— Удобно строить из себя Торквемаду, да? — усмехнулась Ванда. — Ну что, ребята, кто бросит вызов нашему великому инквизитору?
— Я, — бросила Тамара. — При всем уважении к твоей эрудированности, ты слишком много болтаешь о пустом. В мире надо просто жить и принимать реальность как должное. Скалли, ты спрашивал, как даосизм стал таким распространенным? Потому, что он удобен. А разговоры о «вечном» пусты по сути своей.
— Если смотреть с позиции твоего любимого Дао, — вставил ди-джей, — болтовня о шмотье и сплетни ничуть не содержательней. Да и правильно заметил Энтони, с доступом в Сеть каждый может сыграть философа.
— А в разговорах о «вечном» есть свое великолепие. — Энтони кивнул Скалли и пожал ему руку. — Их можно продолжать бесконечно и открывать все новые интересные вещи. И вы все же не ответили, как вам наша объективная реальность?
— Никак, — выдохнула Тамара.
— Очень даже интересная, — сказала Джина, наклонившись к Энтони. — А свободное время можно тратить на са-мо-со-вер-шенствование. Йога и цигун все еще в моде. Или можно писать стихи.
— Неплохо-неплохо, а как насчет прозы?
— А ты пишешь прозу?
— Собирался на днях начать, да что-то ничего в голову не идет.
— Мне больше нравится поэзия, — промурлыкала девушка, — любой стих можно положить на музыку и танцевать в свое удовольствие. Танец — лучшее проявление человеческих чувств, как мне кажется.
— Честь тебе и хвала, дорогая! — Энтони радостно похлопал в ладоши, близняшка разразилась тонким, почти детским, радостным смехом. (Присмотрись хорошенько, может быть это спасет тебя от уныния. Внимательно посмотри на ее шею, на шею, придурок! Видишь что-нибудь подозрительное? Ничего. Хотя, остальное не на виду, так что можешь еще немного потерзать себя сомнениями). — Ну с Джиной мы определись, я тоже перед вами открыт, как на ладони. Кто еще желает исповедаться?
— Кухня, — Ванда присоединилась к беседе. — Надеюсь, никто не скажет, что часы, проведенные у плиты, прошли даром? Учтите, я приму любую критику. На этот случай у меня всегда готова новая чистая сковорода.
— Пустые тарелки говорят сами за себя, дорогая, — улыбнулся Гарри и поцеловал ее в губы. — Верно, ребята?
— В целях сохранности моей черепной коробки соглашусь с Гарри, — усмехнулся Скалли, подобрав вилкой остатки ужина и расправившись с ними. — Хорошо, у нас в компании обнаружились поэтесса, талантливый повар и начинающий писатель. Мне повезло больше, моя работа — мое хобби, так что ди-джей — мое призвание, этим я живу и в этой области совершенствуюсь. Кстати, хотите послушать новый трек? Буквально вчера скомпилировал.
Гарри открыл доступ к стереосистеме для коммуникатора Скалли. Едва слышный на заднем плане тяжелый рок сменился ритмичным трансовым битом. Через какое-то время (Всего десять секунд. Слабак.) сознание Энтони и всех собравшихся поплыло, на них накатывали волны беспричинного счастья. Аудионаркотики плавно влились в музыкальную индустрию, подумал парень, прищурив глаза от прокатывающейся по телу щекотки. Музыка напрямую вливается в ваше тело, напрягая, стимулируя и лаская нервную систему ультразвуковыми сигналами, и плевать все хотели на эстетство и высокий вкус — вы все равно поймаете ритм, утонете в нем, получите чисто физическую дозу удовольствия. И только потом, когда успокоится сердце и прояснится голова, вы оцените, какой наркотик вам по душе. К чему это… Просто процесс «раздражитель-реакция». Может, и весь процесс мышления тоже сводится к этому?
— Энтони, чувак, очнись! — смеялся Гарри, хлопая его по плечу. Видимо, он впал в слишком глубокий экстаз, ибо стол был уже убран, а гости собрались на прогулку. — Продержись еще вечер, я замолвлю за тебя словечко перед Винсентом.
— А… — Голова мгновенно прояснилась. Винсент Крамп, начальник, старший программист… — К черту Винсента! Пойдем гулять!
— В «Поднебесную»! — воскликнули близняшки.
— В «Поднебесную»! — согласился Энтони, вскочив со стула.
Его рука легла на талию Джины, та даже не думала сопротивляться. Скалли и Тамара посмотрели на них снисходительно, как на маленьких детей, а Гарри и Ванда многозначительно перемигивались. Какая прелестная ловушка, подумал Энтони. Нельзя наполнить душу бабами… Может и нельзя, ну и черт с ним! Завтра на работу, вот там можно вволю почувствовать себя дерьмом. А сейчас, видит Бог, если он есть — я утону в этом прекрасном тумане сиюминутной жизни.
С этим девизом в голове он принял от Скалли бутылку и сделал хороший глоток вязкой, приторно-горькой жижи. «Дон Хуан» не заставил себя долго ждать.
***
Оглушительный ритм врывается в уши, «Поднебесная» раскрывает свои жаркие объятия. Светомузыка атакует глаза лазерной канонадой, искусственный дым плывет в полумраке, словно туман над болотом, где собрались на шабаш ряженые в маски и шкуры колдуны и ведьмы.
Восточные тона повсюду. Голографические иероглифы плывут над неистовой пляшущей толпой, охранники, затянутые в кимоно, и пляшущие на пьедесталах нео-гейши, обозначенные сияющими драконами на телах и люминесцентным бельем.
Скалли убегает в сумрак, в отделенную полупрозрачными окнами VIP-ложу, обещая вскоре вернуться. А пока бармен, здоровенный негр с татуированным африканскими веве лицом, разливает гостям в микроскопические стопочки прозрачную жидкость без запаха, рассыпая мелкую пыль транквилизаторов. «За счет заведения» — произносит он, подмигнув близняшкам. Те в ответ посылают ему воздушный поцелуй, и бармен спешно уходит навстречу другим клиентам.
Энтони заливается соловьем перед Джиной, вываливая на нее тонны философской маразматики, путая имена, даты и прочие малозначимые вещи, но девушка слушает его с блеском в глазах, покусывая губы и водя накрашенным ногтем по краям стопки. Тамара молча потягивала дурманящее питье, ища взглядом Скалли и вздыхая после каждого глотка. Гарри и Ванда не дожидаясь остальных пригубили свои напитки и отправились в бушующее море толпы, обливаться потом на забитом под завязку танцполе.
Спустя полтора десятка цитат и несколько взаимных комментариев, Энтони и его новообретенная подруга выпивают на брудершафт. Раствор мгновенно всасывается в кровь, туманя сознание парня, и он целует Джину в губы. Она срывается с места, хватает его за руку и уводит его танцевать.
Жесткие волны сотрясают мироздание, в висках стучит в такт музыке, длинные пальцы скользят по плечам и бедрам Энтони, и он не остается в долгу. Он никогда не умел танцевать, но в мерцающем сумраке всякая добровольная эпилепсия выглядит завораживающим танцем. Джина приближается к нему и отдаляется, ненадолго, чтобы снова сойтись. Парень чувствует аромат ее духов, густой, дурманящий, он почувствовал даже сквозь непроницаемую пелену пара и запах десятков разгоряченных человеческих тел.
Пролетают лица, время тонет в бесконечном бите, ди-джей не собирается давать гостям передышки. Гарри и Ванда мелькают тут и там, Энтони, пьяный от общей композиции удовольствий, улыбается им, как идиот, и они отвечают ему тем же. Джина все плотнее прижимается к нему, он ощущает на своем лице ее дыхание. Все ближе, с каждым ударом музыки в мозг, он тянется к ее лицу, вдыхая аромат ее волос. Их глаза на мгновение встречаются.
Электронная искра скользит по радужке, и девушка оборачивается на лестницу в VIP-ложу, увитую декоративными фонтанами-драконами. Она улыбается Энтони и уводит его за собой. Скалли отчаянно размахивал руками, пытаясь выманить Гарри и Ванду с танцпола. Наверняка униинструмент Гарри сейчас разрывается, подумал Энтони, проскочив за прозрачную дверь. На секунду ему почудилось, что он оглох. Глухая тишина наполняла залитую мягким красным светом ложу, лишь пол дребезжал под ногами.
— Ну и долбежка! — усмехнулся Скалли. — Хосико совсем с катушек слетел, надо его уволить!
— Да брось, прекрасная музыка, — сказала Тамара, упав на блестящий кожаный диван, — не все же ловить трипы от твоих треков.
