Привычно зеленым моргали часы на столике у кровати, шумно сосало в животе и хотелось пить. “Сны это самый лучший способ разобраться в своих воспоминаниях, разобраться в том, что с тобой произошло” – не ко времени всплыла фраза со вчера прослушанного семинара. Постепенно кошмар отпускал ее из своих лап, с трудом она поднялась с кровати, в груди еще бешено колотилось сердце, ноги не слушались.

"Надо сделать всего три шага", – она знала свою комнату наизусть, хотя темнота рисовала непонятные силуэты на местах знакомых вещей.

"Три шага, со мной всё в порядке, это просто был сон", – крутилось в голове заевшей пластинкой. Вдохнув и выдохнув по схеме еще три раза, Саша быстро шагнула и включила свет.

Распахнула шторы, за окном только-только начали проступать очертания соседних домов, девушка привычно оглядела пустую улицу, более внимательно темные углы и подворотню напротив, черная стена парка была непроницаема. Саша вздохнула и вернулась в кровать. Укуталась одеялом, ноги успели замерзнуть.

Точно также мерзли ноги в детстве, когда она жила летом у бабушки, как бы жарко не было днем, ночью прохлада из леса окутывала дом, пробиралась в сени, холодила пол в сенях, и прежде чем выбежать на крыльцо нужно было пробежать по ледяным половицам, ноги мерзли, но тогда это было даже весело. Такая холодная прелюдия перед первым поцелуем солнца, лучи которого уже золотили деревянную обрешетку крыльца.

Саша хорошо помнила бабушку, щедрую на улыбки, богатую на разные присказки и истории. Приезжая к ней, девочка попадала в совсем другой мир, жившим по своим сложившимся издревле устоям. Лес охранял леший, бабушка показывала внучке, где нужно оставить пирожок, чтобы задобрить лесного хозяина, чтоб не осерчал, не запутал тенистой тропкой доверчивого путника, не завел в болото. Она клала подношение на мшистый пенек и приговаривала:

– Не обижай, Сашеньку! – улыбалась в ладошку и вела внучку в чащу, где были заросли крупной и ароматной малины, собирали в эмалированный бидончик, привязанный марлей на шею, а потом, вернувшись бабушка заливала малину молоком в глубокой миске, сыпала сверху сахара от души. И это было самое вкусное, что можно только было себе представить.

А каждый вечер, перед сном бабушка ставила в уголок блюдце с молоком:

– Это для домового, Федюшки нашего, – и мягко улыбалась, сыпала загоревшей усталой рукой туда крошки от хлеба, испеченного накануне. – Пусть принесет тебе добрые сны.

Бабушка укрывала Сашу, подтыкала одеяло, ласково целовала в щеку и выходила, оставляя приоткрытой щелочку в двери, чтобы теплый свет падал косой чертой на деревянный пол, рождая ощущение защищенности и спокойствия. А утром девочку будил запах блинчиков или оладушек, она вскакивала и бежала на кухню, где раскрасневшаяся бабушка уже стояла у плиты. На столе в хрустальных розетках стоял мед и черносмородиновое варенье. Нигде Сашеньке не было так хорошо, как у бабушки. Она умерла, когда девочке было 7 лет. Они не успели попрощаться, всё произошло очень быстро. Врач сказал, сердечный приступ.

За окном робко пробивался серый свет. Утро еще только вступало в свои права, дома и деревья были похожи на собственные тени, только силуэты набросанные штрихами умелой кисти. Детали проявятся часа через полтора.

Пора было собираться на работу. Саша наспех накинула на плечи махровый халат и быстро проскочив густую темноту маленького коридора, не глядя в угол, закрылась в ванной. Она включила воду, вывернув барашек горячей до упора – рано утром вода нагревалась очень медленно, и стала ждать, пока температура струи станет комфортной для принятия душа. Задергивая штору, взглядом проверила, что закрыла замок на двери.

Вода лилась на макушку, гладила по плечам, расслабляя напряженные мускулы. Саша прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, окутывавшим тело. Но не стоит закрывать глаза надолго.

Шторка с зелеными и черными смешными медвежатами зашевелилась, растягиваясь волнами, Саша вздрогнула. Влажная ткань потянулась к ней, словно пытаясь обнять. “Это просто пар! Успокойся!” – она отдернула шторку, сбоку, чтобы вода не брызгала на пол. Пусто. Только висит полотенце, которое она сама же только что принесла сюда. Ей неожиданно стало смешно, она истерично хихикнула и попыталась успокоиться.

Набрала полные горсти воды и плеснула на лицо, смывая остатки ночного кошмара. Потянулась, наклонила голову вправо-влево, хорошо растягивая сухожилия на шее. Густо натерла мочалку куском мыла. По ванной разошелся успокаивающий запах летних трав с ноткой лемонграсса.

“Всё самое натуральное”, – улыбнулась. Аккуратно и тщательно намылилась, утро начинало налаживаться.

Саша глянула на себя в зеркало, слегка тронула губы блеском и улыбнулась отражению. Готова. Надо выходить.

Утро охватило ее прохладой. До остановки было идти пять минут. Улицы были свежи и пусты. Редкие машины еще только расчерчивали город паутиной маршрутов. Дойдя до остановки, она вышла на середину улицы – виден ли автобус, но пока было тихо. Присев на лавочку, Саша открыла книгу.

Вымышленный мир завораживал, втягивал, отнимая ощущение реальности. Там было как-то насыщеннее, радостнее, чем в обычной жизни. Фентези наполняло мир необычными существами и странными сущностями, которые могли помочь или сильно испортить тебе жизнь, в зависимости от того, каким образом общаешься с ними.

С детства Саша аккуратно относилась к нежному призрачному миру, поэтому даже читая городские сказки, была уверена, что она не станет так же глупо обращаться с тонкими сущностями, как героиня. И поэтому книги дарили ощущение вседозволенности и собственной силы.

Погружение в вымышленные миры было единственной отдушиной, когда она могла не волноваться о том, что может произойти, отключалась от полного опасностей окружающего и с радостью жила чужие жизни, питаясь недоступными в другие моменты эмоциями.

Автобус подъехал, тихо шелестя шинами, остановился, вздохнул, обдав теплым воздухом, фыркнул и открыл двери. Саша вынырнула из нереального мира, убрала книжку в сумку и поднялась по ступеням. Салон прохладно принял ее в свои объятья. Большинство мест были пустыми, только на заднем широком сидении был мужчина. Саша отошла в дальний угол, практически рядом с водителем и села на одинарное место лицом к попутчику. Так спокойнее.

Поездка обычно занимала пятнадцать минут, шесть остановок. Достаточно недалеко от дома, и необходимые пятнадцать минут, чтобы успеть настроиться на работу.

“Почему он так странно смотрит?” – привычно подняло голову беспокойство. Мужчина с заднего сидения в упор смотрел прямо на нее. Саша поерзала на сиденьи и достала книгу, чтобы заслониться от навязчивого взгляда. Она делала вид, что читает, но каждый раз, когда она поднимала глаза, незнакомец все еще смотрел на нее… Саше не удавалось сосредоточиться на смысле текста,, поэтому она убрала книгу в сумку и попыталась сосредоточиться на чем-то другом, домах, проплывающих за окном автобуса, облаках в небе, которые, казалось, очень быстро летели навстречу. Серые тучи низко висели над городом, придавая всему окружающему мрачный, зловещий вид. Разглядывание пейзажа не помогло, и ее внимание опять переключилось на странного мужчину. Он продолжал сверлить ее взглядом, Саша подумала пересесть, чтобы не видеть неприятного попутчика, но тело словно одеревенело.

“Что это? Может, он за мной следит?” – девушка в панике нащупала карман на груди и вытащила мобильный. Ей некому было звонить, кроме Натальи Евгеньевны – начальницы смены, но это не мешало ей привычно изобразить оживленную беседу:

– Привет!

– …

– Да-да, всё в порядке, уже подъезжаю.

– …

– У входа стоишь? Хорошо, сейчас буду, – мужчина наконец оторвал свой взгляд от нее и отвернулся к окну.

В этот момент водитель резко ударил по тормозам, автобус протестующе заскрипел и замер на ее остановке. Саша быстро поднялась, краем глаза следя, не поднимается ли человек с заднего сидения за ней. Дыхание запнулось, вроде не идет. Она выскочила из автобуса с бешено бьющимся сердцем, зашипев, двери закрылись за ее спиной. Пронесло. Водитель, пожилой загорелый мужчина с неуместной в такое раннее время счастливой улыбкой, помахал ей и шутливо приподнял невидимую шляпу в знак прощания. Автобус уехал.