекватно (?) реагировала на свое состояние, а не вела «растительный образ жизни».

Из этого наблюдения можно сделать следующий далеко идущий вывод: резкое подавление психоэмоциональной составляющей человеческого бытия делает опухолевый рост значительно менее злокачественным. Подтверждают его и некоторые эпидемиологические данные о том, что тяжелые психохроники с органическим церебральным синдромом, а также больные некоторыми формами шизофрении существенно реже болеют и умирают от различных форм злокачественных новообразований (Саймонтон К., Саймонтон С, 2001; Costa et al., 1981; Craig, Lin, 1981). Так, супруги Саймонтон приводят в своей книге «Психотерапия рака» весьма интересное наблюдение. Они обследовали две группы пациентов с различными формами шизофрении – кататонической и параноидной – и установили, что представители первой разновидности этого тяжелого психического недуга почти в два раза реже болеют раком, чем здоровые люди, тогда как больные с параноидным синдромом страдали онкопатологией, наоборот, более чем в два раза чаще, чем соответствующий контрольный контингент. Для нас этот факт представляет интерес в том плане, что кататония является психическим расстройством, при котором пациенты полностью отгораживаются от любых внешних контактов, а больные с параноидным синдромом, напротив, патологически чувствительны к внешним воздействиям. Создается впечатление, что способность кататоников психологически закрываться от внешнего мира каким-то образом подавляет и развитие у них злокачественных новообразований, тогда как у параноиков такая защита полностью разрушается, что, по всей вероятности, и может стимулировать рост онкологической заболеваемости среди них.

К психологическим факторам канцерогенеза (ПФК), по моему мнению, относятся как опухолестимулирующие (ОСПФ), так и противоопухолевые психологические факторы (ПОПФ). Первые из них объединяют: психологические особенности преморбидной стадии заболевания, снижение «уровня психологической защиты», ужас, страх и любой другой психический дисстресс[10], связанный и не связанный с болезнью и ее лечением. Многими онкологами (Шапот, 1988; Pedicini et al., 1987), в том числе и мною (Мишин, 1989), было убедительно показано то, что подавляющее большинство наших пациентов постоянно находятся в состоянии тяжелого, деструктивного стресс-синдрома. Вторая группа ПФК (ПОПФ) объединяет такие факторы, как усиление психологической защиты, позитивный эустресс на лечебный регресс опухоли, эффективную психотерапию и т. д.

Что же касается биологических факторов канцерогенеза (БФК), то я к ним отношу: нарушение нейротрофики в очаге хронического воспаления, ослабление нейрогуморальных воздействий, первичный либо вторичный иммунодефицит, воздействие канцерогенов, врожденные и приобретенные мутации онкогенов, сами размножающиеся раковые клетки (РРК), а также силы противоракового иммунитета и другие противоопухолевые биологические механизмы (ПОБМ).

Из сказанного видно, что на двух уровнях канцерогенеза: биологическом и психологическом – действуют разнонаправленные парные силы – одни со знаком «+» (противоопухолевые – ПОПФ, ПОБМ и др.), а другие со знаком «—» (опухолевые – ОСПФ, РРК и др.).

Это позитивное соотношение сил носит диалектический характер единства и борьбы двух противоположностей (подробно об этом в параграфе 1.7). В больном же организме равновесие в рассматриваемой психосоматической системе сдвигается в отрицательную сторону («ОСПФ + РРК ⇔ ПОПФ + ПОБМ»). Это может произойти либо за счет резкого преобладания «отрицательных» сил (совместное или раздельное усиление РРК с ОСПФ), либо такого же ослабления «позитивных» (ПОБМ с ПОПФ). По всей вероятности, в результате этого и возникает самый главный импульс к запуску каскадных механизмов опухолевого роста и к появлению в организме новой качественной ситуации – злокачественного новообразования.