– Спасибо, – с признательностью произнесла Кесси и попросила детский стульчик. Место ее более, чем устраивало.

– Да, конечно, – кивнул он, – я передам официанту. Он сейчас подойдет.

Через минуту тот действительно появился у их столика вместе с меню и принес стульчик для Ланы. Кесси, ловко усадив дочь, начала рассматривать меню. Она постаралась сделать выбор быстрее, переживая, что дочь, оказавшись в новом месте, может немного нервничать и быть более шумной, чем обычно. Но к счастью, та дала маме сделать заказ, с интересом рассматривая все вокруг молча.

– Приносить по мере готовности? – уточнил официант.

– Да, спасибо, – кивнула Кесси, закрывая меню.

Достаточно быстро ей принесли заказанный салат и десерт. Те самые, что и год назад, как вдруг осознала она. Лана же была настолько заинтригована новой обстановкой, что пока продолжала молчать и крутить головой, внимательно все разглядывая.

Кесси же невольно вспоминала тот ужин с Максом, и ее настроение сейчас было смешением печали, светлой грусти, воспоминаний и как оказалось, тлевшей в ней обиды на него.

Внезапно над ее головой раздался приятный мужской голос.

– Извините, это не вы обронили?

Кесси удивленно подняла голову и увидела приятного, а скорее красивого темноволосого мужчину, с темными глазами, точеным лицом, который вежливо протягивал ей игрушку. Она удивилась, но игрушка явно была совершенно новая, словно только что из магазина, и она точно видела ее в первый раз.

– Ой, нет, вы знаете, это не наша, – сказала она, как можно более вежливо и доброжелательно.

– Просто с ребенком тут только вы, вот я и подумал, что это ваше, – произнес мужчина, внимательно смотря на Лану, причем в его глазах не было равнодушия или спокойной отстраненности, как ожидала Кесси, а наоборот, в них она уловила множество разных эмоций, быстро промелькнувших в его взгляде и почти сразу пропавших. Это ее немного озадачило, но в то же время, было очень неожиданно само по себе его внимание к девочке.

– Какая у вас милая дочь. А как ее зовут? – спросил вдруг он.

Кесси удивило, что мужчина не спросил ее имя, а спросил имя ее дочери. Неожиданно, это согрело и тронуло ее, и она решила, что незнакомец очень даже приятный.

– Лана, – ответила она.

– Красивое имя, – тихо и задумчиво произнес мужчина.

Потом вдруг он посмотрел на Кесси в упор своими темными, казавшимися в полумраке ресторана черными глазами, и спросил:

– А можно я угощу вас? Обеих.

На следующий день после того рокового дня, в который Макс почти свел счеты с жизнью, а главное, в который он узнал то, что настолько перевернуло всю его жизнь, он уже ехал в инвалидной коляске по коридору больницы на встречу с Джорджем. Тот несколько удивился звонку лично самого Макса, а не Кесси, как бывало обычно, но все равно согласился встретиться с ним.

Когда Хэнк ввез Макса в кабинет, Джордж уже ждал его, а потому несколько выжидательно посмотрел на молодого человека. Тот в ответ смотрел на доктора изучающе и словно пытался что– то понять. Макс же смотрел на доктора и пытался принять такое важное для него решение, насколько этому человеку можно довериться. Потом вздохнул и все же сказал:

– Хэнк, оставь нас, пожалуйста.

– Ты уверен? – уточнил друг, который теперь не отходил от Макса ни на минуту.

– Да. Так надо.

Когда за амбалом закрылась дверь, Макс продолжал смотреть на Джорджа, словно все еще сомневаясь, взвешивая и оценивая, а помедлив минуту, все– таки произнес:

– Я готов предложить вам все, что захотите за одну услугу.

– О какой услуге идет речь? – спокойно, а, скорее, удивленно и настороженно спросил его Джордж. Он никогда не давал обещаний, которые не мог выполнить. К тому не располагала профессия. Макс же посмотрел на него пронизывающим взглядом, от которого у врача невольно на секунду появилось ощущение холодка по спине. Он был удивлен, потому что ни один человек никогда не действовал на него так, как этот парень. Ощущение было, словно от взгляда очковой змеи в момент принятия решения укусить или нет.

– Мне нужна ваша помощь, но об этом не должна знать Кесси, – все также жестко и магнетически продолжая смотреть на Джорджа, произнес тем временем Макс ровным голосом.

– Если это ничего противозаконного, – спокойно произнес доктор, за спиной которого были многие годы опыта встреч с очень разными людьми в сложных обстоятельствах. – Но я всегда постараюсь помочь, – добавил он тем же тоном.

– Я хочу встать и ходить, но основное условие, чтобы Кесси ничего не знала об этом, – продолжил Макс упрямо.

Затем мужчина сделал паузу, и, продолжая смотреть на Джорджа, произнес:

– Дело в том, что она считает меня мертвым.

Лицо врача вытянулось в искреннем недоумении и даже шоке, но надо отдать ему должное, он сумел смолчать, понимая, что Макс сказал еще далеко не все. И оказался прав.

– Вчера у меня появилась чувствительность в ноге, поэтому я хочу сделать все, что нужно. И готов потрать все, что имею, чтобы встать на ноги, – произнес Макс, – но я не хочу и никогда не хотел, чтобы Кесси возилась с инвалидом, посвящая этому свою жизнь.

Лицо молодого человека при этом оставалось бесстрастным. Но Джордж не мог не отметить, что при этом Макс впервые вслух назвал себя инвалидом, чем вызвал удивление врача, знавшего упертый и порой нетерпимый характер пациента к своему состоянию. Именно поэтому тот сразу понял, что дело очень серьезно. В первую очередь, для Макса. Только в этом случае тот позволил бы себе быть столь откровенным с практически незнакомым ему человеком, когда в обычной ситуации мог не проронить и слова за встречу.

– Продолжайте, молодой человек, – сказал Джордж тогда так же спокойно, решив выслушать пациента до конца.

Макс выдохнул, поняв, что правильно оценил врача и может на него рассчитывать, невольно проникнувшись еще большим к тому расположением.

– Так получилось, что Кесси считает меня мертвым, потому что я сделал это намеренно, не желая, чтобы она тратила свою жизнь на то, чтобы поднять меня на ноги. Так получилось, что я принял это решение еще до того момента, когда почувствовал улучшение в своем состоянии. Я прекрасно понимаю, что не факт, что даже сейчас я буду ходить, поэтому и не хочу обременять ее собой.

Макс резко выдохнул, впервые так открыто высказав вслух то, что думал по– настоящему. Причем рассказал свои мысли чужому, по сути человеку. Но в данный момент ему важнее было добиться расположения врача, чтобы тот помог ему встать, и при этом Кесси ничего не знала, чем свои амбиции. Цена для Макса сейчас не имела значение. Ему нужно было слово Джорджа, что тот ничего не скажет Кесси. Он уже рисковал, встретившись с ним сейчас, но понимал, что без доктора он точно не сможет встать. В этом Макс был абсолютно уверен.

– Итак, что скажете, док? – напряженно ожидая ответа, спросил он, – чтобы не говорить Кесси и ни при каких обстоятельствах не проговориться, что я жив? И чтобы помочь мне ходить?

Он сам не заметил, что затаил дыхание. Макс плохо понимал, что будет делать, если Джордж откажется, но был готов даже на крайние меры.

Доктор Муро долго задумчиво молчал. Он любил Кесси, как родную дочь, но за последние месяцы лечения Макса со всей очевидностью все сильнее замечал, что девушка с какой– то пугающей его фанатичностью относится к выздоровлению этого парня. Он подозревал, что между этими двумя все очень непросто, особенно это читалось во взглядах, которые оба периодически бросали друг на друга. Причем Джордж до сих пор не понимал настоящие чувства молодых людей, потому что то это была то жгучая ненависть, то обжигающая страсть. А слова Макса только подтверждали его предположения, но в то же время, он видел, что парень явно неравнодушен к Кесси и искренне заботится о ней. Во всяком случае сейчас это было именно так.

Джордж и сам пытался открыть Кесси глаза, чтобы она смирилась, что Макс никогда не будет ходить еще на прошлой неделе, но она все равно упрямо верила и твердила, что все еще изменится. А теперь получалось, что он был неправ, а она права.