– Это дворцовый этикет. И так говорят только с императрицей, – улыбнулся он.

– Я и есть императрица. Я приехала к самой границе своих владений, чтобы увидеть вас. Это ничего не значит? При моем отце такое было бы невозможно. Вы – мой Мегас Дукас. Вы нужны мне в Ливиаполисе. В городе чума и беспорядки. И люди… ужасные люди…

Габриэль посмотрел на Марию, та еле заметно покачала головой.

– Расскажите об ужасных людях, – попросил он.

– Люди с головами животных. Они убивают и грабят. Они убивают лекарей, священников и магов. – Сейчас она казалась идеальной принцессой, попавшей в беду.

– Это я знаю. Я постоянно переписываюсь с офицерами.

– Что? – не поняла Ирина.

– Прямо сейчас в Морею направляется войско, которое собирается помочь партизанам в ваших владениях. Мои офицеры заняты его уничтожением.

Ирина замерла, приоткрыв красивые губы и показав ровные зубы.

– Вы знаете?

– Да. От сэра Алкея, сына Марии.

Габриэль стоял на одном колене, колено болело, дышать было тяжело, и он терпеть не мог причинять людям боль. И еще он понимал, что почему-то очень хорошо относится к этой женщине.

– Где он? – спросила Ирина, переводя взгляд на Марию.

– В городе. Уже несколько дней, – ответил Габриэль.

Ирина сразу все поняла.

– У меня есть гарантия неприкосновенности, – сказала она. – Вы меня не тронете.

Габриэль встал, решив, что хватит притворяться.

– Я собираюсь стать императором.

– Только через мой труп, – спокойно ответила она. – Хотя… Вас выдвинули солдаты. Я согласна. С этим согласен даже патриарх. Но вы на мне женитесь, и нас коронуют вместе, как в древние времена.

Он посмотрел ей в глаза. Будучи ее офицером, он редко это делал. Придворный этикет запрещал подобные взгляды, и единственный раз он смотрел ей в глаза по-настоящему только в ту ночь, когда Майкл женился на Кайтлин. Очень много катастроф назад.

Она не выдержала его взгляда.

– Не смейте так на меня смотреть.

– Я не хотел вас оскорбить.

– Да. Я поняла это, когда вы вошли. Вы рождены… для нас.

– Я буду говорить откровенно, Ирина. Вы поставили на кон все. Но… – Он поднял руку, не слушая ее протестов. – Я не стану тайком убивать вас или отправлять на север Фраке. Не стану закалывать волшебным кинжалом, ломать вам колени или, если ничего не получится, стрелять отравленной стрелой.

Она злилась. Она умела держать себя в руках, и тот, кто не знал ее, не заметил бы ее гнева. Габриэль только что перечислил все способы, которыми она пыталась его убить. И отца. Он это знал.

– У меня все письма Андроника, – продолжил он. – В том числе и те, которые переносили птицы. Кронмир теперь работает на меня.

Они смотрели друг на друга. Время как будто остановилось, но наконец Ирина вздохнула.

– Хорошо. – Из императрицы она вмиг стала принцессой. – Я буду хорошей женой. Вы мне нравитесь, Габриэль. Это было… раньше. В других обстоятельствах. Вы прекрасно понимаете, как сложна политика и на какой войне я сражаюсь. Откуда мне было знать, что вы окажетесь ценнее, чем…

К сожалению, ему казалось, что она говорит правду. Правду. Он мог поверить ей.

– Знаете, что странно, Ирина? Вы мне тоже нравитесь. Поэтому я не стану обнародовать письма или убивать вас. Я хочу предложить вам сделку, которая лично мне кажется честной. Вы можете отклонить мое предложение. Но имейте в виду, что на моей стороне все, включая одобрение армии и контроль над городом и вашими людьми. – Он заметил, что она взглянула на Марию.

– Чтоб вы провалились, – сказала Ирина.

– Нет, вы. Вы пытались меня убить. И оставили столько дел незаконченными, что теперь вы мне должны.

– Предательница! – крикнула Ирина Марии.

– Я любила вашего отца, – ответила та и глубоко присела.

– Хорошо. – Ирина снова посмотрела на Габриэля. Она была стойкой женщиной. – И за кого мне придется выйти замуж?

– За моего брата Анеаса. Сейчас он в лесах, убивает Кевина Орли. Он ближе к вам по возрасту, чем я. Он красивый.

– Он мужеложец! – выплюнула она.

Габриэль и забыл, насколько хорошо она обо всем осведомлена.

– Возможно, он действительно предпочитает мужчин. Но власть он тоже любит. Я сделаю его герцогом Фракейским.

Она поднесла руку к горлу.

– Я оставлю вас регентом, когда уеду, сэр Милус станет Мегасом Дукасом, а мой брат сядет на трон рядом с вами. Черт возьми, Ирина, это очень хорошее предложение!

– Лучше убейте меня. – Ее идеальная кожа очень быстро краснела.

– Это ваш ответ? – серьезно спросил он.

– Вы слишком мягкий, чтобы стать императором. А я нет. Я буду императрицей, пусть мне придется вас убить. Мне плевать на вашего брата и на вас. Уходите.

Габриэль долго стоял. Снаружи лошади рвали траву, кричал краснохвостый сарыч, двое слуг препирались, выясняя, кто допил красное вино. Габриэль посмотрел на Марию, но та отвернулась.

Он думал о войне. Он знал многое, о чем не ведала Ирина. Она была очень молода, ей не приходилось делать того, что делал он; она просто играла в игру, которой ее научили безжалостные учителя – и сами проигрывали, все, кроме одного. Она считала их великими и повторяла их промахи. Он понял, что убить ее будет ужасной ошибкой. Он не хотел брать такой грех на душу. За ним и так уже тянулся внушительный след из трупов.

Но… она могла разрушить все их планы, сама не понимая, и Габриэль доверял ей недостаточно, чтобы что-то рассказать. Мастер Смит, Майкл и Изюминка согласились, что верить ей нельзя. К тому же женщина, способная задумать убийство собственного отца, может и продаться Эшу.

Габриэль знал, и Мария тоже, а Ирина, разумеется, нет, что, если он выйдет из шатра, не получив ее согласия, она может считать себя мертвой. Он долго смотрел на нее, и она вытянулась во весь рост.

– Я вас ненавижу. И ненавижу себя за то, что хотела выйти за вас. Вы слишком слабы для трона. Когда я убью вас, империя вознесет меня так же, как сейчас превозносит вас.

Он смотрел на нее в упор. Ему очень хотелось все ей рассказать и объяснить. Одно дело – посылать людей в бой, на смерть. Он терпеть этого не мог, но все же делал, особо не раздумывая. А ее нужно было послать на смерть за коварство и себялюбие, не позволявшие ей доверять. Тоже боевые потери своего рода.

– Я еще станцую на вашей могиле, – заявила она.

По новообретенной привычке он провел рукой по волосам, согнул пальцы серебряной руки. Он вспомнил младшего брата, оплакивавшего смерть друга. Он не дрогнул. Габриэль испытывал невероятное желание объясниться с ней и такое же сильное, почти плотское, желание убить ее своими руками, висевшим на поясе кинжалом. Политическое самоубийство, но при этом довольно честный поступок.

Таков он по-настоящему.

Он задумался, как будет рассказывать об этом Амиции или, не дай бог, Бланш. И понял, что опустил руку на рукоять. Ирина вздрогнула, он отвел руку и поклонился.

Странно – если она умрет, никто не станет ее оплакивать, но, если он убьет ее прямо здесь, залив шатер кровью, его сочтут чудовищем.

Он и есть чудовище. В хорошем смысле.

– Уходите!

Он снова посмотрел ей в глаза.

– Ирина. Я хочу, чтобы вы остались в живых. И обладали властью. Вы хотите того же самого.

– Даже если вы меня убьете, выиграю я, потому что вы утратите доверие многих.

– Но вы-то об этом не узнаете, – вздохнул Габриэль.

– Я стану королевой ада.

Он кивнул, восхищаясь ее мужеством и злясь на скандальную глупость.

– Вы, наверное, слышали, что лучше быть последним поденщиком в стране живых, чем королем в царстве мертвых?

– Не смейте цитировать мне классические стихи, варвар с окровавленными руками. Высокая архаика не для вас. Идите к своей служанке, она вам больше подходит. Играйте в императора. Армия скоро устанет от вас.

– Это даже для вас немного слишком.

Он сумел не посмотреть на Марию. Просто вышел, высоко держа голову.