Тюрков всего 39 или 40 народностей. Среди них есть и такие малочисленные народы, культура которых на грани гибели, и если татары помогут им в сохранении культурных традиций, то они (татары) смогут на что-то претендовать. С другой стороны, нельзя забывать простую истину, что из 120 млн тюрков половина проживает в Турции. У этой страны относительно развитая экономика, полноценная государственность, её амбиции вполне соответствуют возможностям. Но Анкара смотрит на Запад, вот уже более десяти лет стучится в двери общего европейского дома. Правда, пока там не торопятся их открывать.
– Как Вы относитесь к продолжающимся дискуссиям вокруг «татарского вопроса» в России?
– Меня коробят бесконечные, порою конфликтные споры между московскими и казанскими историками вокруг давно прошедших событий, которые, как правило, приводят лишь к ненужным политическим осложнениям. Многие европейские народы уже достигли определённого уровня взаимопонимания по самым болезненным аспектам новейшей истории – последствиям Второй мировой войны.
Любовь к татарским корням, к своей нации и мусульманским традициям не должна и не может лишать возможности чувствовать себя полноценным гражданином России и одновременно татарином по национальности, независимо от паспортных данных и от того, где ты живёшь – в Москве или в Казани, в Тюмени или далеко за пределами России.
– Юлдуз Нуриевич, что должен предпринять татарский народ, чтобы как-то сохранить себя в условиях глобализации?
– Пытаться «загнать» молодёжь в лоно родного языка общими призывами, к тому же без твёрдой поддержки семейного воспитания, – занятие бесперспективное. Отсутствие мотивации – главная причина деградации родного языка. Во-вторых, в современных условиях капиталистического развития даже блестящее среднее образование на татарском языке не даёт никаких гарантий получения высшего технического образования, тем более в сфере новейших информационных технологий. Главное препятствие на этом пути – неразработанность сложной технической терминологии и отсутствие качественных вузовских учебников на татарском языке. Впрочем, такие же трудности испытывают почти все нерусские народы России и стран СНГ. А это означает, что в ближайшие десятилетия русский язык останется основным средством для получения высшего образования в постсоветском пространстве.
В-третьих, сегодня практически забыт опыт элитных татарских школ начала ХХ в., подготовивших костяк татарской и башкирской интеллигенции, уничтоженной в годы сталинских репрессий. В-четвёртых, с уходом в мир иной выдающихся представителей татарской культуры второй половины ХХ в. (А. Еники, А. Каримуллин, М. Магдеев, А. Гилязов, М. Салимжанов, Р. Яхин и др.) высшая прослойка татарской интеллигенции начинает терять свои национальные ориентиры. Культурная жизнь едва теплится вокруг немногих великовозрастных деятелей (М. Закиев, Т. Миннуллин, М. Усманов и некоторые другие), которых можно перечислить по пальцам одной руки.
В-пятых, ажиотаж вокруг некоторых представителей татарской национальности, не знающих татарского языка, создаёт совершенно обратный эффект, вроде «да зачем он нужен, татарский язык, – вот же пример, как можно прекрасно обойтись и без него». В то же время крупные деятели российской науки татарской национальности, читающие лекции в университетах США и Германии, Англии и Франции, часто остаются без должного внимания со стороны татарских средств массовой информации. Здесь уже действует другой, узконациональный принцип, дескать, а что они сделали для татарского народа?
И, наконец, последнее и, пожалуй, самое важное. Как ни печально, мы должны признать, что сегодняшний уровень татарской культуры не отвечает мировым стандартам, прежде всего требованиям современной глобальной и информационной цивилизации. Мы пока ещё до конца не осознали, что революция в области микроэлектроники – революция не только технологическая, но и культурная. Это самое крупное и продвинутое явление нового столетия, которое вторгается во все сферы нашей жизни.
Не следует также забывать, что выход на арену мировой культуры для нас пока лежит через каналы русской культуры, освоением которой ни в коем случае не нужно пренебрегать и в будущем. И неудивительно, что талантливые представители татарского народа европейского и мирового уровня (Р. Сагдеев, Р. Сюняев, Р. Нигматулин – в науке, Р. Нуриев, С. Губайдуллина, И. Мухаммедов – в искусстве) воспринимаются в мире прежде всего как носители русской, российской культуры.
Я убеждён, что мы должны как можно скорее освободиться от ложного национального патриотизма, прежде всего ради сохранения татарского языка и определения реальных путей развития своей национальной культуры в условиях тотальной глобализации мировых процессов. Главное – не оказаться за бортом жёсткой конкуренции национальных культур, как-то обозначить себя в этом бесконечном потоке общемировой информационной культуры – во многом бездуховной и интернациональной. Для этого, на мой взгляд, необходимо предпринять неординарные, нестандартные шаги в разных направлениях.
– Какова здесь роль национальной элиты?
– То, о чём я говорил, относится в первую очередь как раз к подготовке новой татарской элиты, способной впитать в себя требования ХХI в. Перспективный лидер сегодня тот, кто способен наиболее полноценно и честно отражать символы времени, как технологические, так и социальные. И способен приумножить традиции и культурные богатства татарской нации в условиях невиданных инноваций – плодов компьютерной и информационной эры.
Будущая татарская элита (будь то политическая, экономическая или культурная), как мне представляется, должна быть многоязычной, свободно говорящей на трёх языках – татарском, русском и английском. Где и как готовить «ростки» национальной элиты? Традиционная ставка на сельские и районные татарские школы в современных условиях малоперспективна. По уровню подготовки не выдерживают конкуренции со стороны русских гимназий и городские татарские школы, в том числе казанские. Очевидно, наиболее перспективный путь – создание элитных школ с преподаванием на трёх языках: технические предметы – на русском, гуманитарные – на татарском и английском вперемежку. Для преподавания в этих школах должны быть привлечены преподаватели вузов, сотрудники научных и государственных учреждений, имеющие склонность к педагогической деятельности. Конечно, для этого потребуются немалые инвестиции, но они окупятся с лихвой – ведь речь идёт о сохранении национальной культуры, а в перспективе и самой нации.
У Татарстана имеются все возможности, чтобы создать в Казани отдельное элитное высшее учебное заведение (или довести до ума уже имеющееся) в целях подготовки национальных кадров широкого профиля как в гуманитар- ных, так и технических областях, с одновременным обучением на тех же трёх языках. Вряд ли можно считать состоятельными попытки современных татарских идео- логов обойти русскую культуру на путях выхода культуры татарской на европейскую арену. Нельзя также игнорировать потенциал славяно-тюркского сотрудничества в рамках российской государственности и евроазиатского пространства. Пока же идеологи татарского национального движения, к сожалению, проповедуют другие, весьма противоречивые лозунги.
Довольно эклектически, например, выглядят утверждения некоторых представителей официальных кругов Казани, с одной стороны, о неразрывном единстве судьбы татарского народа с «тюркской и исламской цивилизацией», с другой – о близости татар к европейской цивилизации, поскольку по уровню образования и развитию экономики и, главное, по нормам поведения и мышления татары, дескать, ближе к Европе, чем к Востоку, стало быть им «тесно» в рамках формирующейся «евроазиатской цивилизации».
ХХI в. диктует необходимость поиска новых демократических форм развития общественного сознания татар, отвечающих реальным задачам эпохи, политическим, экономическим и культурным запросам татарской нации в рамках глобализации всех форм человеческой деятельности. ХХI в. не потерпит длительного топтания на месте, он требует от национальных лидеров принятия стратегических решений по сохранению татарской нации. Как ни печально признавать, но иногда мне кажется, что с уходом нынешнего поколения татарской интеллигенции, творящей пока по крайней мере в гуманитарной сфере на родном языке, татарская культура начнёт быстро терять свои позиции на всём пространстве России и СНГ, не говоря уже о её перспективах выдержать ожесточённую конкуренцию культур на мировой арене, где уже постепенно сдают свои позиции многие восточноевропейские культуры, в том числе и великая русская культура».
