И отец вынужден был поступить заочно в Минский институт народного хозяйства. Однажды он приехал с экзаменационной сессии, собрал всех нас, даже мою младшую сестру Гальку, и рассказал историю.

— Сдал очередной экзамен, — рассказывал он, — и зашел в ресторан поужинать. Заочники могут себе это позволить.

— А мне кофточку не на что купить, — сказала мама.

— У тебя этих кофточек!.. — махнул рукой отец. — Слушай, а то не буду рассказывать. Выбрал я, значит, в меню блюдо, там бефстроганов очень хороший, жду официантку. А она уже идет и несет на подносе бутылку красного вина, котлету с гарниром и мясной салат. «Извините, — говорю ей, — я еще ничего не заказывал». «И не надо заказывать, — отвечает она. — Сегодня у народного писателя Белоруссии Якуба Коласа день рождения, и каждый посетитель нашего ресторана получает от него в подарок салат, котлеты и вино». И ставит на стол поднос!

Галька долго сидеть на одном месте еще не умела. Она соскочила с табуретки и побежала, громко топая ножками, в сени. Меня тоже подмывало помчаться за ней, но меня удерживали глаза отца. Они у него были вытаращены значительно сильнее, чем обычно.

— Бесплатно?! — удивилась мама.

— Он же народный писатель! — сказал отец. — На личной машине с шофером ездит! Денег у него больше, чем у всех жителей Ганцевичей, вместе взятых!

— Не может быть! — не поверила мама.

— Может! — твердо сказал отец. — Сын, ты понял, кто такой настоящий писатель?

— Понял, — кивнул я. — Ты целую бутылку вина выпил?

— Еще и сто грамм водки добавил, — сказал отец. — А в этот ресторан, между прочим, много людей ходит, он рядом с ГУМом.

— Как называется? — спросил я.

— «Заря».

И вот мы с Мишей сидели в этой самой «Заре» и выбирали в меню, чем будем закусывать.

— Здесь бефстроганов хороший, — сказал я.

— Откуда ты знаешь? — посмотрел на меня из-под очков Миша.

— Знаю, — ответил я.

Говорить про Якуба Коласа мне сейчас не хотелось.

— А я закажу бифштекс с луком, — сказал Миша. — Знаешь, почему я тебя сюда позвал?

— Почему?

— Еду в Москву на кинофестиваль.

— На фестиваль? — удивился я. — Что ты там потерял?

— Буду рисовать шаржи на артистов. Они более известные, чем писатели.

— Почему это больше? — спросил я. Мне стало обидно за писателей.

— А их больше знают простые люди, — сказал Михаил. — Чтобы узнать о писателе, надо прочитать книжку. А у нас кто читает?

— Кто?

— Интеллигенция и студенты, и власть это хорошо понимает. Писателей она тоже уважает, платит гонорары и дает премии, но артист более подходящий для нее товар. Все, что требуется от артиста, это сказать несколько слов, которые легко заглотнет народ. Политика!

Из всей его речи я запомнил только слово «народ».

— А при чем здесь кинофестиваль? — спросил я.

— Шурик, ну ты же не такой дурень, как кажешься, — опять посмотрел на меня из-под очков Миша. — Рисовать надо тех, кого знает народ. А артистов он знает больше, чем писателей.

Мы уже съели свои бифштексы и бефстрогановы, можно было рассчитываться.

Одним из очевидных преимуществ работы на телевидении была зарплата. Я теперь не волновался, кто будет платить за ужин в ресторане.

— Конечно, ты, — кивнул Миша. — Я тебя и привел в ресторан, чтобы ты заплатил.

Я сегодня уже устал произносить слово «почему» и тем не менее спросил:

— Почему?

— Так я же на тебя нарисовал шарж! — с удивлением посмотрел на меня Михаил. — Ты, кстати, немного похож на молодого Коласа, только у него большой лоб, а у тебя маленький.

Я вспомнил слова бабы Зоси, у которой квартировал, когда работал в школе физруком в деревне Крайск за Плещеницами: «У него лоб маленький, зато мозги густые». Правда, говорила она это не обо мне и тем более не о Якубе Коласе.

Михаил показал мне лист бумаги с шаржем. На рисунке первым бросался в глаза нос и только потом очки.

— Хороший шарж, — сказал я. — Где будешь печатать?

— В «ЛіМе», где же еще, — вздохнул Миша. — Ну так что, платишь?

— Конечно, — тоже вздохнул я.

Я понимал, что этот шарж подводил черту под значительным периодом моей жизни.

Уже была написана первая книга. Уже было определено направление наступления кадрированной дивизии, к которой я был приписан. Уже меня оставила лучшая из девушек. Уже мне сказали, что я немного похож на Якуба Коласа.