– Первой страной, где Вы начали работать, была Индонезия. Считаете ли Вы период работы там хорошей стартовой площадкой для себя? Какие сложности возникали в первое время для Вас?
– В институте международных отношений я готовился для работы в странах Южной Азии: Индия, Пакистан, Шри-Ланка, Непал, Мальдивы.
Я поступил в аспирантуру по кафедре зарубежного государственного права и начал готовить диссертацию на тему «Современное избирательное право Индии». Но продолжить учёбу в аспирантуре мне не дали. Вызвали в МИД и сообщили, что срочно надо ехать в Индонезию. Это стало для меня неожиданным назначением. Местного языка этой страны я не знал, но меня уверили в том, что на первых порах будет достаточно английского. Таким образом, в 1964 г. я впервые поехал в длительную зарубежную командировку, два года прослужил на посту атташе. Атташе – звучит красиво, но на самом деле это самый низший дипломатический пост, и то его не сразу получаешь, сначала надо поработать стажёром.
Работать там было интересно, хотя и довольно сложно. Я попал в непростой период – время разлома исторического и политического развития государства. В начале 1965 г. президентом Индонезии был Сукарно – известный деятель, который считался националистически настроенным человеком, боровшимся против американского и английского империализма. Он даже запретил своим дипломатам в МИД разговаривать на английском языке. Поэтому, для того чтобы общаться по долгу службы, как-то контактировать, я выучил индонезийский язык. Через год после моего назначения в стране произошёл военный переворот, к власти пришли военные во главе с генералом Сухарто. Началась внутренняя гражданская война между военными и коммунистами Индонезии, в которой погибли свыше ста тысяч человек. Страной стали править военные. А ведь компартия Индонезии в то время считалась одной из крупнейших в мире (около трёх миллионов человек). Вот в такой сложной и трагической обстановке мне пришлось начинать дипломатическую службу. Навсегда запомнил следующий момент. Однажды, когда я проезжал мимо рисовых полей, которые обычно заполнены водой, я увидел, что в нескольких местах они были алыми от крови убитых в противостоянии.
Индонезия – красивейшая страна в мире с точки зрения природных богатств. Это крупнейшее мусульманское государство, население которого составляет 200 млн человек. Там проживает мусульман больше, чем в 20 арабских странах, вместе взятых. В этом смысле страну можно сравнить с Бангладеш или с Пакистаном. В первый год моего пребывания там, при президенте Сукарно, отношения между СССР и Индонезией были на довольно высоком уровне. Они носили многоплановый характер: военные, военно-политические, экономические, культурные. В Индонезии находились советские военные корабли, мы строили там множество предприятий. Но после прихода к власти военных долгое время отношения с СССР и потом с Россией находились в кризисном состоянии. Правда, сейчас торгово-экономические и культурные связи постепенно восстанавливаются, но они никак не достигли того уровня, который был тогда, в 1965 г.
В качестве старта дипломатической службы этот период был для меня довольно интересным и весьма поучительным. После возвращения в Москву я пару лет работал во вьетнамском секторе отдела Юго-Восточной Азии. А в Пакистан поехал лишь в конце 1967 г., где прослужил около 10 лет, сначала в качестве вице-консула, затем – консулом в Карачи.
– Всем известна классическая фраза «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Насколько Вы согласны с этим утверждением?
– Выдающийся английский писатель Киплинг, фразу которого вы процитировали, родился в Индии, недалеко от Калькутты, поэтому он хорошо знал, что говорит. Долгие годы наши писатели, побывавшие на Востоке всего несколько недель, «успешно» пытались опровергнуть его высказывание. Так, например, Илья Эренбург, дважды посетивший Индию и Японию, написал целый очерк, где пытался уверить читателей в том, что грань, отделяющая Восток от Запада, практически стирается. Это категорически неверно. Восток настолько своеобразен и экзотичен, что, находясь там несколько месяцев, хочется написать целую книгу об увиденном. Но через несколько лет ты, в лучшем случае, пишешь пару статей, поскольку непросто понять многие моменты. И когда начинаешь осознавать, насколько всё это сложно, ты берёшь длительную паузу или вовсе ничего не пишешь.
Когда я думаю о странах Востока и хочу понять происходящие там события, я обращаюсь к трудам выдающихся русских и советских востоковедов начала ХХ в. Патриарх востоковедения академик В. В. Бартольд, выдающийся арабист академик А. П. Баранников, синолог академик В. М. Алексеев, замечательный тюрколог, профессор КГУ Н. Ф. Катанов. Какое созвездие востоковедов с мировыми именами блистало в начале ХХ в.! Это было слияние умов и талантов, оставивших сотни блестящих трудов, сохранивших свою научную ценность и сегодня. Они твёрдо исходили из того непреложного факта, что без востоковедения нельзя строить историю мировой культуры, вообще историю человечества. Кроме того, они утверждали, что опыт восточных стран гораздо богаче и глубже, но для его лучшего понимания необходимо усвоить и основные формы европейской культуры. К сожалению, позже мы значительно отошли от этих научных постулатов, а в середине ХХ в. по разным причинам прекратили комплексное изучение Востока, перестали учиться у него.
Восток гораздо труднее объединить в одно целое понятие, чем Запад. Культура арабов и ислама, Индии и индуизма плюс буддизма, Китая и конфуцианства – это отдельные вертикальные культуры, в отличие от горизонтальной христианской культуры Запада. Жизнь восточного общества имеет свой непростой узор, логику, далеко не всегда понятную европейцу. Не всегда и дипломатам удаётся это сделать, особенно тем, кто не знает восточных языков.
Однажды, помню, мой хороший друг – главный редактор крупнейшей пакистанской газеты, выходящей в Карачи, «Морнинг ньюс» Султан Ахмад – пригласил меня к себе на обед домой вместе с американским консулом. Так получилось, что из всех дипломатов, находящихся в стране, только я и американский консул говорили на языке урду. Двухчасовой разговор происходил на этом языке, журналист «подкидывал» нам проблемные вопросы и сравнивал наши ответы. А потом опубликовал большую статью под таким заголовком: «Американцам и советским дипломатам нужно знать не только то, что говорят официальные лица, но и то, что говорит на кухне у президента и премьер-министра обслуживающий персонал».
– В последнее время наблюдается тенденция к сближению России со странами Ближнего Востока. В подобных контактах важную роль играет и Татарстан.
– Сказать, что наши отношения бурно развиваются в настоящее время, я не могу. Они развивались гораздо более плодотворно в советский период. Мы имели тесные связи со многими арабскими странами. Потом эти связи потерялись. Радует, что постепенно мы их восстанавливаем. Не так давно впервые Саудовскую Аравию посетил Президент Российской Федерации Владимир Путин. Очень приятно, что вместе с ним в делегации находился и Президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Участие республики в рамках общей внешней политики России отрадно наблюдать и мне – как татарину. Я хорошо и давно знаю Тимура Акулова. У него наработанные связи с представителями арабского мира, он прекрасно владеет арабским языком, я наблюдал, как он свободно общается с шейхами из разных стран.
В июле я был в Татарстане по приглашению Президента Академии наук РТ Ахмеда Мазгарова. В Казани проходило общее пленарное заседание вновь избранного Президиума Академии наук РТ и президиума исламской академии наук, базирующегося в Амане. Делегацию мусульманских учёных возглавлял президент Исламской академии наук Абдуссалям Маджали. Кроме того, в Казань приехали исполнительный директор (Иордания), вице-президенты – один из Туниса и двое из Турции. Нас приняли Президент РТ М. Шаймиев и Председатель Госсовета РТ Ф. Мухаметшин. Была достигнута договорённость о проведении ежегодного Конгресса исламской академии летом будущего года в Казани. Я вхожу в состав организационного комитета по созыву этого Конгресса. Это один из примеров совместных научных связей, который тоже говорит о расширении связей с исламским миром.
