– То есть, ты использовала его, – вздохнула Кордия, и ей стало очень больно за чародея. Она видела, как много для него значила Талика.

– Ему это пошло на пользу, – с улыбкой сказала Талика. – Без меня он бы ничего не достиг, сидел бы в своей пекарне и страдал, пока магия бы его не убила. А так у него была очень интересная жизнь, о которой многие могли лишь мечтать.

– Только он по-настоящему влюбился в тебя, – с горечью сказала Кордия.

– Это вышло случайно – побочный эффект магии, – равнодушно ответила Талика. – А тебе я всерьез советую подумать над моими словами о Доре. Знаю, он тебе нравится, но это не приведет ни к чему хорошему. Дело в том, что мой добрый брат Сабола сделал герцогу интересное предложение: он приносит ему твое сердце, а тот отводит его к чародею, который может освободить его от проклятия. Думаешь, он устоит? Ему ничего не стоит убить тебя одним прикосновением. Ведь на кону стоит его свобода, возможность продолжить род. Стать нормальным.

– Он мне об этом ничего не сказал, – расстроенно проговорила Кордия.

– И не скажет, он же не идиот, – усмехнулась Талика и тряхнула головой. – Так что для тебя же будет лучше взять все в свои руки.

– Но зачем Саболе моя смерть?

– Забрать себе мою магию. Его очень гложет, что, убив меня, он не смог получить то, ради чего пошел на преступление. Я рада, что он отказался с тобой встречаться, мне было бы грустно, если бы из-за моей просьбы ты погибла. Тогда мне хотелось верить, что Сабола мог бы измениться, но… Нет.

– Мой отец… как он связан с Саболой?

– Дедушка Лорена был его троюродным братом, – нехотя ответила Талика, и Кордия заметила, что ее силуэт стал смазываться. Похоже, время их встречи подходило к концу. – Позже их пути разошлись. И нет, Сабола непричастен к той бойне, которая заставила твоего отца возненавидеть магию. Мне пора, дорогая. Чем сильнее ты становишься, тем чаще мы можем общаться. Ты даешь мне возможность материализоваться.

– Скажи, если каждый из рода Аскалона, убив короля умирает, то почему мать Лейфа жива до сих пор?

– Она знала правила и успела принести жертву, – губы Талики искривились в улыбке, похожей на гримасу. Послышался треск, словно кто-то поджег сухое дерево. Облик чародейки задрожал, и она, издав глухой стон, растворилась в полумраке. Настроение призрака показалось Кордии странным. Талика была совсем не похожа на ту, кем была в теле Зоуи, и явно не той, кто писал письмо своему брату Саболе, что не хочет проливать кровь. А теперь она призывала ее убить Дора… Что случилось? Почему она так изменила своим принципам? У Кордии мелькнуло подозрение: – а не иллюзия ли это, созданная кем-то, кто хочет смерти герцога? Ей нужно поговорить с ним, узнать правду о предложении Саболы.

Кордия уронила голову на руки и тихонько всхлипнула. Она чувствовала себя слабой и беспомощной. Не могла понять, что ей делать и где искать поддержку. Ворон, кружа по комнате, задел ее крыльями. Ведьма подняла голову и посмотрела на вторую птицу, сидящую на жердочке. На краю стола лежала карта с каким-то рисунком. Кордия потянулась к ней и, взяв в руки, увидела изображение ворона. Она непонимающе посмотрела на птицу, та демонстративно отряхнулась, словно взгляд девушки оскорбил ее.

Дверь открылась, и в лабораторию вошла Грета. Хмуро глянула на Кордию и сурово спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Мне не нравится тон, которым ты со мной разговариваешь! – строго сказала Кордия. Она кожей чувствовала, что отношение Греты к ней изменилось, но не могла понять причину. Что могло измениться за одну ночь? Или все дело в тревоге за Мариана?

– Простите меня, ваше высочество, – покорно исправилась Грета и сделала реверанс. – Я забылась.

Кордия ничего не ответила. Положила карту с вороном на стол и, щелкнув пальцами, погасила все свечи.

Оскар не убил его по пути в Шиоронию, хотя им пришлось провести пару часов в одной карете. Бальтазар молчал, его спутник тоже не спешил общаться. В воздухе витало напряжение, но никто не старался его разрядить: слишком много недомолвок осталось между ними после этой ночи. Их отношения и прежде нельзя было назвать дружескими, хотя Бальтазару молодой барон был симпатичен, и он даже старался защитить его перед герцогом. И вот теперь он знает его тайну – то, что он устроил побег тому, кто покушался на короля. А еще, этот парень его брат, и как генерал королевского сыска он не может оставить это преступление просто так. Не должен. Но не мог отделаться от ощущения, что эта история может дать ему намного больше, если он о ней промолчит.

Бальтазар посмотрел на Оскара. Тот выглядел озабоченным, то и дело хмурился и кусал губы, отчего на них появились красные пятна. «Надо же, какой эмоциональный! – отметил про себя бывший разбойник. – Оскар – сын первого лорда Кассии и брат ведьмы Кордии. Кто бы мог подумать, что он так полон сюрпризов»!

– Ты так и не озвучил цену за свое молчание, – сказал Оскар. Карета дернулась, когда колесо наскочило на ухаб, и они ударились коленями. Бальтазар поморщился.

– Не беспокойся, она будет высокой, но вполне подъемной для тебя, – успокоил барона Бальтазар.

– Почему ты не озвучишь ее сейчас? – Оскар нервничал и не мог скрыть это. Бальтазар мысленно усмехнулся. На его месте он бы прикончил любопытного наглеца, тем самым существенно облегчив себе жизнь, и он совсем не понимал, почему барон оставил его в живых.

– Ты ведь в курсе того, что сейчас творится во дворце? – откинувшись на спинку скамейки, сменил тему Бальтазар. Оскар кивнул. – Что ты собираешься делать дальше?

– Что именно ты хочешь узнать? – прищурившись, спросил Оскар.

– На чьей ты стороне. Ведь на троне сейчас сидит самозванец, такой же висельник, как и я в прошлом, а это значит, что на самом деле Аталаксия не имеет короля, она обезглавлена.

– Намекаешь, что хотел бы занять его место? – усмехнулся барон.

– Для тебя это тоже шанс доказать кое-кому, что ты хорош, – едва заметно улыбнулся Бальтазар. Он не хотел упоминать Первого лорда, у него до сих пор болел живот, после того как Оскар ударил его.

– Ищешь сообщника?

– Союзника, – поправил Оскара Бальтазар. – Судьба дает нам хорошую возможность повеселиться, будет грустно не воспользоваться ею.

– Где гарантия, что ты не хочешь подставить меня?

– О чем ты, Оскар? – рассмеялся Бальтазар. – Какие, к тьме, гарантии? Ты меня явно с кем-то спутал. Ладно, если тебе нужны обещания, то могу сказать, что, если ты скажешь мне «да», скучно тебе точно не будет.

– Я не понимаю, зачем тебе все это.

– Какой нищий не мечтает проснуться королем? – улыбнулся Бальтазар. – Я слишком хорошо знаю Лейфа, чтобы понимать, что моя голова слетит с плеч первой, потому что он тоже хорошо знает меня и не потерпит моего присутствия во дворце, впрочем, как и большинство тех, кто был верен Дамьяну. У нового короля будет новое окружение – те, кто никогда не узнает, кем он является на самом деле.

– Ты хочешь занять его место?

– Или возвести на него того, кто больше достоин, – загадочно произнес Бальтазар. Ему нравилось дразнить Оскара.

– Я думал, ты прихвостень герцога. Его ты в расчет не берешь?

– Скажем так, у меня к нему есть вопросы, – приглаживая волосы, сказал Бальтазар. Пускаться в откровенности он не собирался. – Неужели ты его тайный поклонник?

– А что, похоже? – хмуро проговорил Оскар, напомнив Бальтазару ворчливого старика. – Наши семьи слишком долго враждуют, чтобы я испытывал к нему теплые чувства.

– Так что ты мне ответишь на мое предложение, Оскар?

– Мне надо подумать.

– У тебя есть время до вечера, и ни минутой дольше, – сказал Бальтазар и выглянул в окно кареты. Они въехали в город. Вокруг царила суета, пахло свежей выпечкой. – Ты знаешь, где я живу?

Оскар кивнул. Приблизив к себе бывшего разбойника, Дамьян пожаловал ему замок, благополучно конфискованный у менее сговорчивого подданного. Он казался Бальтазару пафосным и бестолковым, там не было нормальных укреплений и дуло так, что приходилось спать под двумя одеялами и в шапке, но он принял подарок с благодарностью. Хотя для себя на такой бы никогда не позарился.