Областной управляющий, получив общее деловое письмо, пишет на него комментарии, в которых анализ текущих операций чередуется с практическими предложениями. Практические предложения имеют целью и впредь обеспечить агентство текущими операциями.

Комментарии управляющего областной конторой поступают к мистеру Бангсу. Братья Роберт и Вильям Пинкертон получают сведения непосредственно от мистера Банг-са и в большинстве случаев соглашаются с его мнением.

Четыре помощника молчали, окончив свои доклады. Старший помощник, по имени Кэри, стоял перед столом управляющего Денверской областной конторой. Кэри был еще сравнительно молодой человек, обуреваемый страстью быть похожим на Мак-Парланда. Он сутулил плечи, носил очки и растил усы вниз. Но усы не удавались, и это мучило Кэри.

В ведении Кэри, между прочим, находились агенты № 5 и № 43: Он стоял перед столом и смотрел, как Мак-Пар-ланд задумчиво перелистывал отчеты двух этих агентов.

— Хотел бы я знать, Кэри, — сказал Мак-Парланд, — хотел бы я знать…

— Слушаю, сэр.

— …удается ли вам, Кэри, осознать во всей полноте значение документов, проходящих через ваши руки?

— Да, сэр, — сказал Кэри после минутного размышления.

— Джентльмены! — Мак-Парланд посмотрел на четырех помощников, — самые дьявольские преступления «Молли», быть может, были детской игрой по сравнению с планами, взлелеянными… взлелеянными сейчас Федерацией рудокопов. Прошу вас, джентльмены, заметьте себе эту фразу: детской игрой…

— О, сэр, — сказал Кэри с оттенком испуга, — три года вы работали над раскрытием дьявольских преступлений, которые были детской игрой… Сколько же лет?..

— Кэри, вы хороший работник, но вы еще не знаете жизни… — Мак-Парланд глазами прошелся по полю календаря, усеянному черными и красными датами; какому-то из черных чисел он приветливо кивнул головой.

— Очень возможно, что я раскрою тайный кружок рудокопов… в три недели… — сказал Мак-Парланд и потрогал рукой усы.

— Без всякого сомнения, сэр, — ответил Кэри и тоже потрогал рукой усы.

— Произнес он им речь, черт возьми, по всей форме, со всеми десятью заповедями из Гомперса. «Не ставь свой профсоюзный билет выше национального флага». Фу ты! Это им так понравилось, что они тут же прокричали «ура»!.. Хоть бы ты своего старика на замок запирала, Молли.

Молли только что вошла в помещение рабочего клуба.

— Оставьте ее, — сказал Крейн Гейсу, — она сейчас заплачет.

— Мой старик, — Молли не оглянулась на Крейна, — по крайней мере, честный человек. Тем хуже… потому что когда-нибудь он поймет.

— Ладно. Ты хотел сказать что-то, Мангон?

Мангон был тяжеловесен и молчалив. Он расстегивал на груди рубашку и часто обтирал большим платком лицо.

— Я уже сказал. Во-первых — дело плохо. Во-вторых — надо продолжать это дело.

— Да, да. Что-то было еще… Да, пособия, Крейн.

Крейн движением головы указал брошенную на стол бумагу.

— Да, — смета. Я мало тут смыслю… но только вы ошиблись, — это слишком хорошо, Крейн!

— Я повторяю, — Крейн говорил раздельно и утомленно, как говорят с людьми, мешающими серьезной работе, — все цифры…

— Гейс! — перебила Молли.

Всякий раз, как говорить начинала Молли, Крейн испытывал внезапное беспокойство.

— Гейс, знаете, где я была? Товарищ из Денвера приехал.

— О! Что ж ты молчишь?

— Мы с ним говорили. Я не сказала сразу, потому что… мне вдруг стало обидно… за старика. Глупости, Гейс. Товарищ из Денвера спрашивает обо всем и о пособиях. Он придет.

Крейну казалось, что люди из Денвера все похожи на Хейвуда. Крейн повернулся лицом к окну; ему нужно было приготовить свои нервы и лицо к отступлению. Гейс вышел из комнаты.

«Провал!» — тоскливо подумал Крейн и взялся руками за раскрытые створки окна, — «так скоро…»

— А мы как раз спорили тут о размерах пособий, — говорил Гейс, возвращаясь с новым секретарем союза плавильных рабочих № 125, — я уверен… Федерация не выдержит двух с половиной долларов в день.

— Отчего же? — немного ленивым голосом сказал секретарь. — Я уже говорил с рабочими. Превосходно. Стачечный фонд Федерации настолько окреп, что… ваша смета потребует самых незначительных сокращений…

Знакомым голосом говорил секретарь.

Крейн обернулся и посмотрел глазами лунатика. Он увидел помещение рабочего клуба с дощатыми стенами, большой стол, на котором лежали шахматы и смятые газеты… Он увидел, что Гейс расставил треугольником тощие ноги, что Мангон вытирает шею платком, что Молли внимательно следит за тем, как у стола с шахматами и газетами Даниэль Сайлас, агент № 5, читает смету пособий, составленную агентом № 43 — Крейном.

Крейн дошел до стола и сел, сосредоточенно думая о своем лице, которое должно было выражать спокойствие, В крайнем случае, оно могло выразить легкую озабоченность..

— Ваша правда, Крейн, — сказал Гейс.

— Крейн! — с удовольствием повторил секретарь, — Крейн! — Через стол он длительно пожал руку Крейна своей несколько влажной рукой. — Рад познакомиться! Мне как раз поручено увезти вас сегодня в Денвер.

— Что ж это, — сказал Гейс, — всех в Денвер. Джим Хорти…

— Нет, нет. Крейн нужен нам на два, на три дня. Ознакомление с обстоятельствами… Хейвуд о вас отзывался отлично.

Все сидели вокруг стола. В последний раз Крейн видел Сайласа в клетчатом полуспортивном костюме корреспондента видной нью-йоркской газеты. Теперь он, с ощущением совершившегося несчастья, рассматривал синий пиджачок секретаря Союза № 125.

Гейс кашлял и говорил:

— Они совсем озверели с тех пор, как Западная федерация приняла социалистическую программу. Если здесь не будут все как один — с нами сделают то, что сделал Франк Стейненберг в Кэр д'Алене…

— Франк Стейненберг, — повторил Сайлас, — знаете, Франк Стейненберг…

— Что?

— Бывший губернатор Стейненберг…

— Что?

— …убит.

Все смотрели на Сайласа.

— Да, в Идаго. В Денвере об этом узнали сегодня ночью. У него под калиткой взорвалась динамитная бомба. Он умер через двадцать минут.

Пауза.

— И кто же его убил, этого бывшего губернатора? — брезгливо сказал Мангон.

Сайлас постучал по столу ногтями.

— Неясно. Некто Орчард арестован по подозрению. Ор-чард этот — какой-то идиот. Газеты будут лгать, как всегда.

— Джим все узнает… — сказала вдруг Молли Гейсу. — Хорошо, что Джима как раз послали в Идаго.

— Очень кстати, — сказал Сайлас и встал. — Мы еще встретимся. Крейн, пойдемте со мной.

О'Нейл делает гимнастику. — Арест. — Адвокат Ричардсон и Habeas Corpus. — Путешествие с шерифом.

Кольца, только что отпущенные на свободу, тихо покачивались в воздухе. О’Нейл с удовольствием хрустнул суставами.

Камердинер-негр доложил:

— Мистер Вашингтон Порджери.

Костюм О’Нейла состоял из коротких гимнастических штанов. О’Нейл улыбнулся. Мистер В. Порджери, президент Ассоциации владельцев копей, вошел животом вперед. У него были удивительно круглые глаза, маленький рот и маленький нос, зажатый между большими бледными щеками.

— Сэр, — сказал О'Нейл тоном, не допускающим возражений, — я занимался гимнастикой. Вы можете говорить в присутствии этого молодого человека.

Это относилось к Крейну. Крейн уже в течение сорока минут занимал половину стула, приставленного к стенке.

М-р Порджери сел и обхватил руками живот.

— Ужасно! Оказывается, у них — тайный кружок.

— А! И что же он делает, тайный кружок?

О'Нейл быстро обтирался одеколоном.

— Не знаю. Он — тайный и поэтому делает все, что угодно. Оказывается, самые дьявольские преступления Молли были детской игрой…

— Кто вам сказал об этом?