— Я смотрю, у тебя действительно все отлично, — сказал мужчина, глядя на подходящего к нам Кирилла, который держал в руках целый пакет сладостей, а ведь я просила только мармелад. — Если у вас все будет хорошо, то ты быстро выздоровеешь!

— Выздоровеешь? — удивленно спросил Кирилл, подходя к нам и вставая рядом со мной. — Не понял, ты что, болеешь?

— Удачи вам, — шаман весело поиграл бровями и, махнув мне рукой, поспешил в магазин.

Кирилл внимательно уставился на меня. Суровый взгляд серо-голубых глаз требовал объяснений. Взяв его под руку, я потянула парня в сторону дома.

— Помнишь, я рассказывала, что мне нельзя было ходить в школу и тому подобное? — тихо начала я, медленно ступая по слегка припорошенному снегом тротуару.

— Помню. Я думал, ты уже поправилась.

— Отчасти.

— Это серьезно? — В голосе Кирилла слышалось волнение.

Я помотала головой.

— Можно, я расскажу тебе об этом позже? Это не грозит моему здоровью, и, возможно, скоро совсем пройдет. Просто я хочу…хм…кое-что проверить.

Кирилл вздохнул и, обвив меня свободной рукой за талию, притянул к себе. Я положила голову ему на плечо. Идти так было не очень удобно, но чрезвычайно мило и романтично.

— Хорошо, расскажешь все, как только будешь готова, — согласился он.

Я прикрыла глаза и слегка улыбнулась. Я все-все тебе расскажу, но пока что мне нужно время. Ты должен привязаться ко мне настолько, что после всей правды уже не захочешь от меня уйти. Надеюсь, ты меня любишь так же, как и я тебя, потому что, расскажи мне такое ты, я бы тебя не бросила. Никогда и ни за что.

Наше первое свидание прошло великолепно. Подходя к дому, я крепко держала Кирилла за руку и пребывала в полной уверенности, что этот день уже ни что не омрачит.

Однако я ошибалась.

Пока Кирилл искал на дне своего рюкзака ключи, я начала поглядывать по сторонам и, заметив до боли знакомую красную «Вольво», тихо охнула. Кирилл поднял на меня глаза, а потом повернулся к машине, из которой вышли мои родители.

Все же меня каким-то образом нашли. Вот и закончилась моя свобода.

С каменным лицом мама быстро подошла ко мне, схватила за руку и, ничего не говоря, потянула к машине. Однако я не сделала ни шагу. Почувствовав сопротивление, мама обернулась и злобно прошипела:

— Идем!

Я помотала головой. Стоящая рядом бабушка смотрела на нас со страдальческим выражением лица.

— Идем, я сказала! — громче воскликнула мама и сильнее потянула меня за руку.

Я пошатнулась и чуть не упала, но Кирилл обхватил меня за талию и притянул к себе. Мама невольно выпустила мою руку, но тут же попыталась снова схватить меня, однако Кирилл не дал ей этого сделать.

— Вы кто? — спросил он, пряча меня за спину.

— Не твое дело!

— Это моя мама, — шепнула я на ухо парню.

Кирилл удивленно уставился на пылающую гневом женщину.

— Алиса, не глупи, — вмешалась молчавшая до этого бабушка. — Пошли домой.

— Я не хочу, — пропищала я из-за спины Кирилла.

— Твои желания уже не учитываются!

Мама стряхнула с шубы снежинки и скрестила руки на груди.

— Ты сбежала к этой образине! Поверить в это не могу! Что, захотелось поиграть в шлюху?

Ее слова резанули по мне ножом. Моя мама, родная, любимая мама. Почему она говорит такие гадости?

От обиды у меня затряслись руки, а из глаз потекли слезы.

Бабушка подошла к маме и, схватив ее за плечо, грубо развернула к себе и выкрикнула:

— Ты как разговариваешь с дочерью?!

Столь грубого тона я еще ни разу не слышала от бабушки. Лицо мамы исказилось от злости и обиды. Казалось, она сейчас либо закричит, либо заплачет. У меня же слезы уже вовсю текли по лицу. Горячие, соленые, несущие в себе злость и обиду.

— А как ты со мной разговаривала, когда я сказала тебе, что беременна?! Ты забыла, какие словестные помои на меня вылила?! Напомнить?!

От неожиданности бабушка отпустила маму и отшатнулась. Закрыла лицо руками в кожаных перчатках и тихо всхлипнула. Бросив на бабушку взгляд, полный боли, мама вытерла выступившие слезы и повернулась к нам с Кириллом.

— Или ты идешь с нами, или я забираю тебя силой, — хрипло сказала она. — Твой побег и сожительство с этим, — мама кивнула на Кирилла, — переполнили чашу моего терпения. Я носилась с тобой больше всю твою жизнь, пыталась огородить от опасностей, и так ты мне отплатила?

— Мам, я…

— Замолчи, Алиса! Мне надоело! Хочешь жить самостоятельно — живи. Но только сначала выздоровей!

Я непонимающе на нее уставилась.

— Но тебе же не понравилось лечение, которое мне предложил…

— Я не про это говорю, — отмахнулась мама. — Проведем ритуал. Если выживешь и поправишься — можешь свалить на все четыре стороны. Я не буду за тебя волноваться.

Бабушка охнула и прикрыла рот руками. Я крепко сжала куртку Кирилла и нервно сглотнула. Этот ритуал настолько опасен, что после него выживают лишь двое из десяти. Мама бы никогда не приняла такого решения. Она бы никогда не рискнула моей жизнью. Неужели, я так ее обидела?..

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — стальным голосом начал Кирилл, доставая телефон из кармана. — Однако если вы сейчас не уйдете, я вызову полицию и расскажу, что вы хотите провести над дочерью какой-то ритуал. — Он набрал номер и продемонстрировал маме светящийся экран телефона.

Бабушка взяла маму за руку и потянула к машине.

— Тише, давай оставим их…

— Ни за что я не оставлю свою дочь с этим бандитом! — крикнула мама, вырываясь из рук бабушки.

— Этот бандит сейчас позвонит в полицию, — все тем же стальным голосом заметил Кирилл, поднося телефон к уху.

Мама кинула на него злобный взгляд. Я знала, что у нее везде есть свои знакомые, но только в нашем городе. Здесь же она почти никого не знала, а значит, ей придется отступить. Пожалуйста, мама, уйди…

Злость на родителей, обида от слов мамы, ненависть к своей болезни, — все это окутало мою душу темной, холодной волной, сдавило мое сердце, затруднило дыхание. Слабая, еле ощутимая щекотка в груди вдруг дала о себе знать.

Все, я пропала…

Несколько минут мама злобно смотрела на нас с Кириллом, словно гипнотизируя, а потом резко развернулась и медленно пошла к машине. Бабушка кинула на нас извиняющийся взгляд, что-то тихо пробормотала и поспешила за мамой. Усадив ее в машину, она захлопнула дверь и подошла к нам.

— Дай мне свой номер, — с мольбой попросила бабушка. Ко мне она близко не подошла — Кирилл не позволил.

Щекотка становилась сильнее, а голова начала кружиться.

Смысла скрывать новый номер уже не было — меня и так нашли. Кашлянув, я сбивчиво продиктовала бабушке цифры, которые она тут же записала в телефон.

— Береги себя, — сказала она, и, развернувшись, пошла к машине.

Когда красная «Вольво» выехала из двора и скрылась за соседним домом, я схватила Кирилла за руку и выдохнула:

— Домой…скорей…

Щекотка стала почти невыносимой, а в глазах заплясали черные пятна. Кирилл, увидев, что со мной что-то не так, испугался и, подхватив меня на руки, поспешил домой.

Залетев в квартиру он, не разуваясь, принес меня в комнату и уложил на диван.

— Ты как? — испуганно спросил он хриплым голосом. — Вызвать скорую?

— Скорая не поможет… — вымученно ответила я, царапая через куртку зудящую грудь.

— Что мне делать?! — простонал Кирилл.

Он был в отчаянии. Стоял передо мной на коленях и не знал, чем помочь. Мне стало жаль его. Одно из самых обидных чувств — это то, когда ты понимаешь, что бесполезен. Перед болезнью, обстоятельствами, смертью…

Я протянула руку, и Кирилл тут же сжал ее, притянул к себе, поцеловал. Голова кружилась так, что я уже не понимала, лежу я или стою. Щекотка сделалась невыносимой. Еще немного и я переселюсь, а Кирилл, не зная о моей болезни, подумает, что я мертва. Мое тело без души практически не подает признаков жизни…