Подруга Воронцова туда-сюда прыгала, а у меня сердце обливалось кровью – с ложки борщ капал на красивую ночную рубашку из тончайшего шелка.

– Оксана, успокойся! – прикрикнула я. – Незачем нервничать. Мне все равно, чем ты тут занималась, и тем более я об этом никому не скажу.

– Ну да! Не скажет она. – Оксана вдруг очухалась. – Глаз за глаз. Зуб за зуб. Сегодня я тебя с Ивановым Марату сдала.

– Отлично, значит, ты понимаешь, что сделала гадость, – доставая из шкафа стеклянный стакан, заметила я. – В следующий раз, когда решишь опять кому-то подлость устроить, в частности мне, вспомни, что земля круглая, все возвращается.

Пока я доставала из холодильника пакет молока, Оксана, обняв кастрюлю борща как родную, взглядом прожигала во мне дырку.

– Правда никому не расскажешь?

– Оксан, прекрати уже, а. Я же тебя не за расчленением трупа застала. Ну захотелось тебе есть, кушай на здоровье. Только в следующий раз тарелку возьми. Кстати, борщ вкусный? – улыбнулась я.

– Очень. Ты правда обалденно готовишь.

– Ну вот и славно, спокойной ночи, Оксана. – И я пошла к себе.

– Я не всегда ем по ночам, а лишь когда мне паршиво, – бросила девушка вслед.

В знак того, что услышала, я кивнула, а в знак того, что не готова к задушевной беседе, не остановилась.

– Что, даже не спросишь, почему мне паршиво?

– Ну и почему? – Я нехотя обернулась. Если у Оксаны ноготь сломался или еще какая ерунда случилась, не дам себе мозг выносить, уйду.

– Марат себе бабу завел, – призналась Оксана. – Давай выпьем по бокалу вина?

Глянула на стакан с молоком, вздохнула. Вино однозначно вернее поможет со сном.

– А давай.

Такое впечатление, что девушка Воронцова когда-то работала барменом: бутылку откупорила лихо, бокалы наполнила не глядя, как профессионал. Хотя есть и другой вариант: Оксана по ночам не только ест втихушку, но и пьет.

– И с чего ты взяла, что у Марата есть другая девушка? – пригубив вина, поинтересовалась я. – Сообщение неприличное у него в телефоне нашла или воочию увидела, как он тебе изменяет?

Оксана не по-девичьи шумно выдохнула и одним глотком осушила бокал.

– Я у него в кармане пиджака женские трусы нашла, – зло прорычала моя собутыльница и вновь наполнила вином свой бокал.

Не хотела я смеяться над проблемой Оксаны, но смешок сам по себе вырвался, стоило мне представить, как Воронцов таскает в своем пиджаке чьи-то трусы.

– Ну что тут сказать… – Я пожала плечами. – Сочувствую. Но если ты здесь, значит, простила. Надеюсь, ты хотя бы надела эти самые трусы Марату на голову?

Подружка Воронцова, отхлебывая из бокала, неожиданно поперхнулась. Более того, она так злобно глянула на меня, словно мгновением ранее я на полном серьезе предлагала ее соперницу в дом пригласить, чаем с малиной напоить, сделать ей расслабляющий массаж ног и спать уложить вместе с Маратом.

– Я что, по-твоему, полная дура? – после возмущенного взгляда последовал не менее возмущенный вопрос. – Естественно я трусы обратно Марату в карман положила.

– Естественно получилось бы, если ты заставила бы Марата их съесть или грандиозный скандал закатила. А в твоем поступке лично я ничего естественного не вижу.

– Эх, Настя, видимо, тебе в этой жизни все легко доставалось, раз не понимаешь элементарных вещей. Ну закачу я Марату скандал, устрою ему сцену ревности, и что дальше? В лучшем случае мы поругаемся, а чтобы помириться, мне придется перед ним на цырлах ходить. А в худшем – Марат просто бросит меня, и хозяйка труселей быстренько займет мое место. Не-е-ет, я ученая. Промолчу. Сделаю вид, что ни о чем не догадываюсь. Подожду, когда эта сучка ему наскучит, либо начнет права качать, без разницы, результат будет один: Марат с ней расстанется, и мы заживем, как и прежде, вдвоем.

Логика, может быть, в словах Оксаны и есть, но самоуважения – полный ноль.

– Допустим, эту бросит, а затем новую заведет. Так и будешь всю жизнь по ночам горе в борщах топить? – Блин, ну зачем я спросила? Каждый живет, как ему хочется.

Прежде чем ответить, Оксана опустошила бокал и налила себе новую порцию, на мой взгляд, явно лишнюю. Глаза у девушки уже косили, а язык заплетался.

– Не-е-ет, не придется мне терпеть, по крайней мере, часто. Мы с Маратом вместе уже два года, и он впервые налево пошел. Раньше точно не ходил, я ситуацию контролировала.

Так и подмывало сказать: «Не уже, а всего лишь два года вместе, а Воронцов уже барышню завел», но я удержалась и промолчала. У каждого своя точка зрения. Вино запрещало Оксане закрывать рот, и она болтала, болтала без удержу. Слушала я девушку вполуха, потому что неинтересно мне знать, как именно она сопернице волосы выдирала бы и глаза выковыривала.

– А этой сучке известно, что красное бельишко сейчас как бы не в тренде! – выплевывала подруга Воронцова одну гадость за другой. – Лично у меня ни одних красных трусов нет. Наверняка приехала откуда-нибудь из Мухосранска и из кожи вон лезет, пристраивая свою попу.

– Оксана, чушь не неси. Красное белье – это классика. А классика всегда актуальна, – вяло, без инициативы, мечтая переместиться из кухни в свою спальню, проворчала я, но тут же оживилась: – А что, трусишки были красного цвета?

– Ага, красные, не в дырах, конечно, но и не новые, не брендовые, короче – ширпотреб. Я бы такие своему мужчине в карман не сунула даже под дулом пистолета.

Кажется, Оксана только что мои потерянные трусы описала. Вот, значит, куда они делись. Марат их стащил. Улыбнулась. Бред, конечно. Воронцов к моему белью даже не прикоснулся бы, все-таки я была женой его брата.

Кое-как я отделалась от Оксаны. Когда уходила из кухни, девушка разве что за ногу меня не держала. Поднимаясь по лестнице, я зевала и носом клевала, но как только голова коснулась подушки, сон куда-то убежал и спрятался.

Маялась, ворочалась, считала, как советуют, овец, наконец плюнула, встала, включила ноутбук и принялась штудировать требования пожарной инспекции к помещениям общепита, как советовал Воронцов.

Нормы, правила, положения и прочая лабуда – это самые лучшие средства от бессонницы. В отличие от молока и вина, они действительно усыпляют, даже если ты сидишь за столом перед ноутбуком. Только дай себе обещание всего на секундочку положить голову на согнутый локоток, и все – ты храпишь!

Засыпала я вроде бы за столом, а вот утром глаза открыла почему-то лежа в кровати. Хоть ногти мне плоскогубцами выдирай, не помню, как дошла до постели, как ложилась, укрывалась одеялом, в конце концов, как снимала халат.

Проснулась полчаса назад, но еще даже в ванную не заглядывала, нарезаю круги по спальне, обдумываю ситуацию.

Вполне допустимо, что я могла ночью проснуться и доковылять до кровати, а после так крепко уснуть, что этот момент напрочь стерся из памяти.

Но!

Я ведь не только до кровати дошла, но еще и крышку ноутбука закрыла, бумаги распечатанные в папку сложила, свет погасила, халат сняла и аккуратно его на спинку кресла повесила, чтобы не мялся.

Подобную амнезию могло бы объяснить вино, выпитое в компании с Оксаной, но один-единственный бокал для меня не доза, я не чувствовала даже легкого опьянения.

– Чертовщина какая-то, – проворчала вслух. – Если не я ноутбук закрывала, то кто? Барабашка? Неуспокоенная душа Руслана? Или это все же был живой человек из плоти и крови? – В голове родилась мысль, и, чтобы проверить или наоборот опровергнуть догадку, я подошла к двери и дернула ручку. – Твою ж мать! Открыто.

Что-что, но, как заперлась, вернувшись из кухни, я хорошо помню. Стопроцентно упырь ко мне ночью наведывался. Он меня и до кровати донес, он и свет потушил, он и халат с меня, скотина такая, снял.

Мигом почистила зубы, умылась, а вот укладку, макияж и прочие глупости оставила на потом. Пока в крови бурлит злость, надо устроить Марату головомойку, чтобы он ко мне в спальню раз и навсегда дорогу забыл.