–Когда пить будем?

Ему отвечают:

–Ты же не пьешь.

Сочи открывает бутылку, начинает разливать таллинский ликер по пластиковым стаканам. Мне тоже наливают горького напитка с травяным привкусом. Мы чокаемся, пьем.

Разговор заходит про концерт My Chemical Romance в Петербурге через три недели.

–My Chemical Romance – говно, – говорит Андрей.

–Ты что – говно? – отвечает Максим. – Мы уже билеты купили...

–Ну и идите на говно!

Перерыв закончен. Парни берут инструменты.

–»Без лишних слов» играем четвертой или пятой, – говорит Максим. – А то вдруг остановят, не дадут доиграть. А так получится – мы сыграем вам четыре-пять наших лучших вещей, а после этого – всякое говно...

Все смеются.

Когда «Оригами» начинали играть, слово эмо в России мало кто знал, разве что те, кто интересовался американским панком/хардкором восьмидесятых либо свежей американской музыкой. Не знали этого слова и сами музыканты. Только через пару лет, услышав западные эмо-группы, они поймут, что играют что-то похожее, и начнут сознательно двигаться в том же направлении. А поначалу все выглядело далеко не радужно.

Максим: У нас были концерты, когда в зале – три человека, наши друзья. В Питере был такой культовый клуб – «Полигон», – и мы мечтали там сыграть. Нам тогда был год, и вот вокалист «Психеи», Дима Порубов, предложил: давайте я вас впишу. Мы выходим на сцену, нам надо играть, мы поворачиваемся – а там зал огромный, и он абсолютно пустой. Начинаем играть – видим, там уже три наших друга сидят... Был момент, когда я все время слышал за спиной: «„Оригами» – говно». И тогда мы просто взяли, тупо выкинули все песни и начали заново. Нам некоторые говорят: «Вы записали первый альбом „мазафаку», а второй уже эмо». Ни хера подобного, мы уже там пытались играть что-то мелодично-скримовое. Вообще я считаю, что группа должна играть то, что ей нравится. И если все делать искренне, с душой, всегда найдутся люди, которым это понравится.

Алексей: Никакого слова эмо тогда еще не было. Мы начали играть подобную музыку, но так ее не называли. У нас уже на первом альбоме есть несколько песен – «Миллионы небесных светил», что-то еще, которые относятся к этому стилю.

Максим: Второй альбом писали быстро, но что-то из того материала мы играли еще в 2004 году – ведь пока мы писали первый альбом, уже играли часть новых песен. А второй альбом писали у Саши Карелина. Это человек, у которого, я считаю, есть дар от Бога в плане звукорежиссуры. Он – звукорежиссер группы Jane Air. И мы альбом записали за месяц, причем чистого времени на запись там, наверное, было еще меньше.

Олег: Барабаны записали вообще за один день. Толковый звукорежиссер так и делает – можно записать даже не очень все ровно, а после он все это переставит, сделает, отстроит.

Максим: Я рад, что мы первый альбом писали год, потому что я тогда для себя многое понял в плане вокала. Вот пишешь – и не получается. А звукорежиссером была девушка, Оля. И она мне все время говорит – давай еще раз. И я одну песню пою по восемь часов. Дома послушаешь – говно. Приезжаешь и опять переписываешь. В первый альбом столько труда было вложено... Я ездил на каждое сведение. А Саше мы просто сказали: сделай нам кайфовый звук. Кто-то, может, скажет, что за два месяца альбомы не делаются. Но Саша доказал, что при грамотном подходе и определенной подготовке, которая была и у нас, и у него, это в принципе возможно. Второй альбом мы продали с потрохами, и сейчас, по-моему, его продано порядка семи тысяч.

Олег: Мы давали Саше слушать разные группы, типа ориентиры. Вот здесь сделай звук, похожий на такой, а вот здесь – на такой. Чтобы ему было понятнее, потому что он немного другую музыку слушает.

Алексей: Изначально мы делали что-то ближе к нью-металл, но потом начали слушать другую музыку – The Used, Thursday, – и под их воздействием что-то стало меняться в музыке.

Максим: Когда мы начинали, мы играли что-то похожее на Korn, Limp Bizkit – первые тяжелые группы зарубежной альтернативы, которые попали в Россию. И еще я был фанат группы «Психея» и хотел делать что-то подобное. Потом мне дали послушать несколько групп, которые в корне отличались от привычных гитарных рифов, – там был такой мелодичный вокал, очень красивый...

Олег: Я решил научиться играть на гитаре, именно услышав металлкор и эмо-группы. Да, если у тебя классическое музыкальное образование, ты смотришь на музыку по-иному. А тут я услышал From Autumn To Ashes, Underoath, At The Drive-In, Glassjaw и захотел играть. Это было чем-то новым для меня, интересным. Подсознательно я хотел играть что-то именно в этой стилистике, но мне было не с кем. А тут удачно для меня появилась группа «Оригами», которая в целом тяготела к подобной музыке. Просто парням, видимо, не хватало такого гитариста, как я...

Алексей: Наверное, только через год мы узнали, что у стиля есть название – эмо. Пожалуй, только во время записи первого альбома появилось это слово. Потом мы поучаствовали в первом эмо-фесте, который провалился с треском. Там был такой разброд с участниками – начиная от нас и заканчивая «Психеей». Никто тогда особо не понимал, что это за стиль.

Максим: Когда я услышал группу The Used, мне даже не столько захотелось что-то такое играть, сколько понравилось настроение этой группы... В том, что слушали раньше, – депрессия, боль, а здесь все про любовь и настолько красиво, скрипки подыгрывали... И при этом – истеричный вокал... И я попытался делать что-то такое. У нас на первом альбоме уже какие-то зачаточки этого... Хотя в основном там шел такой «кач», более прямолинейная музыка, и то некоторые говорят – это эмо. Хотя тогда и слова такого не было...

Алексей: Первая половина 2004 года, это вот с этогомомента появилось понятие эмо, и оно до сих пор мусолится, мусолится и разрастается во что-то непонятное...

Максим: В массовом обиходе слово «эмо» появилось года полтора назад. Мне вообще показалось, что все началось, когда Артем Копылов, директор лейбла «Кап-Кан Рекордс», пришел и говорит: «Давай сделаем эмо-фест, надо эту тему раскрыть чуть больше, чем она сейчас раскрыта». Вообще самый первый эмо-фест был в Москве года три назад, собрал человек сто пятьдесят. Там хедлайнерами играли «Психея», Jane Air. Нас туда привезли за полдороги. Это был первый мой фест – в ДК МАИ. Вообще всего было два этих феста, в Москве и в Питере, и все это прошло, тему закрыли. А тут Артем мне говорит: «Тема эмо-рока совершенно не дошла до масс».

Алексей: Мы сами в эмо-волну не стремились. На нас навешали ярлыков, и мы не смогли от них отбрыкаться. Мы пытались тут ради интереса, ради смеха придумать название стилю, в котором мы играем. Одно название – «эмо-фака». В смысле, есть нью-металл, который некоторые называют «мазафака». Или еще вариант – альтернативное эмо.