«Дело об убийстве губернатора Стейненберга» — характернейший эпизод биографии Хейвуда, — скрещивается с решающими событиями в истории американского рабочего движения начала двадцатого века. Вместе с тем, трудно найти момент, который бы с большой ясностью обнаружил методы и социальную природу рабочего шпионажа[11].

Во время президентских выборов 1916 года Хейвуд сказал: «Этот лицемер и ханжа Вильсон затеял крупную игру: он водит за нос доверчивые массы, питая их вздором насчет “удерживания от войны”. Он продаст всех, как только его изберут». Предсказания Хейвуда оправдались. «Я вижу, что мы не можем остановить войну, а потому давайте по крайней мере саботировать и препятствовать ее нормальному ходу».

Агитация Хейвуда в значительной мере вызвала ту лихорадку антивоенных стачек, которая потрясла страну. Хейвуд был в числе сто одного индустриалиста, обвиненного в «заговоре против войны». Хейвуда и еще четырнадцать человек приговорили к двадцати годам каторжной тюрьмы и к штрафу в двадцать тысяч долларов. Он начал отбывать свой срок в Левенвортской тюрьме. Когда его туда привезли, начальник тюрьмы сказал: «Хейвуд, камеры невелики. Двум крупным мужчинам в одной камере будет тесно. Кого из людей небольшого роста вы хотите выбрать себе в сожители?..»

«Прямо против меня сидел Владимир Лосев. Я спросил его, хочет ли он поселиться со мной на ближайшие двадцать лет. “Буду очень рад”, — сказал он».

Однако в 1919 году, под давлением рабочих организаций, был назначен пересмотр дела. Осужденных выпустили под залог. Когда дело из апелляционного суда перешло в Верховный суд Соединенных штатов, стало ясно, что Хейвуду предстоит на восемнадцать лет возвращаться в каторжную тюрьму. Он бежал в СССР. «При входе на пароход я показал инспектору бумаги, заменявшие мне паспорт. Я тотчас же спустился в каюту и вышел на палубу только тогда, когда пароход проходил мимо статуи Свободы. Я поклонился фурии с поднятым факелом и крикнул — прощай! Довольно ты поворачивалась ко мне спиной. Теперь я еду в страну настоящей свободы!»

В Москве Хейвуд прожил восемь лет. Он деятельно поддерживал связь с американской компартией; деятельно работал в Красном Профинтерне, в Мопре, в совете правления Кузнецкой детской колонии. Он был награжден орденом Красного знамени.

18-го мая 1928 года Хейвуд умер в кремлевской больнице от удара. После кремации пепел, согласно воле Хейвуда, разделили на две половины. Одна погребена у кремлевской стены, другая покоится на Вальдгеймском кладбище в Чикаго, рядом с могилами четырех анархистов, казненных по делу Хеймаркетского взрыва.

Хейвуд с юных лет считал себя социалистом. Не следует забывать, что для американца это слово имеет иногда очень широкий и неопределенный смысл. В разгаре своей революционной работы Хейвуд был, конечно, ближе всего к анархо-синдикализму.

В знаменитой речи на первом конгрессе индустриалистов Хейвуд сказал: «Цели и стремления этой организации заключаются в том, чтобы передать рабочему классу обладание экономической властью и средствами существования, контролем над производством и распределением, не считаясь с владельцами-капиталистами… Она отрицает всякие компромиссы и сдачи позиций и преследует только одну цель — передачу в полное владение рабочих этой страны продуктов их собственного труда». Впрочем, для Хейвуда чисто-экономическая установка была в значительной мере делом протеста против парламентаризма гомперсовцев и политиканства социалистических вождей. Во всяком случае, к коммунизму он пришел быстро и безоговорочно.

Об Октябрьском перевороте Хейвуд узнал, сидя в тюрьме. В этот день он сказал товарищам по заключению: «Ну, ребята, теперь наступила наша революция!» Он мечтал о сотрудничестве Индустриалистов с компартией.

Конечно, Хейвуд до конца остался чистым практиком революции. Его теоретические воззрения московского периода не свободны от неясностей и противоречий. Но в России он учился марксизму, как мог. Свою автобиографию Хейвуд заканчивает встречей с Лениным:

«— В Советской России рабочие управляют промышленностью? — спросил я.

Он ответил мне:

— Да, товарищ Хейвуд. В этом коммунизм».

В наших школах и отрядах еще не редко можно встретить ребят, которые любят читать старые истрепанные книжки про сыщика Пинкертона.

В этих книжках все от первого до последнего слова ложь. Сыщики вроде Пинкертона вовсе не благородные герои, преследующие грабителей, а верные собаки ищейки капиталистов помогающие им в борьбе против рабочего класса.

Но агентство Пинкертона не выдумка, а действительно существует на свете. Из этой истории в картинках ребята узнают правду о сыщиках Америки.

Ёж призывает своих читателей объявить беспощадную войну лживым старым книжкам про Пинкертона, Холмса и Ник Картера.

ТЕКСТ Л. ГИНЗБУРГ РИС. Л. КАНТОРОВИЧ

1. 26 июня 1905 г. рабочие кварталы Чикаго охвачены были волнением. Открылся Первый съезд индустриальных рабочих мира. Председательствовал на съезде секретарь Западной федерации рудокопов, вождь боевого западного пролетариата — Вильям Хейвуд.

2. Джеральд Крейн, — сын разорившегося фермера, бродил по улицам в напрасных поисках работы. В газете ему попалось объявление неизвестной фирмы: "Требуется толковый служащий для работы в выгодном деле. Великолепный случай для предприимчивого человека завести связи с лучшим обществом".

3. Крейн направился по указанному адресу

— Вы посещаете церковь? — спросил джентельмзн в темных омах.

— Да, сэр.

— Какими видами спорта вы занимались?

— Футбол, крокет, легкая атлетика.

— Как вы относитесь к программа Индустриальных рабочих мира?

— Сэр, я не интересуюсь политикой.

4. Мистер Крейн, у вас прекрасная мускулатура и подходящий для нас образ мыслей. Вашими услугами желает воспользоваться агентство, основанное мистером Натом Пинкертоном (вот портрет этого великого человека). В течение пятидесяти пяти лет эта организация бессменно стоит на страже религии, семьи, порядка, закона и добродетели.

5. Крейн приступил к работе в Национальном сыскном агентстве Пинкертона, оборудованном по образцу лучших торговых предприятий. Он мечтал прославиться в борьбе против своры уголовных преступников. Вскоре Крейну дали маленькое порученье: "Мистрисс Гульд, жена железнодорожного дельца Перси Гульда, преследует нас вздорными страхами. Она вообразила, что с ее мужем случится несчастье. Вы уверьте эту даму в том, что агентство бодрствует, и что ей не о чем беспокоиться".

б. — Не правда ли вы очень знаменитый, сыщик? — вскричал Мистрисс Гульд, при виде Крейна, — и вы нас спасете! О, только скажите: да.

— Да, — неожиданно для самого себя сказал Крейн.

Мистрисс Гульд сообщила, что ее мужу, по-видимому, угрожает смертельная опасность. Таинственная находка в остывшей золе камина подтвердила сегодня все ее подозрения.

7. Находка состояла из двух полуобгорелых обрывков писчей бумаги. Мистрисс Гульд вышла из комнаты. Крейн, как подобает знаменитому сыщику, ломал голову над тем, что может означать изображение лошадиной подковы и волнистая черта, напоминающая веревку.