– Что? – поморщился Габриэль.

Герцогиня Веники полюбовалась на труп, который пнул Том.

– Кастильоре, любимчик герцога. Ты вырос в моих в глазах, – сообщила она Тому.

Том изобразил довольно пристойный поклон. Он уже успокаивался, только лицо оставалось багровым. Герольд рухнул на колени.

– Прошу пощады, господин, – взмолился он на неплохой архаике.

– Пощадить, – выплюнул император и двинулся дальше. – Зак! Вперед.

Командир вардариотов взмахнул булавой, и его всадники бросились на запад. Дорога была открыта.

Лаклан обнял испуганного герольда.

– Прости, парень. Черт попутал. – Он поскреб подбородок, и с бороды отвалился кусок засохшей крови. – Пусть сдаются, чего уж там.

Часом позже лодки на веслах прошли мимо укреплений, которые могли бы перекрыть путь через реку огнем из двух тяжелых катапульт.

Обоз проехал вдоль возвышенности нетронутым, не замедляя движения. Схоларии тряслись в арьергарде, глотая пыль и проклиная императора. Сэр Георгий пустил свою великолепную ифрикуанскую кобылу в галоп, чтобы передать недовольство солдат лично командующему. Император кивнул ему. Он смотрел на запад, вдоль реки Терно. Там уже виднелись горы, напоминающие зубы какого-то чудовища.

– Для человека, который наследует империю, я достаточно наглотался пыли, – сказал Комнин.

Изюминка уже сняла доспехи. Ей перевязывали руку. Обнаженному по пояс сэру Данведу зашивали рану. Он казался спокойным, но много ругался.

– И все же глотать пыль лучше, чем драться, – ухмыльнулась Изюминка. – Ай! Мать твою!

– Завтра вы поменяетесь, – ответил Габриэль. – Впереди длинная узкая долина, где герцог может угощать нас подобным образом каждый день, пока у него не закончатся наемники.

– Согласен, – кивнул Майкл. – Похоже на Гилсонову дыру, только мы с другой стороны. И на этот раз мы торопимся.

Габриэль спрыгнул с Ателия. Он так и не обнажил меч сегодня. Несколько мгновений император говорил что-то коню, а потом взял под уздцы Саянку. Крупная и сильная степная кобыла рядом с Ателием казалась пони.

Плохиш Том валялся на траве, позабыв о придворном этикете.

– Есть такое, – подтвердил он.

Габриэль сел рядом с ним. К нему присоединился Кронмир, а потом Мортирмир и герцогиня. С этой точки открывался вид на десять миль вперед.

– Ифрикуанцы вчера сражались, – заметил Кронмир. – Короткая стычка, но Пайам говорит, что воля обратилась на них.

– А мы отстаем на два дня.

– Сегодня мы не потеряли нисколько времени, – мрачно возразил Том.

– Ты отлично справился, и ребята тоже, – согласился Габриэль. – Иногда я просто остаюсь вашим капитаном. Передай всем, что они хорошо дрались.

– Скажи, а, – просиял Том. – Как по писаному все.

– Да. Но завтра будет по-другому.

– Войска герцога подготовятся лучше. Выделят группы прикрытия. Будут удерживать каждый окоп. Скольких мы потеряли сегодня? – спросил Майкл.

– Филипа де Бозе, – ответил Том.

Минуту помолчали. Он был одним из лучших поединщиков в войске.

– Шестерых мечников. Десяток стрелков. Хью Корса. А я‑то думал, он бессмертный.

– Господи Иисусе, – прошептал Кронмир.

– И это была легкая победа. Скорость и решимость. – Капитан нахмурился. – Пять таких боев – и мы потеряем кого-то из командиров. Изюминку или Тома. Или меня. Не нравится мне все это.

– Вы всех солдат знаете по именам? – спросила Жизель.

– Стараюсь, – удивился император.

– Их смерти ломают вас. Солдаты должны оставаться безымянными.

– Примерно как вы остаетесь безымянной для герцога? – с отвращением спросил он.

– Понимаю, о чем вы. Но все же я права.

Ночью окапывались. Утром на окопы напали, но быстро отступили.

Собирались медленно. Это было неизбежно: слишком многие сражались накануне. Ныли мышцы, и горели раны. Доспехи причиняли боль усталым людям.

– Давайте держаться как можно ближе к реке, – решил император. И армия выдвинулась. Поздно, но строем.

Вардариоты очистили путь в долину, нашли еще два цветных флага там, где предполагалось делать укрепления, – крестьяне не явились. Всадники проскакали по холмам, сея ужас, и привели обратно горстку пленников, в том числе Антонио, второго сына герцога, которого подобрали на дороге. Он знал, что уже состоялась битва.

Пройдя двадцать миль, снова окопались.

– Скажи Пайаму, что мы задержимся на шесть дней, – велел император Кронмиру.

Мастер Никомед подал ему серебряный кубок с вином. Габриэль вел себя так тихо, что Бланш боялась.

– Ненавижу опаздывать, – сказал он ей.

Походная кровать напоминала отдельную палатку внутри шатра и давала иллюзию уединения.

– Отправлю тебя и Кайтлин назад в Венику.

Она молчала.

– До Тьмы день-два пути. А там… я говорил тебе о Хелевайз и одайн. Бланш жалобно кивнула. Но молча. И сжав зубы.

Наутро граф Зак доложил, что на берегу озера в пятнадцати милях к западу устроен крутой эскарп.

– Десять тысяч человек. Я напугал их так, что они в штаны наделали. Но они там.

– Озеро Дарда, – сказала герцогиня.

Кронмир поморщился. Изюминка говорила, что от его рожи молоко киснет. В руках он держал растрепанную стопку пергамента – утром прибыли шесть птиц.

– Еще плохие новости? – поинтересовался Габриэль.

– Да, ваше величество.

– Ну, говори быстрее.

Кронмир посмотрел на слугу.

– Прошли выборы патриарха Рума.

– Слишком быстро, – вставил отец Давид. Будучи последователем патриарха Ливиаполиса, за политикой Рума он не особенно следил. Но все же когда-то он там учился. – Такие выборы могут длиться годами.

– Избрали Люция ди Биччи. Бывший легат в Этруссии. Воин, не церковник. Говорят, что под его началом пять тысяч копий и что он уже выступил в поход.

– Они отстают от нас на двадцать дней. – Габриэль поджал губы. – И то если двигаются с той же скоростью.

– Он может напасть на Венику, – нахмурилась герцогиня. – Особенно в союзе с Митлой и Генуей.

– Через двадцать дней начнется совсем другая война, – вздохнул император. – Могут ли беронцы и вениканцы их остановить?

– Вы нас бросаете? – спросила герцогиня.

– Жизель, – тихо сказал император. – Что бы ни делали легат и герцог Митлийский, это не более чем отвлекающий маневр.

– Но не для крестьян приграничья. Не для наших кораблей.

Император оглядел лагерь. Занималось тихое летнее утро, на склонах красивой долины стояла тысяча шатров. По склону сбегал бурный поток, рассветное небо казалось розово-голубым. Все это походило на гобелен, изображающий воинский рай.

– Если мы задержимся, чтобы остановить легата, мы проиграем эту войну, – сказал Габриэль. – Поверьте мне.

Жизель вздохнула, но возражать не стала.

– Можем ли мы пройти сквозь Тьму? – спросил император.

– Не представляю, – ответил Кронмир. – Два бдительных человека с этим справились. Но армия? Я даже не знаю, как они будут атаковать.

Жизель поежилась. Майкл покусал ноготь большого пальца. Император тоже.

– Нужно попробовать. Или мы потеряем ифрикуанцев. Они сражаются каждый день.

– И отступают, – кивнул Кронмир. – Сегодня мы дальше от них, чем были вчера.

– А что дю Корс? – спросил Габриэль.

– Далеко на северо-западе. К западу от Лютеса.

– Я знал, что будет сложно, – сказал Габриэль. – Пойдем на запад, во Тьму. В конце концов, за этим мы и брали с собой припасы. Все знают, что делать.

– За этим мы брали припасы? – уточнил Майкл.

– Быть императором совсем не так весело, как я думал, – вздохнул Габриэль. – Нет, на самом деле не за этим, но давайте принимать по одному пугающему решению за раз.

– Мы можем обойти их с флангов, – предложил Зак. – Выйдем из Тьмы здесь, к западу от Митлы.

– Гм. Не нравится мне все это. Всех беременных женщин отправить в Верону сегодня же, – велел Габриэль.

– Ты все еще идешь навстречу тому риску? – тихо спросила Бланш.