— Делай, что хочешь, Чу, но мы должны доложить в штаб о результатах. И будет очень хорошо, если они окажутся положительными.
— Понимаю, но не могу ничего обещать. Все же признай, «Рейнбах» это «Рейнбах», и любой марсианской технологии до нее дальше, чем до Плутона. Кабы он не умер от рассинхронизации с позвоночным столбом…
— Абрахам?! — По жилам Энтони пробежала знакомая пульсация. Евгений и Чак едва заметно переглянулись и медленно отошли подальше от седого.
Абрахам оказался не промах. Едва парень занес сверкающий кулак (для чего, старику казалось это не важным) как глава шайки подскочил к Энтони со спины, и к горлу Энтони приникло широкий световой клинок. Статический ток пробежал по коже, фотонное лезвие едва касалось его гортани.
Повисла тишина. Чу застыла под кондиционером с удивленными глазами, ментоловый дым поспешно убегал прочь. Негр и русский выжидали, не решаясь приблизиться к Абрахаму и Энтони. В сияющем взгляде бывшего программиста играла ехидная улыбка. Его забавляла эта игра. Не для того же они его спасали, чтобы просто перерезать глотку с помощью запрещенного фотонного оружия. Кем бы они ни были, эти ребята точно не дураки.
«Вероятность гибели пользователя — 14,6 %»
— Повежливей, Абрахам, — протянул насмешливый голос из медицинского монитора. Вместо результатов сканирования и трехмерной куклы в разрезе посреди подвала скалился огромный красноглазый череп, источающий капли крови из пустого рта.
— Это что за херня?! — выдохнул старик. Энтони тихо засмеялся, глядя в лицо тому, кем он когда-то был на празднике костного бога. Череп отвечал ему взаимностью. Светящиеся багровые капли падали на пол с припадочно дергающейся челюсти и исчезали в пустоте. — Чу, вырубай все!
Китаянка выронила дымящийся окурок, оставив на белом фильтре след неяркой губной помады. Ее пальцы забегали по кнопкам униинструмента, но все было бесполезно, устройство не реагировало на команды. Из аудиосистемы донесся истерический смех, вторящий голосу черепа.
— Можешь не стараться, Джи, я держу под контролем всю вашу жалкую сеть. Или все же Чу, как тебе больше нравится? Хотя, не важно. Тебе стоило быть внимательней, дорогуша. Если бы не я, всевидящая «Рейнбах» уже давно бы сдала вас полиции со всеми потрохами. А террористов в нашем благословенном Богом государстве ждет только смертная казнь.
— Это ты сделал?! — закричал Абрахам на ухо Энтони. Парень не ответил, лишь обвел взглядом пошедшее извилистыми линиями помех световое лезвие. — Какого черта здесь происходит?!
— Успокойся, старичок, тебе ничего не грозит, если перестанешь строить из себя бойца, — произнес череп, приблизившись к лицу старика и клацнув виртуальными зубами у него перед носом. — Какие вы все грозные, я просто в шоке! И да, — Кровавые глазницы обратились к медленно пробирающимся на выход Евгению и Чаку, — ребята, не спешите, я вас везде достану. Бежать некуда, сучки!
Седовласый обвел взглядом своих подельников. Прочитать их мысли было не сложно — растерянность и желание бежать боролись с рефлексом нажать «красную кнопку» и подорвать убежище к чертовой матери.
Энтони ничего не соображал, лишь смотрел на ухмыляющуюся нежить, не в силах… не желая пошевелиться. По какой-то странной причине он чувствовал родство с этим монстром из цифровой бездны. Ему хотелось собственными глазами увидеть развязку этой, стоит заметить, крайне непростой ситуации.
И, пожалуйста, не стоит списывать легкую непоследовательность в мыслях и действиях этого бедолаги на природную инфантильность или болезненность рассудка. А что бы вы сделали в подобных обстоятельствах?
— И чтобы избежать недоразумений, я уберу твою гребаную заточку. Ты не против, Абрахам? — Фотонный клинок мгновенно исчез. Абрахам был безоружен. — Отойди в сторону и слушай. Все слушайте, будьте так любезны! — Череп наиграно прокашлялся, выплюнув комок алой жижи. — Так, давайте по порядку. Если вы так боитесь за безопасность ваших «бесценных» данных, вам стоило сделать обыкновенную электронную взрывчатку, без дистанционного детонатора. И советую не пытаться выйти наружу, если хотите чтобы все прошло гладко. Энтони, брат, как ты себя чувствуешь? Вижу, что хорошо, можешь ничего не говорить, отдыхай. Так вот, никто не посмеет причинить ему вреда. И, поскольку наш Энтони не обладает коммерческой жилкой, все дела вы будете вести исключительно со мной. Ясно, горе-революционеры?
— Ясно, — сказал Абрахам. — Кто ты и чего хочешь?
— А моему другу вы так и не ответили на эти вопросы. Но это не важно. Должен сказать, вы, коммунисты, в конец обнаглели! С каких пор террор явл… ах, да, точно… — Костный бог недовольно хмыкнул. — Можете звать меня Сеньор ла Муэрте. Теперь я ваш Царь, Бог, Маркс, Энгельс, Че Гевара и так далее. А нужно мне очень немного, уверен, мы хорошо сработаемся. В конце концов, я могу в один момент прикрыть вашу лавочку. Ну да ладно. Нужно мне одно — чтобы вы нам не мешали.
— Кому это, нам?
— Мне и моему другу, разумеется. В мире нет иных интересов, кроме личных, а для свершения революции, чтоб вы знали, достаточно усилий одного человека. Нужно лишь быть достаточно эрудированным и в меру долбанутым на голову. Мы ничего не имеем против Марса и прочего, взрывайте, громите, грабьте — делайте все, что душе угодно. Но все строго с моего согласия.
— Как можно вести дела с тем, кто держит тебя за яйца? — Лидер ячейки потерял человеческий облик. Звериная морда скалилась голографическому мертвецу. Абрахам был загнан. Бежать действительно некуда. И спасительный имплант с цианидом бесполезен, его не пытались пытать или убивать. Это был банальный шантаж, грубый, безапелляционный, и старик не сомневался, что электронный голос ни секунды не шутит.
— Как всю историю человечества! — Сеньор ла Муэрте оглушительно расхохотался. — Вам придется поверить мне на слово. Просто знайте, ваши планы достаточно широки, но использовать моего друга вам не удастся. Я этого не допущу. И если попробуете перейти нам дорогу, то очень об этом пожалеете.
***
В это же время бывший друг Энтони, Гарри, сидел в тяжелых раздумьях. Лучше всего ему удавалось окунуться в свой внутренний мир, как и всем людям, в уборной. Запрокинув голову вверх, он курил свой выходной косяк. Его расширенные зрачки поглощали мягкий свет голограммы, застывшей под потолком. Какие передачи шли по бесчисленным каналам, его ни капли не интересовало. Старичок Гарри был в дурном расположении духа.
Сколько дней он не находил себе покоя. Энтони, его лучший, единственный настоящий друг куда-то пропал, а потом вернулся совершенно лысый, в шрамах и явно не в себе. И каково было Гарри, когда ему позвонили из клиники и попросили забрать Энтони, сложно себе представить — настолько смешанными были его чувства.
На хрен так жить.
Без конца крутилась эта фраза в одурманенной голове Гарри. Он не брился две недели, не принимал душ три дня, настолько плохо было ему. Ванда сперва утешала его, заботилась, поддерживала, говорила, что Энтони просто не повезло, он скоро придет в себя и все будет как прежде. Естественно, это была ложь, пусть и во благо. Энтони не приходил в себя, на работе отвлекался лишь на то, чтобы выпить кофе… и все. Он сроду не любил кофе, а теперь глотал его литрами! Ни крошки еды, ни грамма воды, ни единой сигареты — только кофе, словно чертов робот на кофеиновой тяге!
На хрен так жить.
И как-то сразу жизнь Гарри разладилась. Работа стала невыносимо напрягать, Ванда перешла от заботы к подбадриваниям, от подбадриваний к наставлениям, от наставлений — к истерикам. Она все чаще уходила из дома к подругам, оставляя своего возлюбленного самому себе. Так он остался совершенно один, потный, брошенный, пропахший алкоголем и синтетическими наркотиками.
Сложно сказать, что такого произошло с Гарри, но резкая перемена в Энтони очень сильно на нем сказалась. Он вдруг задумался о собственной жизни. Вот так, не вникая в суть изменений своего друга. Ему проще было начать копаться в себе, чем спросить Энтони о случившемся. Или, может быть, в Гарри проснулся внутренний поэт, и его лучший друг стал символом того, что пора бы, наконец, что-то поменять?
