— Володя женат на Тамаре, — сказала из-за спины Рая.

Она всегда была рядом. Хорошо это или плохо?

— Кому как, — засмеялась Рая. — Хорошо, что ты в шерстяных носках. Вам портянки выдают?

— Выдают, — кивнул я. — В следующий раз обязательно в них приду.

— Я пошутила.

— А я нет.

За столом я оказался рядом с Галей.

— А тебе форма идет, — улыбнулась она. — Вообще-то она идет всем молодым мужчинам, даже Синичкину.

— Где он?

— Уехал к родителям в Волковыск. Нам надо отдохнуть друг от друга.

— Устали?

— Уже даже дрались! Он, конечно, не осмелился поднять на меня руку, а я от души пощечину отвесила.

Я не узнавал Галю, которую знал студенткой. Неужели в замужестве они все распускают руки?

— Все, — сказала Галя. — Ни одной не знаю, которой не хотелось бы убить своего мужа. Ты женат?

— Нет.

— Молодчина, — вздохнула Галя. — Давай выпьем вина.

Мы выпили.

«Будто и не уезжал с семинара, — оглянулся я по сторонам. — Володя поет. Девушки льнут к парням. Я высматриваю ту, которой здесь нет. Отчего у меня не получается с Наташами?»

— Потому что тебе нужна Галочка.

Рая снова оказалась рядом со мной.

— А вдруг мне ты нравишься? — спросил я.

— Нет, — усмехнулась Рая. — Можешь пойти с ней погулять, а ночевать возвращайся сюда. Тебе уже и диван приготовили.

«Хорошо, когда за тобой приглядывают, — подумал я. — Рая позаботилась о диване. Галочка поведет гулять. Инна накормит. Живешь на всем готовом, как в армии».

— Распорядок немного другой, — подмигнул мне Володя. — Во-первых, подъем не так рано, во-вторых, на завтрак вместо каши кофе с булочкой, в-третьих, по плацу не надо маршировать. Или вы не маршируете?

Сразу видно, что человек отслужил в армии.

— Мы офицеры, — ответил я. — Стратегия, тактика, ночные стрельбы…

Про стрельбы я соврал. Нас вообще еще не возили на стрельбище. Но повезут обязательно.

— Партизанам в армии лучше всех, — согласился Володя. — Одевают, кормят, и жена далеко от тебя. Некоторые сборы считают курортом.

— Ну, не совсем курорт, но здоровье поправить можно. Питание, правда, могло быть и лучше.

Я поднялся из-за стола. Галя уже надела шубку и махала мне из прихожей. Выглядела она очень привлекательно, чтобы не сказать — соблазнительно. Не то что я в своей солдатской шинели.

— В следующий раз приходи в куртке, — шепнула мне в ухо Рая. — Мы вам и подходящую квартиру найдем.

«Что она так заботится обо мне? — снова удивился я. — Натуральная сватья».

— Потому что мы все тебя любим, — засмеялась Рая. — Ты наша гордость, и мы хотим, чтобы ты остался в Гродно.

Это было что-то новенькое. Но я уже привык к любым изменениям в своей жизни. Не то хорошо, что хорошо, а что кому нравится.

7

— Товарищ курсант, какой ориентир вы выбираете для наступления своего взвода? — остановился возле меня майор Козлов.

Он у нас вел занятия по тактике и любил задавать каверзные вопросы.

— Отдельно стоящее дерево на возвышенности, — уверенно ответил я.

— Правильно, — посмотрел на меня майор. — Мне показалось, что вы играете в карты и не следите за ходом моих рассуждений.

— Следим, — ответил за меня Лисин.

Мы на самом деле играли в карты, и отказываться от этого не было смысла.

— Сочинка? — склонил голову набок майор.

— Так точно! — подскочил Лисин.

Он любил строить из себя бывалого служаку.

— Спрячьте карты, — приказал майор. — Не буди лихо, пока оно тихо.

Вот за это мы и уважали своих учителей. Они не делали из мухи слона и хотели этого же от нас.

Мы послушно засунули в карманы карты.

— Товарищ майор! — поднял руку Лисин. — А какое направление наступления нашей дивизии в случае начала боевых действий? Например, натовцы напали на нас, и мы перешли в наступление. На Варшаву?

— Да, наша дивизия наступает в направлении Варшава — Берлин — Лондон, — внимательно посмотрел на него Козлов. — Вас это направление устраивает?

— Так точно! — снова подскочил Лисин.

Сейчас он был очень похож на бравого солдата Швейка. Как раз перед сборами я перечитывал Гашека, и мне хорошо запомнился Швейк в роли денщика фельдкурата Каца. Собственно, они оба там неповторимы, Швейк и Кац.

— А меня не устраивает, — неожиданно для себя сказал я. — Хотелось бы в Париж заглянуть.

Кто-то хохотнул.

— В Париж? — всем корпусом повернулся ко мне майор Козлов.

Какое-то время он изучал меня с головы до ног.

«Куда ты лезешь? — подумал я. — Сейчас будет тебе преферанс в “Мулен руж”. Давно на губе не сидел?»

— Ну, что ж, — перестал сверлить меня глазами Козлов. — Пишите рапорт с подробным обоснованием своего предложения. Не забудьте указать объекты, которые вас интересуют. А я передам рапорт по инстанции.

Он повернулся и подошел к большой карте, висевшей на стене. Ни Варшавы, ни Берлина, ни Лондона на ней не было. Не говоря уже о Париже…

— Я думал, нам хана, — шепнул мне в ухо Лисин. — А он ничего мужик.

— Они у нас все ничего, — согласился я. — Начальник сборов увидел меня в городе с девушкой и отвернулся.

— Ты по городу ходишь с девушкой? — удивился Александр.

— А где еще с ней ходить? — тоже удивился я.

— Лучше по квартире, — пожал плечами однополчанин. — Что касается меня, то я лежал бы с ней в кровати.

Это было интересное предложение, но я оставил его без комментариев. Тем более Александр был женат на Ирине, тоже нашей однополчанке, точнее, однокурснице.

— Про кровать я чисто теоретически, — усмехнулся Лисин. — Жена предложила сделать меня инвалидом, чтобы не ходить на сборы.

— Инвалидом по какой части? — спросил я.

— Не по той, о которой ты думаешь, — искоса глянул на меня товарищ. — У нас же тьма знакомых врачей. Тесть болеет.

Тесть Александра был директором гастронома на Ленинском проспекте. У таких людей врачи сплошь светила.

— От сборов освободили бы, — кивнул Лисин, — но я не захотел.

— Почему?

— Отдохнуть от семьи тоже полезно.

За пару недель службы на сборах физически я значительно посвежел, на турнике подтягивался не менее тридцати раз. На сборах в университете, правда, у меня было шестьдесят подтягиваний, но там я был кандидатом в мастера спорта по борьбе, а здесь всего лишь редактор телевидения.

— Все бы ничего, — сказал Лисин, наблюдая, как я подтягиваюсь, — если бы не питание. Одно вареное сало с гороховой кашей.

— Точно! — поддержал его сослуживец Сивцов, который был много старше нас. — Даже солдат кормят лучше, а мы все же офицеры. Надо объявлять забастовку.

Я соскочил с турника, и мы с Лисиным уставились на Сивцова.

— Отказаться от питания! Зайдем в столовую, посидим, не дотрагиваясь до еды, и выйдем. Вот тогда забегают!

Вокруг нас столпились сослуживцы.

— А что, это мысль!

— Правильно, в рот ничего не лезет!

— Свиней, и тех лучше кормят!

— Не пойдем в столовую!

— Главное, — поднял руку Сивцов, — не дотрагиваться до миски с ложкой! На столе все должно остаться нетронутым!

— А масло? — спросил кто-то.

— Не трогать ни масло, ни сахар! — осмотрел друзей-партизан Сивцов. — Сегодня же на завтраке и осуществим акт неповиновения! Кто против?

Офицеры были единодушно «за».

8

До столовой мы дошли строем и, что характерно, громко отбивая шаг. Даже Лисин попадал нужной ногой под команду «левой!». Меня это беспокоило. Лейтенант Лисин ходил в ногу только в исключительных ситуациях, точнее, никогда.

— А я еще ни разу не объявлял голодовку, — усмехнулся Лисин. — Интересно, сколько дней продержусь?

— До завтра, — сказал я.

Мы зашли в столовую и заняли свои места за столами.

— Ничего не трогать! — отдал команду Сивцов. — Лейтенант Пискунов, положи масло на место!

— Хлеборезам достанется, — сказал мне на ухо Лисин, — а у них и так разъевшиеся хари.