Все это вызвало у Бальтазара беспокойство. Он думал о том, что драммарцы могли таким образом провести касталийцев через границу. Пару раз подобные прецеденты уже были, что ухудшило и без того сложные отношения между соседями. После убийства короля Козимо Третьего Дронта касталийским наемником между Аталаксией и Касталией вспыхнула война. Драммар, который не желал участвовать в конфликте, стал перевалочным пунктом для войск. Молодая королева Давия не скрывала своего недовольства, что добавляло еще больше хвороста в и без того полыхающий костер войны. Она не желала, чтобы по ее земле ходили чужие войска, и всячески вредила им. Иногда военные потери от ее действий были больше, чем во время боя. Но воевать с ней ни одна из сторон не решилась, опасаясь того, что может случиться: тьма поднимется, и с нею никто не совладает.

И король, и первый лорд хотели переманить Драммар на свою сторону, но Давия, боясь того, что ее решение оскорбит предков и поднимет тьму, сохранила нейтралитет. Хотя теперь понятно, что только сделала вид.

Война, продлившаяся три года, закончилась победой Аталаксии. Еще через год был подписан мирный договор. Новый конфликт начался несколько месяцев назад, когда в Шиоронии был убит посол Касталии. В знак протеста первый лорд задержал в своем порту корабли, принадлежащие Аталаксии, после чего произошло две стычки на границе. И вот сейчас – очередная вылазка…

Бальтазар вздохнул. Знает ли об этом герцог? Он надеялся на это, потому что сам Дор ему ничего не говорил. Бальтазара удивляло, что после того, как он перехватил письмо Дилены, она все еще находилась при дворе, если только у Дора не было своего коварного плана касательно этой девицы. Но это предположение тут же вызвало в нем сомнения: герцог слишком слаб для такой интриги. А еще присутствие при дворе Кордии… К разочарованию примешалось презрение, и бывший разбойник поморщился.

От неприятного предчувствия у Бальтазара заныла спина. Он уже собрался закрыть окно и лечь на пол, но тут к трактиру подъехала карета. Кто-то из слуг вышел к ней с факелом, чтобы встретить визитера. Лица разглядеть было невозможно: прибывший был в плаще, и капюшон помогал ему сливаться с темнотой. Но что-то в силуэте показалось ему знакомым. Бальтазар посмотрел на часы – три ночи. Странное время, чтобы поужинать в городском трактире, особенно в том, который закрылся в полночь. Или этот человек снял здесь комнату и просто возвращается к себе? Терзаемый любопытством, он выскользнул из комнаты и на цыпочках спустился вниз.

Прячась за тяжелой шторой, отделяющей коридор от обеденного зала, Бальтазар пытался разглядеть посетителя. Тот прошел через зал и подойдя к стойке, что-то сказал Раулю. Трактирщик кивнул и поставил перед ним корзинку с едой. На стойку упало несколько монет. Посетитель взял корзинку и двинулся к выходу. На миг он повернулся в сторону лестницы, словно чувствуя, что за ним наблюдают. Этого было достаточно, чтобы в сознании Бальтазара вспыхнуло узнавание. Оскар… Какой тьмы он тут делает?!

Крадучись, Бальтазар двинулся следом за ним. Охотничий азарт мгновенно захватил его, и он ощутил себя хищником. Даже плохая погода больше не отвлекала его. Пригибаясь, чтобы не привлечь к себе внимания, он добрался до кареты. Оскар уже сел в нее и как раз, захлопнув дверцу, опустил занавеску, словно кому-то среди ночи понадобится заглядывать внутрь – деревьям, например. Что такого запретного он скрывает, что даже пустых улиц опасается?

Бальтазар вскочил на мокрый и скользкий задник кареты, больше похожий на полочку для книг. Пару раз чуть не упав, он кое-как устроился, радуясь, что сзади нет окошка и его не обнаружат. Карета тронулась, и его как следует тряхнуло. Он больно прикусил язык и мысленно выругался, глядя на зловещие силуэты домов и храмов, проносящиеся мимо. Не думал, как будет выбираться среди ночи из места, где окажется, следя за бароном. Он наслаждался моментом, предвкушая утоления своего любопытства.

***

Карета остановилась, когда они проехали большую часть леса. Бальтазар промок и замерз, он прижимал руки к груди и старался не стучать зубами от холода. Он полностью протрезвел, и у него начала болеть голова. Кучер спрыгнул на землю и распахнул дверцу. Оскар выбрался наружу, продолжая сжимать ручку корзинки. Вспыхнул огонь факела, и барон со слугой двинулись к небольшому домику, больше подходящему крестьянину, чем богатому молодому человеку. Это еще больше раззадорило Бальтазара. Тайная любовница? Хм…

Дверь хлопнула, и Бальтазар спрыгнул на землю. Прошел по узкой мокрой дорожке, разглядывая маленькие окна, в которых горел тусклый свет. Он позавидовал Оскару, который находился в тепле и мог провести ночь в мягкой постели. Подобравшись ближе, он встал на мокрый булыжник и заглянул в окно. Видно было плохо, но ему удалось разглядеть кровать, на которой лежал человек. Оскар сел рядом с ним и стал что-то говорить. До слуха Бальтазара доносился гул его голоса, но слов разобрать не получалось. С каких пор этот щеголь заботится о сирых и убогих?

Увлеченный происходящим, Бальтазар не заметил, как к нему кто-то подкрался сзади, лишь почувствовал, как что-то острое уперлось ему между лопаток.

– А теперь ты пойдешь со мной, – прозвучал в ночной тишине хриплый голос.

Кордия не знала, как ей вести себя с отцом. Она старалась отвечать нейтрально, думала над каждым словом, из-за чего выглядела растерянной и медлительной. Впрочем, как и раньше. Только тогда такой ее делал солнечный чай, чтобы никто не заподозрил, что она ведьма. Ей хотелось спросить его об Августине, выяснить, знал ли он о его планах, но она не могла просчитать последствия этого вопроса. Ее терзала совесть, что она сейчас не может находиться рядом с младшим братом, зная, как ему плохо. Неизвестно, сколько времени уйдет, прежде, чем он полностью восстановится. Грета конечно делает все, что может, но магия не всесильна. Может быть, если бы к процессу подключилась и она, все пошло бы быстрее. Но ей приходится сидеть за столом, заставленным самой изысканной едой, и вести светскую беседу, боясь, что кто-нибудь из присутствующих, может ляпнуть о том, что она ведьма.

Отпив глоток вина, Кордия посмотрела на Лейфа и его невесту, принцессу Дилену. То, как они общались, наводило на мысль, что они нравятся друг другу. Лейф оказывал ей знаки внимания, но в рамках этикета, а принцесса принимала их, давая ему понять, что ей это приятно. Кордия ожидала, что испытает ревность, но удивилась, что не почувствовала ничего. Она смотрела на человека, которого считала любовью всей жизни, и он ей был безразличен. В первый миг это испугало ее, а через пару секунд она ощутила облегчение. Ей больше не придется страдать. Все осталось в прошлом. Она свободна от этого мужчины и любви к нему. Теперь между ними всегда будут стоять их поступки.

Кордия перевела взгляд на Дора. Тот оживленно говорил со Стефаном Бартоном о предстоящих скачках за Золотой рог. Это было последнее развлечение перед началом зимы, и к нему тщательно готовились. Чародеи выбирали самый лучший день с точки зрения погоды и энергетики, ставили защиту на лошадей, участвующих в скачках, чтобы никто из них случайно не пострадал. Если это все же случалось, то служило дурным знаком. Лошадь в Аталаксии считалась особенным животным, и если ему не поклонялись, то ценили очень высоко. За гибель скакуна можно было получить тюремный срок. Вечер после скачек заканчивался большим торжеством. В этом году должно было быть празднование свадьбы короля.

– Я не понял, – сказал Стефан. – В скачках будете участвовать вы сами, Дор, или ваша лошадь?

– Я сам на моей лошади, – улыбнулся герцог. – И это будут не первые скачки, в которых я принимаю участие.

– Мило, очень мило, – ответил Стефан, откинувшись на спинку стула. Выглядел он неуверенным и каким-то скованным. Кордии показалось, что он не хотел ехать сюда, но не смог отказать ее отцу. Впрочем, так было всегда: Первый лорд легко манипулировал своими приближенными.