Я 100% говорю вам, ребят, функциональные задачи решаются только тогда, когда в этом есть острая необходимость. Хотя, приветствую такое начинание и очень был бы рад, если бы все люди резко стали такими осознанными».

Денис Бараненко:

«Персонифицированное питание — это замечательно, но не нужно его противопоставлять радости питания. На мой взгляд, возможно соблюсти баланс без того, чтобы уходить в антиутопию, когда большой брат в виде медицины и страховых за тобой следит и тебе чего-то не разрешает. Это будет вызывать психоэмоциональные сбои у людей, так наш организм тоже не работает.

Но персонализированное питание — это не фантастика, а вполне возможное решение. Его можно разработать, показать и объяснить. Человечество узнает все больше информации о себе: как геном влияет на белки, транскрипция каких белков меняется под воздействием различных факторов, как это сказывается на изменении других систем. Мы уже можем узнать, какие риски для здоровья несет наш генетический материал, окружающая среда и образ жизни. Из всего этого складываются персонализированные факторы, которые влияют на возможность создания персонализированного рациона.

И это не безумного дорого осуществить. Дело в том, что людей, особенно проживающих в одном городе или районе, занимающихся примерно одним и тем же видом деятельности, примерно одного возраста, с определенными рисками для здоровья можно разделить по группам. Например, у всех мужчин старше 50 лет существует риск развития рака предстательной железы, многие подвержены риску развития сердечно-сосудистых заболеваний или сахарного диабета II типа. Так, разделив всех людей на группы, мы получим не десятки тысяч и даже не тысячи, а достаточно ограниченное количество мини-сообществ, которым подойдет определенный набор продуктов.

Может быть, в ближайшее время мы получим возможность производить персонализированное питание, которое будет продаваться в вендинговых аппаратах. Может быть, у каждого дома будет стоять принтер с пищевыми картриджами. Есть еще актуальная тема сити-фермерства, когда люди выращивают необходимый набор трав, фруктов, овощей, позволяющий быть им здоровыми и уверенными в экологичности продуктов.

Магазины и так уже изменились — появились кассы самообслуживания. В Америке появилась оплата без карт, когда можно прийти, взять необходимые товары и уйти, оплата производится самостоятельно. Есть много вариантов трансформации. То, что 100 лет назад казалось фантастикой, сейчас — реальность».

На радио «Вести.fm» как-то была передача про еду будущего, где перечислялось, какие направления существуют: насекомые, клеточное мясо, синтезированные белки, ну и так далее. Слушатель прислал комментарий: «Жрите сами своих насекомых и закусывайте синтезированным жиром».

Люди боятся трансформаций и не хотят менять свои привычки. И для этого, конечно, есть свои основания.

Денис Бараненко говорит, что человеку свойственно бояться всего неизвестного, и, отчасти, его страхи имеют место. ГМО сейчас — это очень широкое понятие: можно встроить в организм гены устойчивости к различным вредителям, а можно получить продукты с совершенно новыми свойствами, которые обладают другим набором белковых соединений и другими биологически активными веществами. Генетическая модификация становится доступнее, так же как другие технологические приемы, например, модификация вирусов. Есть мнение, что в ближайшем десятилетии в любом гараже биохакеры смогут так модифицировать различные вирусы, что они будут представлять гораздо большую угрозу, чем тот же коронавирус.

Вся модификация сама по себе, если она внимательно контролируется, безопасна для человека. Мы употребляем различные генетические материалы в пищу, но у нас не появляются от этого гены коровы или гены гороха.

Тут вопрос в другом: генно-модифицированные организмы вытесняют природные, что приводит к обеднению генетических ресурсов. А это, в свою очередь, вредит экологии, ради которой мы создаем новую еду. Поэтому опасения и негативные ожидания потребителя отчасти оправданы.

По словам Степана Яшина, ко-лидера практики по работе с игроками АПК (агропромышленного комплекса) в РФ и СНГ McKinsey & Company, на горизонте ближайших 10 лет мы сможем создавать продукты с целевыми свойствами. Люди смогут решить вопросы хранения, болезней культур, содержания питательных веществ в продуктах.

Однако внедрение биотехнологий вызывает юридические и этические вопросы. Регуляторные ограничения в применении биотехнологий крайне зависят от общественной повестки и контекста, который отличается от страны к стране. ГМО здесь — хороший пример.

Можно выделить два типа регуляторных барьеров:

Существующие запретительные практики: этика, продовольственная безопасность, защита данных.

Серые зоны, то есть отсутствие регуляторных предписаний: требования к сертификации, правила маркировки продукции и так далее

Негативные последствия альтернативной еды надо рассматривать в широком контексте рисков:

Риски для биосистемы в целом. Интервенции подобного масштаба могут породить неадекватный ответ со стороны природы, так как нарушаются и замкнутость системы, и ее способность к самовоспроизведению. Также любое вмешательство в геном может привести к неконтролируемым мутациям — пока принято считать, что они незначительны, но достаточного материала нет.

Риски для общества. Нецелевое использование технологий, например, для создания биологического оружия.

Риски для каждого человека. От здоровья до защиты персональных и медицинских данных. Вопрос защиты персональных данных, в том числе информация о геноме и микробиоме, действительно, стоит остро. Даже сейчас он по-разному регулируется в США, Европе и Китае, когда речь идет о биотех-исследованиях.

Важно помнить, что на данный момент не существует достаточного накопленного научного опыта, чтобы предугадать все негативные последствия. Читая любые статьи на тему тех же ГМО, мы сталкиваемся с оговоркой — «нет данных о негативных последствиях». Но обратное неверно — нельзя достоверно говорить о полной безопасности, пока не накопится достаточно материала и по количеству, и по длительности исследований.

У россиян есть много предрассудков по поводу всего

инновационного и «неприродного»: будь то прививка

от коронавируса, или ГМО. И научные данные в расчет не берутся.

Что уж говорить о клеточном мясе и синтезированных белках?

Александр Киселев считает, что в России, как и во многих странах, предрассудки касаются не только растительного мяса, но и еды в целом. Например, некоторые считают пальмовое масло плохим. Хотя ни одного медицинского факта, подтверждающего, что оно хуже того же кокосового, нет. На самом деле, оба масла содержат большое количество насыщенных кислот, они хорошо подходят для жарки, в отличие от оливкового. Катализатором подобных предрассудков выступают «псевдо нутрициологи, доносящие до аудитории недостоверную информацию.

По словам Александра, при покупке продуктов в магазине люди ориентируется на упаковку, состав. В составе животного мяса будет только один пункт — «мясо». Но из чего состоит реальное мясо? На упаковке не укажут количество белков, жиров, ароматических молекул, придающих запах, гемоглобиновых молекул, определяющих цвет. Поэтому у человека создается иллюзия натуральности, но «мясо» — это не элемент таблицы Менделеева. В составе не укажут количество антибиотиков, которым животное кололи в течение всей жизни, следы гормональных и других ветеринарных препаратов, ускоряющих рост массы.