— Наша команда не будет этого делать, — я изо всех сил старался держать себя в руках и не сорваться на рык. — Ни сейчас, ни когда либо вообще.

— Но почему? — представитель организаторов уставился на меня коровьими глазами. — Выразить солидарность в борьбе против расизма и угнетения…

— Да потому что у нас в стране негров никогда не было! — я всё таки не выдержал. — Ни рабами, ни кем ещё. Поэтому становиться на колени и целовать их грязные лапы я не собираюсь!

— Витя, спокойнее, — тут же попыталась урезонить меня Обрескова, тоже недовольная происходящим, но в своей безэмоциональной ипостаси легко справляющаяся с ситуацией. — держи себя в руках и не говори лишнего.

— Вата фак, мэн! — зато капитан американской команды подскочил, словно его оса ужалила, и двинулся на меня, — Ю колл ми а нигга?!

— А кто ты, уголёк? — я в ответ уставился ему прямо в глаза своими, светящимися алым, — Эскимос, просто на солнышке загорел?

— Простите, но мы не используем слово на букву “н”, — вмешался организатор. — Это не политкорректно.

— Да мне посрать что вы не используете! — рыкнул я в его сторону, впрочем, не отводя взгляда от американца. — можете их хоть горшками называть, а для меня представители негроидной расы — это негры. Поскольку этот термин не несёт для нас уничижительного значения. Как и мавры или арапы. Если вы хотите, чтобы вашу культуру уважали, потрудитесь уважать чужую. И историю подучите. Узнаете много интересного на тему кто на самом деле был главным работорговцем в Африке.

— Вэ а ю талкин абаут, мазафака! — на помощь капитану подтянулась то ли баба, то ли мужик, короче существо непонятного пола, но тоже чернокожее и считающее, что ему обязан весь мир. — Блак лайф из метер!

— Все жизни имеют значение, если ты не в курсе. — я презрительно сплюнул на землю. — И белые, и чёрные и жлётые, и даже зелёные в крапинку. Так что не надо тут расистских лозунгов.

— Простите, но местоимение мисс Филипс — они. — вмешался организатор.

— Болеет? — я с жалостью уставился на неопределённополое существо. — А почему тогда человека с шизофренией допускают до соревнований?

— Мисс Филипс здорова, — опешил тот, не зная что ещё сказать.

— Как может быть здоров человек, считающий что его много, — я пожал плечами. — это раздвоение личности. Или даже растроение, я не знаю, я не психиатр. А тут точно нужен специалист.

— Виктор довольно. — Юлия поняла, что если меня сейчас не тормознуть, я им выскажу всё что думаю, и нас точно дисквалифицируют. — Дальше я сама. Иди к ребятам, готовься. Гриша! Подойди!

— Вы повели себя крайне неразумно! — стоило мне отойти тут же прицепился мужик из нашей делегации. — Ваше поведение…

— Иди на хрен. — оборвал я его, не собираясь выслушивать нотации от канцелярской крысы. — Можешь вместе с пиндосами, и по дороге разрешаю целовать их в задницу. Тебе не привыкать.

— Да как ты смеешь! — тот сначала опешил, а потом налился дурной кровью, собираясь обрушить на меня гром и молнии. — Я тебя, щенок…

— Три секунды у тебя, если не исчезнешь, я вырву тебе ноги. — спускать оскорбление я не собирался. — Раз… два…

— Это было крайне неразумно, — Александра, ни на шаг от меня не отходящая, взглядом проводила улепётывающего чиновника. — Он может доставить вам кучу неприятностей дома.

— Плевать, — отмахнулся я. — Где были эти уроды, когда нас кинули с трансфером? Или когда нам самим пришлось искать тренировочную базу? Их не было. Но как только появилась возможность торгануть лицом в телевизоре — сразу налетела толпа. Да их там больше чем нас и членов семей вместе взятых! И я ещё должен выслушивать от этих уродов поучения?! Хрен им по всей жирной роже! Мне вон американцев хватило.

— Кстати, с одной стороны, я этих ребят понимаю, — вдруг разоткровенничалась девушка. — В то время их предками торговали словно вещами и виноваты в этом именно европейцы.

— От того места где я живу до Китая ближе чем до Европы. — не поддался я на провокацию. — К тому же самыми главными работорговцами всегда были сами негры. А что бывает, если дать им власть, можно увидеть, если почитать об истории Ямайки и прочих Гаити. И нет, я не расист, как говорится, я ненавижу всех людей одинаково. Просто не считаю, что вот эти афроамериканцы, имеют право что-то требовать. Хотя бы потому что сами они выросли в совершенно ином обществе, где у них прав и свобод больше, чем у бывших колонизаторов. И если уж у кого там и есть право что-то требовать, так это у латиносов. Тех гнобили не меньше и продолжают до сих пор, только почему-то всем на это плевать.

— Не думала, что ты настолько хорошо знаешь историю. — странно взглянула на меня Александра.

— Конечно, — я пожал плечами. — Ты же считала меня тупым бычарой, которому случайно достался дар. Животным только и способным чтобы всё крушить и ломать.

— Я никогда… — вскинулась девушка, но я её перебил.

— Да ладно, не психуй. На самом деле это правда. Только в будущем постарайся не так презрительно кривить лицо, когда думаешь что никто не видит. — и отвернувшись от ошарашенной гречанки направился к Наставнику. — Ну что, какие новости?

— Китайцы тоже отказались вставать на колени, — обрадовал меня Олег Евгеньевич. — Как и бразильцы, Ямайка, Конго, Египет, индусы и Иран.

— Короче половин ровно. — я удовлетворённо кивнул. — А африканцы то чего против своих пошли?

— Там вообще забавно получилось. — рассмеялась подошедшая Таня. — Американцы их за своих не считают и относятся даже хуже чем к белым.

— Обратный расизм в чистом виде, — кивнула Мико, никуда далеко от меня или Тарасовой не отлучающаяся. — Причём в худшем его проявлении. Кстати, мне показалось, что сами африканцы на этот счёт совершенно нормальные. Никакого бзика про цвет кожи у них вроде нет.

— Ну и правильно, — фыркнула Дара. — какая разница какой у кого цвет. Надо по поступкам судить. А эти американские негры уже всех задлбали.

— На самом деле в той же Италии большинство не поддерживает все эти новомодные движения, типа БЛМ или ЛГБТ. — с видом специалиста прокомментировала тему разговора Белка. — Одарённым из владетельных Домов оно как кость в горле. Думаю, что и по всей Европе так.

— Чего они тогда ведутся на всю эту чушь, — скривилась Катерина. — Надавали бы им по башке и всё!

— К сожалению, теперь правят не Дома, а политики, — теперь уже Бенедетти поморщилась. — А ими — американцы. У тех и Дома такие же как они сами — отщепенцы, преступники и прочие отбросы. Ни чести, ни совести.

— Не то что у итальянцев, правда? — не смог промолчать я, но тему развивать не стал. — Так, собрались! Вроде этот цирк заканчивается, значит сейчас на старт пригласят. Тянуть точно не будут, за трансляцию большие деньги уплочены, а это важнее всяких геев и негров вместе взятых! Так что готовимся, разминаемся. Матвей, что у тебя? Всё таки думаешь щит взять?

— Да, — кузнец любовно погладил ростовой башенный щит, напоминающий скорее дверь. — Он понадобится, Вить, вот увидишь!

— Дело твоё, — я пожал плечами. — Но если увижу, что бежать не можешь — заставлю выкинуть. Зачёт идёт по последнему, за сошедших с трассы серьёзный штраф. Так что рассчитывай свои силы.

— Конечно, босс. — не стал кобениться кузнец. — Я если пойму, что не тяну, сам его брошу.

— Молодец! — и повернушись к остальным продолжил командовать. — Все готовы? Попрыгайте, чтобы ничего не болталось. Если кому надо в туалет…

— Тор, задолбал уже! — перебила меня Дара. — Ты третий раз нас туда гонишь за последние полчаса! У меня даже если что и оставалось — давно вышло!

— Это хорошо! — ничуть не смутился я. — легче будешь.

— Хочешь сказать, я толстая? — опасно прищурилась лучница, а остальные девчонки обожгли меня осуждающими взглядами. — Жирная, да?

— А ну цыц! — не дал я разгореться скандалу. — Ты в самый раз, но обсуждать это мы сейчас не будем. Вообще выбросьте из головы посторонние мысли. Наша задача — победить! Только так! Никаких вторых мест. Вы готовы?!