— Любите сладкое? — улыбнулась Диана, оглядываясь по сторонам.
Выбор ресторана оказался удачным. В такое время «обеденные» посетители уже разошлись, занятыми оставались всего пару столиков, да и те скрывались за кадками с гигантскими фикусами и пальмами, отделявшими столики друг от друга. Официанты, не стесняясь немногочисленных гостей, уже принялись за послеобеденную уборку и украшение небольшого зала к Рождеству. Диана с интересом приглядывалась к огромному деревянному ящику, который выволокли на середину зала, и из которого буквально вываливались разноцветные гирлянды, шары и золотистые звёзды. На официантов покрикивал управляющий, указывая, куда и что повесить, и заодно поясняя, почему все они — idioti, и что руки у них растут вовсе не из плеч. Итальянский Диана знала плохо, но бурная жестикуляция исключала превратную трактовку.
— Обожаю, — признался Джон, облокачиваясь о столик. — Эвелин не устаёт мне напоминать, как это вредно, а Константин ей подпевает. Хотя Вольф сам грешен: поймал его за поеданием мороженого. И это в ноябре!
— Ваш друг? — вспомнила Диана. — Как он? Надеюсь, с ним ничего не случилось?
Джон Ллойд неопределенно повёл плечом. Выглядел детектив замотанным, но всё таким же энергичным, как и с утра.
— Сегодня — нет, а в целом — пожалуй. Константин подвязался помогать в бруклинской клинике по рекомендации профессора Зборовского. Это лучше, чем ничего, — тотчас оговорился Ллойд. — Хотя с данными Константина работать рядовым хирургом в частной клинике… Вы не представляете, что это за человек, мисс Фостер! Константин Вольф — тоже менталист, пусть и слабый. Он вместе с профессором Зборовским разработал способ определения магической ауры на теле человека, запатентовал несколько открытий… А в Лондоне он к тому же служил викарием у англиканцев…
Детектив умолк, когда к ним подбежал официант с целым набором соусов. Расставив тарелочки на столе, парень вновь убежал, предоставив гостям право выбирать приправу по вкусу.
— Такого человека невозможно сломить никак, кроме как изнутри, — уже тише закончил мысль детектив. — Ирландия нас сильно подкосила. Вольф до сих пор ищет утраченный смысл, топя себя в работе и служении Богу. Когда мы с Эвелин отправились в Штаты, он сказал, что последует за нами, потому что в Англии его мало что держит. Неправда, конечно: когда Вольф заявил об уходе, в лаборатории и в управлении уголовного розыска едва не взвыли. А церковный приход Константин попросту оставил, как только ему отказали в отпуске, утратив при этом, вероятно, сан. И всё равно потащился следом. Так и заявил: мол, без его помощи нам своенравную девицу ни за что не сыскать. Самомнение, — и Джон Ллойд помотал головой, от чего смоляные волосы окончательно растрепались, и детектив показался внезапно совсем молодым, почти мальчишкой.
— Удивительный человек, — заметила Диана. — Вполне объяснимо, что он сейчас в расстроенных чувствах. Столько потрясений сразу, и наверняка корень его волнений сидит внутри. С разумом, как я поняла, мистер Вольф в полном согласии. Значит, бунтует сердце… Я бы, пожалуй, хотела с ним познакомиться. С таким человеком наверняка интересно даже помолчать.
— О, я непременно организую вам встречу, — пообещал детектив. — Если не возражаете, я бы хотел, чтобы Вольф проверил вашу ауру.
Диана тут же растерялась.
— Но… со дня убийства прошло так много времени… Вы рассчитываете увидеть следы моей ауры на теле мистера Бэрроуза?
— Нет, разумеется, уже слишком поздно. Хочу узнать, насколько вы сильная менталистка, мисс Фостер. Это ваше настоящее имя?
Буднично заданный вопрос заставил вздрогнуть, но Диана быстро взяла себя в руки. Поздно отступать, когда решение принято. Да и разговор с детективом напоминал скорее дружескую беседу за чашкой чая, нежели допрос.
Глупое чувство нарастало. Она, много лет избегавшая и намёка на прежнюю жизнь, доверяла её здесь и сейчас человеку, с которым была знакома всего пару дней. И который при желании мог бы отправить её если не за решётку, то обратно через мексиканскую границу.
— Десять лет назад меня звали Дина Флорес, — тяжело проронила Диана. — Дочь сеньора Фиделя Флореса.
Детектив догадался не сразу. На лице бывшего британского следователя отразилось непонимание, смутная догадка, а затем почти восторг. Совсем не та гамма чувств, на которую рассчитывала Диана.
— Так Маркус был прав! — восхитился детектив. — Помните полицейского, который присутствовал на допросе? Сержант Меркадо сразу заметил ваш акцент. Сказал, так только мексиканцы выражаются. Какая-то мелочь, я не заметил, сам в Штатах недавно… Фидель Флорес? Босс мексиканского синдиката? Да вы шутите, — и Ллойд покачал головой, отставляя недоеденную панцанеллу в сторону.
Диана слабо улыбнулась, откидываясь на мягком диванчике. После сытного обеда стало гораздо легче, но упоминание об отце снова бросило в холодный пот.
— Боюсь, что нет, детектив.
— Так, — посерьёзнел Ллойд, опираясь локтями о столешницу. — Судя по вашему лицу, вы уже подписали себе смертный приговор и смиренно ждёте исполнения. Я же настоятельно рекомендую не торопиться, а прежде рассказать самому неподкованному в подобных вопросах детективу нью-йоркской полиции, что вас так пугает в собственном отце, и почему должен испугаться я. Вы ведь на это рассчитывали, мисс… ну, пусть будет Фостер…
Диана только головой покачала, с сожалением глядя на британского следователя.
— Вы и впрямь совершенно не понимаете, куда попали, мистер Ллойд. Простите, но… как вас вообще взяли в нью-йоркское отделение? Вы же новый человек в городе, а про Фиделя Флореса наверняка слышали только из газет…
— О, это отдельная история, — тут же помрачнел детектив. — Видите ли, я провинился перед отцом.
— О, — сказала Диана.
— Не удивляйтесь, — ещё мрачнее продолжал Ллойд. — Шеф нью-йоркского отделения, полковник Лэнгдон — его старый знакомый. И отец ему чем-то должен. Лэнгдону нужен был менталист в отделение, а я, так получилось, находился уже в Нью-Йорке. Можно сказать, отец рассчитался мною. Оговорившись, что это и на четверть не покрывает моего долга перед ним.
— Вы расстроились?
— Наоборот, — заверил детектив. — Теперь у меня есть доступ ко всем архивам, которые помогут мне в поисках запропавшей свояченицы. Правда, времени на поиски с каждым днём всё меньше. Вначале мелкие услуги полковнику Лэнгдону, затем ваш покойный шеф, за которого никто в пятничный вечер не захотел браться, а теперь — вы.
Их взгляды встретились.
— И целый мексиканский синдикат на хвосте, — задумчиво добавил детектив.
Диана промолчала. Всё же Джон Ллойд оказался вовсе не столь наивен, каким старательно себя выставлял. Тогда, в кабинете мистера Бэрроуза, он показался ей другим. И в принципе люди, побывавшие на войне, едва ли остаются простодушными.
Голос, каким Джон Ллойд задал следующий вопрос, глубокий и негромкий, вновь заставил её замереть.
— Как же вы ушли от него?
Диана сглотнула, вновь ощутив привкус пепла и стали. На зубах заскрипел песок, в ушах зазвенел обжигающий ветер Юмы.
— От сеньора Флореса можно уйти только в одном направлении, — тихо проронила она, смаргивая видение безжизненной пустыни. — В могилу.
Джон подождал, пока она не соберётся с мыслями, жестом отогнал подкрадывавшегося официанта, который от простого движения пальцами улетел с такой скоростью, словно детектив Ллойд запустил им из пушки.
Впрочем, с лордом-менталистом всякое могло случиться.
— Вы разыграли собственную смерть, мисс Фостер? — подсказал детектив.
Диана неопределённо пожала плечами.
— Полагаю, прежняя я и впрямь умерла в песках Юмы.
— Вы ушли через границу со Штатами через пустыню? — поразился Ллойд, резко выпрямляясь на диванчике. Неосторожно задетая им вилка слетела со стола, но, зависнув в воздухе, послушно вернулась на место.
— Я жила с отцом в городке Хуарес, это почти на границе Мексики и американской Калифорнии, — уточнила Диана. — Мама умерла, когда мне едва исполнилось четыре года, и меня воспитывала дуэнья, которая прислуживала ещё матери, и отец. Сеньор Флорес окружил меня слугами, охраной, убийцами и стенами столь толстыми, что я и не надеялась когда-либо выбраться из-под его опеки. Отец хранил меня как величайшее сокровище — не пользуясь сам, не давая пользоваться другим. Кроме дуэньи, приходящих учителей, священника и некоторых девочек из прислуги, я почти ни с кем не общалась.
