Если вернуться к первоначальному упрощению, то князь позволил на своей отчине расплодиться другим татям, а он всего лишь стал главарём разбойничьей ватаги. Тать не пользуется поддержкой большей части народа, он его просто терпит, до поры до времени. Тать может ждать поддержки только от своих подельников. А ещё, у татей — стоит главарю чуть ослабнуть или ошибиться и, упаси Создатель, пойти против желаний всей банды — растерзают.

Но вернёмся к Суздальскому князю. Сейчас он целенаправленно превращает своё боярство в обычных подданных, каковым им и положено быть. Однако, несмотря на свою учёность, он забывает про особенности человеческого выбора. Как сказал один германский мудрец: власть — это демон людей. Кто же добровольно от власти откажется? Кто способен сопротивляться демонам? Кучковичи, у которых глава рода, ради неё родимой, собственную жену под князя подкладывал? Нет, Андрей обречён — церковь, булгары, остальные Рюриковичи, собственные бояре… готов на заклад побиться, не умрёт он своей смертью. Вопрос лишь во времени, пара-тройка серьёзных неудач и окружение почует — грозный князь уже не тот. Тогда всё.

В этом и есть отличие европейских государей от восточных. Тамони самовластные властители, которые могут вершить дела, которые идут на пользу всей земле, особо не особо оглядываясь на своих набольших. Учитывать их мнение, но не следовать ему.

— Интересно, — князь снова взял длинную паузу, — значит ты считаешь, что бояр быть не должно?

— Отчего же, пусть будут, только как на востоке, княжьими слугами, а не самостоятельными владетелями, собирающими налоги и содержащими собственные дружины. И пусть никогда не будут столь сильными, чтобы даже объединившись могли бросить вызов своему князю, чтобдаже мысли такой у них не возникало. А Андрей, просто оказался заложником сложившейся до него системы, которую он не знает как реформировать. Может, конечно, и знает, но сил что-либо изменить у него нет.

— Занятная мысль. Слышал, что на востоке именно так и принято. Но одно делослышать из третьих уст, и совсем другое от человека, который на своей шкуре прочувствовал оба государственных устройства, — князь побарабанил пальцами по столу, — однако, здесь смысл в богатстве земли, сколько налогов можно собрать с пахаря у меня и сколько на благодатном юге. А ты представляешь во сколько жителям княжества обходится содержание одного конного и оружного дружинника?

— Собственное войско, оно для любого властителя дорого обходиться. Что получилось у вас? Когда ваша страна была единой, наделение вотчинами взамен службы было оправданным, потому как налоги собирались не монетой, а товаром, который надо ещё перевозить и хранить; при существовавших расстояниях дело непростое. Посему было выгодней сбор налогов оставить на местах. Таким образом, князь получал одновременно и мытника, и воина. Некоторое время система работала. Пока бояре на местах не накопили богатств, позволивших им стать много сильнее. Ведь, в отличие от князя с его ближними, они столы не меняли, как сидели на земле, так и сидят.

Теперь, когда страна ваша поделена между самостоятельными властителями, надобность в таком боярстве отпала. Владения княжеские теперь невелики, налоги можно собирать специальным людям, только князю подконтрольным. Но в настоящее времясуществующая система стала даже вредна. Боярские земли получились выведенными из оборота и князю с них никакого прибытка, а количество воинов, выставляемых боярином, как было, так и осталось. Хотя, за прошедшие года, доход с земли изменился, возросло число людей на ней живущих, появились новые ремёсла и торговые пути, построены города и дороги и прочие и прочие, к чему у князя доступа нет. В конце концов, сто лет назадземлепашец о железной сохе и помыслить не мог и гречки не знал.

А что дорого воина содержать, да, дорого, но бояре их содержат, попутно своё богатство приумножая, значит и ты сможешь. Трудно, да трудно. Но это будут твои люди и твои воины, а не боярские. В конце концов, ты владетель — тебе и решать. Плюс, двор каждого боярина содержать потребно, а это не один десяток человек, которые не сеют, не пашут, а единственно боярину прислуживают. Их содержание тоже на податных людишек ложится. Теперьвозьми и посчитай, как выгодней, как для людей легче и чья поддержка будет в конце концов весомей.

Такой вот у них получился интересный разговор, в конце которого князь предложил перейти к нему на службу. Климин внутренне рассмеялся, как всё просто при феодализме, когда не существует национальных интересов, а есть исключительно личные.

Новгород

Девка в его руках дрожала мелкой дрожью, не иначе волновалась. Уж не первый ли он у неё? Как говорится, и хочется, и колется, и мама не велит. В другой ситуации Твердята уже давно бы занимался делом, тем более, что девка ему нравилась. Высокая, стройная, глаза словно озёра синие. Короткие, выгоревшие на солнце волосы завязаны в хвост на макушке, сама загорелая до черноты. Необычно, но ей шло. Вначале она показалась худой, но теперь, его руки, забравшиеся под её странную одежду, ощущали крепкое молодое тело и это нравилось. Парень поймал себя на том, что и сам дрожит от желания. Рука скользнула вниз медленно подбираясь к вожделенной цели, отметив про себя, что её платье для этого дела очень удобное. Не пойми что, не мужское, хоть и состоит из двух раздельных частей но и не женское. Хм, почему не женское, мужик такое точно не оденет. Есть в таком платье и приятный момент, срачицу под неё не оденешь, вместо нательной одежды у неё был малый кусок шёлка прикрывающий грудь. Рука, наконец, добралась до цели, но вместо привычной понявы наткнулась на шёлковый треугольник с тонкими ленточками по бокам. Провёл рукой вдоль одной из них и сзади наткнулся на ещё один треугольник, совсем маленький, скрывающийся между упругих ягодиц.

— Ты там нашёл что-то необычное, красавчик? — хрипло прошептала девка, — али не знаешь, что женщины порты не носят.

— Я и не знал, что женщины такое носят, — растерянно пробормотал Твердята, уже понимая какую сморозил глупость, выставив себя неопытным юнцом.

— А наши и не носят, одни индианки, — она усмехнулась, — где бы ты у себя индианку нашёл, их в самом Новгороде всего несколько.

— Не жалко шёлк на такую пустяшную одежду пускать?

— Для таких одежд индийцы других тканей не признают, сказывают в шёлке гниды не заводятся и для тела он зело полезный.

— Сказывают жадные они, — Твердята легонько укусил девку за ухо и медленно начал выстраивать дорожку из поцелуев вниз по шее, не забывая о главном, как бы не хотелось, — а ты вся в шелках, хоть и не родич им.

— Ты больше сплетни на торгу слушай, — она запустила свои тонкие пальцы в его волосы и потянуло голову вниз, — можно много о них сказать, но кунолюбство, это точно не про них. Просто серебро они умеют хорошо считать, а остальных завидки берут, — хрипло выдохнула она и от нетерпения рванула его голову вниз. Но Твердята не поддался, свободной рукой провел по голове, нежно запрокинув её назад впился губами в ямочку меж ключицами, удовлетворённо отмечая её участившееся дыхание.

— Слышал, будто колдуны они, нешто в силах человеческих ту же газету выпускать? Сколько штук и все одинаковые, не бывает такого, у каждого писца своё начертание и рука со временем устаёт.

— Вот дурында! — она хрипло рассмеялась, так возбуждающе, что Твердята чуть не сорвался, наплевав на всё, — вырежи много малых буквиц, сложи их в слова, намажь краской, да приложи сверху лист бумаги, а потом ещё и ещё, пока краска не кончиться. И будут они у тебя все одинаковые.

От такой новости Твердята застыл, на миг забыв и про девку, и про свои проблемы, и вообще про всё на свете. Ничего себе колдовство, как сами до такого раньше не додумались? Это ж можно книг сделать сколько душа пожелает, на любом языке, а книги они стоят ой как дорого. Да, за такой секрет… Он поборол страстное желание овладеть ей немедленно, у него оставалась одна серьёзная проблема, к решению которой он пока не приблизился.