– За Вашу многолетнюю службу в разных странах, наверняка, возникали внештатные ситуации, когда надо было срочно принять правильное решение в интересах своей страны, но найти однозначный выход было сложно…

– Приведу лишь один эпизод. Непал. Июль-август 1991 г. Судьба так распорядилась, что в 1991 г., в период серьёзных испытаний и потрясений для нашей страны, приведших к распаду советского государства, я находился на посту Временного Поверенного в делах СССР в Королевстве Непал. Мне пришлось с болью в сердце наблюдать этот трагический процесс с «крыши мира». И не просто наблюдать и переживать, а, по возможности, разъяснять суть происходящих событий влиятельным политическим деятелям Королевства, чтобы не оттолкнуть Непал от нас. Это была непростая задача. Ведь дружественный характер между двумя государствами был накоплен десятилетиями сотрудничества, и потерять всё это в один момент было недопустимо. Буквально за месяц до августовских событий в СССР 1991 г. я устроил приём в посольстве по случаю 35-летия установления дипломатических отношений между нашими странами. С непальской стороны на приёме присутствовало около тридцати человек: премьер-министр Г. П. Койрала, четыре бывших премьера, все пятнадцать министров непальского кабинета и лидеры парламентских фракций всех политических партий. Это был очень приятный момент. И вот практически через месяц мне пришлось очень постараться, чтобы не вызвать негативные настроения в связи с развалом Советского Союза. Когда великая страна вползает в болото непредсказуемости, трудно убедить трезво мыслящего собеседника в чём-то обратном. Но ты должен попытаться это сделать, это твой долг.

Через 15 лет после отъезда из Непала, в июле 2006 г., я как вице-президент общества «Россия – Непал» открывал торжественное собрание в непальском посольстве в Москве по случаю 50-летия установления дипломатических отношений между двумя странами. Это был, несомненно, приятный момент. К тому же 85-летний Г. П. Койрала к тому моменту вновь стал премьер-министром – в сложный период развития гималайского государства.

– Юлдуз Нуриевич, дипломат сегодня – это защитник политического строя или защитник Отечества? Или нельзя разъединять эти понятия?

– Разъединять можно, но нужно ли – вот вопрос. Безусловно, при всех формациях истинные патриоты своей страны должны быть рьяными защитниками своего Отечества. Но ведь дипломат – лицо политическое, он посланник своего правительства, соответственно, должен защищать интересы того строя, которому он служит. Защита интересов новой России, к чему мы были призваны, обрастала не всегда понятными для нас задачами. После 1991 г. часто было неприятно наблюдать, как крупные бизнесмены, приезжая в те страны, где мы работали, вели себя нагловато и требовали от нас, чтобы мы обслуживали их. Хотя их интересы не всегда совпадали с интересами государства. Более того, порою было трудно провести грань между интересами государства и новоявленной высшей элиты российского общества.

Когда-то мне в душу запало высказывание французского путешественника XVIII в. Ф. Монброна, который сказал буквально следующее: «Мир подобен книге, и тот, кто знает свою страну, прочитал в ней лишь первую страницу». Прожив долгие годы в семи странах Востока от Индонезии до Казахстана, я никак не могу похвастаться тем, что мне удалось прочитать, по крайней мере, семь страниц Книги мира. Причина тому – моя профессия. По долгу службы мы были обречены смотреть на весь мир через призму интересов Советского Союза и России, двусторонних отношений. В сущности, так и должно быть, на то мы и были призваны государством, чтобы защищать его интересы.

Сегодня мы вернулись на круги своя: нам нужно заново прочитать первую страницу Книги и узнать о своей стране, претерпевшей столь кардинальные изменения в своём развитии, чтобы сделать очередной скачок к прогрессу. Думаю, что это задача последующих поколений.

Беседу вела Альбина Хазиева,

журнал «Элита Татарстана», сентябрь 2007 г.

Зигзаги жизни. В течение 14 лет жизни в деревне вплоть до отъезда в Казань на учёбу в электромеханическом техникуме я находился под «протекторатом» замечательной бабушки Фахернисы, безграмотной, но глубоко религиозной женщины, практиковавшей пятикратный намаз ежедневно. Тогда я мечтал при содействии невидимых ангелов быстро изучить арабский язык и научить этому языку бабушку, чтобы она смогла самостоятельно читать священный Коран и от этого испытала бы безмерное счастье. Этого, конечно, не случилось, но через полвека эти детские мысли были озвучены на английском языке в интервью корреспонденту Би-би-си во время международной конференции в Лондоне.

Русский язык я с большим опозданием «штудировал» в техникуме – техническую терминологию, изучая законы электротехники и высшей математики, а литературный язык через поэзию Александра Пушкина и Михаила Лермонтова. В татарской семилетней школе «выучил» немецкий язык (знал около 500 слов и десятки фраз наизусть), что оказалось вполне адекватным знанием, чтобы успешно сдать вступительные экзамены в МГИМО МИД СССР.

Детские мечты остаются в детстве, но иногда они сбываются. Судьбе было угодно, чтобы я к 25 годам овладел государственными языками Индии и Пакистана – хинди и урду, смог свободно общаться с государственными деятелями этих стран на их родном языке. Наряду с английским три восточных языка – урду, хинди и индонезийский стали моими лучшими спутниками жизни, о чём я написал в предыдущих книгах, изданных в Алма-Ате и Казани.

В этой главе излагаются некоторые эпизоды из дипломатической жизни в пяти странах Востока. Говорят, что дипломат подобен айсбергу, надводная часть которого то, что он может сказать, подводная же то, что он знает. Я далёк от мысли, что в приводимых эпизодах «айсберг всплыл на поверхность», но некоторые куски льда я всё-таки «вытащил из-под воды», чтобы показать собственные методы действия.

Последний год ХХ в. я встретил в Алма-Ате на посту старшего советника посольства России в Казахстане. Накануне завершения дипслужбы в этой стране местное издательство «АВС» выпустило мою книгу, подготовленную на скорую руку, которая вопреки ожиданиям разошлась в течение двух недель. Но я был недоволен содержанием книги, поскольку тогда ещё как «действующий носитель закрытой информации» я не мог свободно высказаться по многим аспектам дипломатической службы в странах Востока, где в общей сложности я проработал около двадцати лет (Индонезия, Пакистан, Бангладеш, Непал, Шри-Ланка, Мальдивы, Кыргызстан, Казахстан).

Когда дипломаты находятся за рубежом, они как бы живут в двух-трёх измерениях одновременно: жизнью своей страны среди своих сограждан; жизнью страны пребывания, подчиняясь её обычаям и традициям; и наконец, жизнью дипломатического корпуса, куда входят представители многих стран. Следовательно, так или иначе, дипломат находится под пристальным наблюдением различных спецслужб – «своих», «чужих» и «совсем чужих». Любые нарушения и отклонения от норм такой многослойной жизни могут быстро и навсегда отлучить дипломата от работы в этой специфической сфере. Многие не выдерживают такого прессинга, и те, которые остаются в строю, должны подчиняться этим строгим требованиям в течение всей служебной деятельности.

Чтобы «встряхнуться» от этого груза после выхода в отставку с государственной службы я незамедлительно поехал в свою родную деревню Иске Кызыл Яр, где я впервые за последние сорок лет почувствовал себя вполне свободным, «освобождённым» человеком. Именно посещение родных мест подтолкнуло меня на откровенные размышления: я обнаружил, что с такого расстояния гораздо удобнее трезво и спокойно взглянуть на все перипетии ускользающей от нас жизни.