- Мы будем ниже Исава, - ворчали они и настраивали других братьев, на которых имели влияние: Зевулона, Иссахара, Нафтали, Гада и Асира.
Когда Иаков собрал всех сыновей в своем шатре, чтобы обсудить предложение Хамора, Симон поднял кулак и воскликнул:
- Месть! Моя сестра была опозорена египетской собакой!
Рувим взял сторону Салима.
- Неправда, наша сестра не взывала о помощи, - возразил он.
Иуда поддержал его:
- За Дину предложили очень щедрый выкуп, что говорит об уважении к нашей сестре, нашему отцу и ко всему дому Иакова. Мы породнимся с самим царем. Только глупцы откажутся принять дары Хамора. Какой идиот захочет поменять благословение на проклятие?
Но Левий разорвал на себе одежду, как бы оплакивая мою смерть, а Симон предупредил братьев:
- Это ловушка для сыновей Иакова. Если мы дадим свое разрешение на этот брак, то негодяи из города станут потреблять моих сыновей и сыновей моих братьев. Этот брак оскорбляет бога нашего отца! - Он бросил вызов Иакову, ссылаясь на волю небес.
Их голоса звучали все громче, братья гневно смотрели друг на друга, но Иаков не говорил, что он сам обо всем этом думает.
- Необрезанная собака ежедневно насилует мою единственную сестру, дочь моей матери! - гремел Симон. - Можно ли стерпеть такое осквернение?
Иосиф с сомнением посмотрел на него и негромко сказал Рувиму:
- Если брат так обеспокоен формой пениса нашего зятя, то отец может потребовать в качестве цены за невесту крайнюю плоть. Действительно, пускай все мужчины в Сихеме станут подобны нам. Пусть они совершат обрезание, и тогда племя Иакова увеличится числом не только в грядущих поколениях, но уже завтра.
Услышав слова Иосифа, который, скорее всего, насмехался над братьями, мучившими его с младенчества, Иаков не понял иронии, а воспринял его предложение всерьез. Он сказал:
- Аврам взял нож и сделал обрезание тем, кто жил в его доме, но не принадлежал к его роду. Если жители Сихема согласятся на это, то никто не сможет сказать, что наша дочь опозорена. Если горожане принесут такую жертву богу моих отцов, нас запомнят как создателей душ, как собирателей людей. «Народ твой умножится, словно звезды на небесах» - так было сказано нашему праотцу Авраму. «Как пески моря» - предрекла моя мать Ревекка. И теперь у меня есть возможность исполнить пророчество. Я сделаю то, что предложил Иосиф. - Иаков говорил с такой страстью, что дальнейшие споры были бесполезны.
Лицо Левия скривилось от гнева, но Симон положил ладонь на руку брата и увел его в ночь, подальше от света ламп и ушей отца и остальных братьев.
Когда Хамор во второй раз отправился к шатрам Иакова, его сопровождал Салим. Он был преисполнен решимости не возвращаться в город без благословения моего отца. Они привели двух ослов, нагруженных еще большим количеством подарков. Мой возлюбленный был уверен в успехе, но когда царь и принц оказались у шатра Иакова, им не предложили даже воды и сразу же начали обсуждать условия брака.
Первым заговорил мой отец - прямо и без церемоний:
- Ты пришел за нашей дочерью. Мы согласны отдать ее в жены твоему сыну, но я сомневаюсь, что наши условия подойдут вам, потому что они суровы.
Хамор был изначально настроен на добрые отношения, но его оскорбило повторное нарушение всех правил вежливости и гостеприимства.
- Мой сын любит эту девушку, - сказал царь. - Он сделает для нее всё, и я сделаю то, чего хочет мой сын. Назови свои условия, Иаков. Царь Сихема выполнит их, чтобы твои дети и мои дети дали начало новым поколениям этой земли.
Но, когда Иаков назвал цену своей дочери, Хамор побледнел.
- Что за варварство? - воскликнул он. - Кто ты такой, пастух, чтобы требовать крови и мужества моего сына, меня самого, а также моих родственников и подданных? Ты, должно быть, сошел с ума от избытка солнца, ты слишком много лет провел в пустыне. Может, ты хочешь забрать девушку назад, как она есть? Похоже, ты совсем не думаешь о благополучии своей дочери, если готов бросить тень на ее будущее.
Но тут Салим шагнул вперед и положил ладонь на руку отца.
- Я согласен с твоими требованиями, - сказал он Иакову. - Прямо здесь и сейчас, если хотите, я пообещаю всё выполнить. Я буду соблюдать обычаи семьи, в которой родилась моя жена, я прикажу своим подданным и их сыновьям следовать за мной. Я знаю, что отец боится за меня и опасается проверять верность наших людей, которые пострадают ради своего принца. Но у меня самого нет никаких сомнений. Я согласен.
Хамор собрался уже было решительно возразить против слов сына, и Левий с Симоном ждали момента, чтобы плюнуть ему в лицо. В воздухе пахло грозой, но тут вошла Билха с водой и вином. За нею следовали женщины с хлебом и маслом, и Иаков кивнул, чтобы они подали угощение гостям. Те молча съели хлеб и сделали несколько глотков вина, разбавленного водой.
В тот же вечер мой отец и отец Салима обо всем договорились. Иаков принял четырех нагруженных товарами ослов в качестве выкупа за невесту. Через три дня Салим и Хамор, а также жители Сихема - как свободные люди, так и рабы - должны были сделать обрезание. Всем здоровым мужчинам, находившимся в стенах города в то утро, также следовало принести эту жертву богу Иакова, и Хамор пообещал, что каждый мальчик, родившийся в городе с того времени, будет обрезан на восьмой день по обычаю сыновей Аврама.
Хамор также дал моему отцу честное слово, что богу Иакова станут поклоняться в храме; мало того, царь даже согласился называть его Элохим, - то есть единственный среди многих богов.
Отец давал за мной щедрое приданое. В него входили восемнадцать овец и восемнадцать коз, вся моя одежда и украшения, прялка и точильный камень, десять сосудов свежего масла и шесть больших мотков шерсти. Иаков согласился на браки между его детьми и детьми Си-хема с момента обрезания горожан. Хамор положил руку на бедро Иакова, а тот в ответ коснулся царя, и мое обручение было совершено, без улыбок и радости.
В ту же ночь Салим выскользнул из шатра своего отца и вернулся в нашу постель, дабы сообщить мне новости.
- Теперь ты замужняя женщина, которая принадлежит мне на законном основании, - прошептал он, разбудив меня до первого утреннего света.
Я поцеловала любимого и шутливо отстранилась.
- Ну, стало быть, теперь мне больше нет нужды ублажать своего господина, опасаясь, что тот в любой момент может меня оставить. Скажу-ка я сейчас, подобно другим замужним женщинам, что у меня болит голова и я не желаю подчиняться твоим ласкам. - Я притворно зевнула, поддразнивая Салима, но затем задрала ночную сорочку и одновременно опустила руку между ног мужа.
Салим засмеялся, и мы, упав на кровать, с большой нежностью занялись любовью. Еще бы, ведь мы воссоединились после самого долгого расставания с того дня, когда он нашел меня на рынке и сделал своей.
Мы проспали допоздна, и только после завтрака муж рассказал мне о требовании моего отца. Я похолодела, внутри у меня все перевернулось. Я вообразила своего возлюбленного, корчащегося в муках боли; я увидела, как нож слишком глубоко срезает его плоть, как рана гноится, как Салим умирает. Я расплакалась, словно маленький ребенок. А муж утешал меня:
- Это не страшно. Подумаешь, обрезание. И я слышал, что после этого моя способность наслаждаться женщиной будет больше, чем сейчас.
Так что готовься, дорогая. Я не оставлю тебя в покое ни днем, ни ночью.
Но я не улыбнулась его шутке. Меня сковал холод, который проник буквально до костей и не выпускал из своих цепких когтей.
Ре-нефер тоже пыталась успокоить меня. Она не выказывала недовольства сделкой, которую заключил ее муж.
- В Египте, - сказала моя свекровь, - мальчикам делают обрезание, лишь когда их голоса меняются. Затевают настоящий праздник: устраивают шуточную погоню за мальчиками, а потом гладят их по голове, кормят сластями и разными лакомствами, которые те попросят. И не сомневайся, никто от этого не умирает. Мы проследим, чтобы всё прошло как надо. Нехеси много раз удалял крайнюю плоть. Я могу помочь ослаблять боль, и ты тоже поможешь мне, маленькая повитуха. - Она на мгновение задумалась о предстоящей процедуре и слегка нахмурилась, но затем, улыбнувшись, прошептала: - Разве мужчина не станет привлекательнее без этой складки?
