— Они отступают!

Крик. Чей-то крик больше похож на бредни. Куда они отступают, вот же они. Прямо передо мной. Вот Пес, внезапно ставший безголовым. Вот сороконожка превращается в двух сороконожек одним движением руки. Вот впереди парочка Пауков — несуразных медлительных созданий на длинных многосуставных лапах.

Как эти твари бесили меня в Альтаире. Они могли прицепиться к любой поверхности и находиться в неподвижном состоянии неделями, пока рядом не появится подходящая добыча.

Я пинаю Паука, отправляя его обратно за стену. Это тебе не из темноты в спину жалить, паскуда. От одного вида этих ублюдков начинает ныть старая рана между лопатками. В Альтаире я эту нечисть изводил всеми силами. Думал, все уже передохли, а нет, смотри-ка.

И внезапно рука у меня дрогнула, чуть было не вскрыв грудную клетку человека. На нем было столько крови и потрохов, что случайно перепутал.

– Ой, да подумаешь. Трупом больше, трупом больше. Какая разница? — усмехнулся Черный.

Я развернулся, игнорируя внезапный порыв сбросить этого тупорылого солдата со стены, чтобы не мешал. Но позади тоже не оказалось Иных. Внизу еще шли бои с внутренней стороны стены, но там уже вовсю резвятся три химеры, довольно хиленьких, между прочим.

— Позор рода моего, — сплюнул Черный им вслед.

— Не боевые проекты, — попытался я оправдать их вид. Красная пелена перед глазами отступала. — Да и геном у них устаревший. Бледные какие.

Черный не стал спорить, а я бросился к противоположному краю стены. Иные действительно отступали, но не все. Просто ближайшие из тварей медленно пятились, выходя из-под огня последних турелей, что еще могли стрелять.

Как ни посмотри, а меньше Иных не стало. По крайней мере, так кажется. Летуны все еще носились над полем, не вступая в схватку, а туши Черепах по-прежнему висели на стене отвратительными чужеродными наростами.

От поля боя веяло жаром и горелой плотью. Кажется, именно так и должно быть в аду? Символично. И котел хороший подобрали. Вроде такая же консервная банка, как и Альтаир, но компания веселей.

На стене действительно никого из противников не осталось.

Нашел Харда, с ног до головы залитого кровью, но так и не снявшего боевую ипостась. Мэр немного хромал, похоже ему крепко досталось. Остальные химеры хоть и были грозными боевыми единицами, выглядели не лучше.

Все-таки на одном эфире далеко не уедешь без свежего генома.

— Что это было? — спросил я, подходя ближе.

— Да если бы я знал, — ответил мэр, в промежутке между раздачей приказов.

Турели спешно останавливали вручную, чтобы окончательно не угробить раскаленное оружие. Повсюду неспешно бродили солдаты, словно они были в бреду. Стонали раненые, кто-то плакал, другие добивали все, что шевелилось. Стандартная картина после победы. Только вот победой в этот раз и не пахло.

Иные нас пощадили. Только вот почему?

Какого хрена тут происходит? Мы положили немало тварей, но они уже взяли стену. За несколько минут выкосили больше половины защитников и могли спокойно добить оставшихся.

— Кажется, я понял, что это было, — произнес Хард и указал рукой в сторону Иных.

От бесконечной массы щупалец, когтей, хитина, пластин, наростов, клыков и бог знает чего еще отделилась одинокая фигура. Она медленно двигалась к воротам, не обращая внимания на трупы под ногами.

Фигура была человеческой, выглядела как человек, двигалась как человек и даже поскальзывалась на окровавленных ошметках совсем как поскользнулся бы человек.

Но мы с Хардом уже видели подобное и точно знали, кто перед нами. Из стана врага не мог выйти союзник. Ни один представитель расы людей не смог бы так спокойно пройти по земле, больше всего напоминающей сейчас мясорубку из окровавленных тел, вперемешку раскиданных ровным слоем и пропеченных напалмом до состояния подгоревшей корочки.

— Переговоры, — донесся до нас хриплый голос внешне пожилого человека, обмотанного старым тряпьем в несколько слоев.

— Теперь понимаешь, что это было? — спросил Хард.

— Демонстрация силы, — тут и дураку будет понятно, что к чему.

— Почему мне кажется, что лучше бы мы сдохли?

— Не переживай. Когда мы откажемся от того, что он собирается нам предложить, а мы точно откажемся, у нас у всех будет шанс сдохнуть.

— Да чтоб его со стены обоссали. Всех их, — выругался Хард.

Главный вопрос в том, пускать ли незнакомца внутрь, показывая укрепления, либо же рисковать и выходить самим.

— Неизвестно, кто это и что это, — разумно произнес Хард. — Может он взорвется и разнесет тут все.

— Пойдешь туда? — усмехнулся я.

— Моя должность — это не только привилегии, но и риски, связанные с ними.

Я пару секунд похлопал глазами, но мэр был сама серьезность. Сказочный… Персонаж. Как он вообще дожил до своих лет в таком мире?

Нет, руки у него тоже по локоть в крови, я не сомневаюсь. И под кровью я имею в виду именно кровь, а не ту густую жижу, которая течет по венам Иных.

— Ну пошли, — хлопнул я его по плечу. — Если не шутишь.

— Тебе незачем рисковать, Восьмой.

— Так а я и не рискую. Вряд ли он способен рвануть так, что сможет меня убить. Отравить меня невозможно, а в обычном бою его даже ты уделаешь.

Хард скривился на последней фразе. Он явно не привык, когда кто-то так снисходительно относится к его боевым навыкам. Вон как зыркает.

– Джаггернаута пусть завалит для начала хоть одного, потом зыркает, — пробурчал Восьмерка, когда мы проходили мимо него.

— Как будто ты его валил, — буркнул я тихо.

– Ой, да иди ты, — махнул Восьмерка флягой мне в спину. — Какие все важные стали, посрать не с кем присесть стало.

Странно, что еще Черный не вставил свои пять копеек. Но моя боевая шиза все это время крутилась вокруг переговорщика, чуть ли не облизывая его со всех сторон длинным мясистым языком.

Мужчина чем-то неуловимо походил на проповедника, которого мы видели в лагере фанатиков. Только борода гораздо короче, как и волосы. А в остальном такое же морщинистое лицо, седая голова, безжизненные, немного безумные глаза. И рваное тряпье, обмотавшее в несколько слоев тело посланника.

Внешне я не заметил, чтобы что-то шевелилось под одеждой, но даже руки прятались в длинных рукавах балахона. Похоже, неведомая зараза специально оставляет лица нетронутыми, чтобы тем проще было маскироваться под нас.

— Приветствую, господа, — произнес старик с полупоклоном и широкой улыбкой.

Голос был хриплым, словно ему приходилось с силой выталкивать слова. Да и масляный взгляд казался мерзким. Он смотрел на нас с Хардом не как на разумных существ, а словно на милых зверюшек, которые должны были его развлекать.

— С чем пожаловал? — спросил Хард.

Его город, его люди, так что и переговоры тоже его. Я здесь, потому что самому интересно послушать, информация никогда не бывает лишней. Я это еще по восьмому сектору понял.

— Не пустите уставшего путника внутрь? — картинно удивился старик. — Не приютите гостя, не напоите его чистой колодезной водой?

— Нет, — спокойно отрезал Хард.

— Ох, ну и времена, ну и времена.

— Говори, зачем пришел, и проваливай.

— Я пришел передать вам волю Великой Матери. Вы годами убивали дорогих ей детей, жрали их мясо, разоряли гнезда. Но она милостива и готова простить вас. Она даже не будет вам мстить или стирать ваш город с лица земли. Отныне ваша земля станет землей Великой Матери. Ваш город переходит под ее опеку, а я, либо иной назначенный Матерью, будет вами править. Любой житель может встать в наши ряды по собственной воле, Мать милостива к заблудшим и всегда готова принять их в свое лоно. Каждый год, каждый десятый житель будет призван на поклон Матери. В остальном же вам будет дозволено жить как и прежде, разумеется, сдав все оружие.

— Что значит «призван на поклон»?