Наконец 8 декабря последовал царский указ об отправке полковых припасов, знамен, полковых пушек, пушечных и гранатных ядер, огнестрельного оружия, пороха, свинца и фитиля, кузнечных и окопных снастей из мест хранения в пункты сосредоточения Большого полка, Рязанского и Новгородского разрядов[186]. В Большой полк (в Ахтырку) следовало доставить оружие и снаряжение из Белгорода, Курска, Суджи, Тамбова и Козлова, Нового Оскола; в Новгородский разряд (в Сумы) — из Путивля, Рыльска, Переяславля-Рязанского (из последнего — солдатские знамена); в Рязанский разряд (в Хотмыжск) — также из Путивля и Рыльска и дополнительно из Севска и Ряжска[187]. Кроме того, в городах Белгородского полка было приказано изготовить для «безоружейных» копейщиков и солдат 1017 копий и 13 146 бердышей. 13 февраля в Разряде был дан указ об отправке указанного оружия в Ахтырку[188]. 1 марта в Большой полк были отправлены знамена для посыльных воевод и сотенные знамена, большой полковой (разрядный) шатер, а также «полковые припасы» для нужд шатра (свечи, бумага, щипцы, стулья, ведра с чернилами и др.)[189].

Одной из наиболее насущных задач русского правительства была подготовка баз снабжения огромной по тем временам армии, которая должна была идти в небывало дальний поход, несравнимый с предыдущими подобными мероприятиями (Чигиринские кампании 1677–1678 гг., Киевский поход 1679 г.) по масштабам, длительности и природным условиям театра военных действий. Поэтому важным элементом организации снабжения стала подготовка продовольственных баз в местах сосредоточения войск и недалеко от маршрута движения армии.

10 августа 1686 г. правительство с участием патриарха Иоакима обсуждало подготовленный Разрядом обширный доклад, касавшийся изыскания для войска основных продовольственных запасов. Оно утвердило предложение сбора «сверх окладу стрелецкого хлеба в запрос» по следующей норме: ржаной муки по полуосьмине, овсяных круп и толокна — по четверти четверика[190] с одного двора. Таким образом, для снабжения войска провиантом в дополнение к сборам стрелецкого хлеба вводился чрезвычайный налог, рассчитанный исходя из количества тяглых дворов по переписи 7186 (1677/1678) г. Обложению не подлежали только дворы участников Крымского похода. Отдельно с 60 тыс. податных дворов Белгородского разряда было решено взять вместо запросного хлеба «сухарей по осмине з двора». Хлебные запасы субъектам налогообложения следовало собрать осенью и «по первому зимнему пути» доставить «на своих подводах и в готовых четьвертных кулях» в назначенные места в декабре 1686 г. — первых числах февраля 1687 г.

В августе — сентябре 1686 г. в Разрядном приказе энергично составляли и пересчитывали сметы, определяли места поставок и закрепляли за ними соответствующие города. 22 августа «хлебной збор» было поручено «ведать» думному дворянину и печатнику Д. М. Башмакову в Печатном приказе. При этом спустя два дня новый наряд для сбора хлеба и круп велено было составить в Разряде. 28 августа по городам были посланы грамоты с указанием собирать запросный и стрелецкий хлеб (брался вместо ржи мукою) «вместе» и отвозить в назначенные для сбора продовольствия пункты «с великим поспешением»[191]. Этими пунктами стали места сосредоточения разрядных полков — Ахтырка, Сумы и Хотмыжск, а также Смоленск и Брянск. В последние два предназначенный для армии продовольственный резерв следовало доставлять для дальнейшего сплава по Днепру и Десне через Киев в Запорожскую Сечь и Каменный Затон. Предполагалось, что потребление провианта войском за три месяца составит 42 500 четвертей (3,4 тыс. т) всех вышеозначенных припасов (30 тыс. четвертей сухарей, 5 тыс. четвертей муки, 7,5 тыс. четвертей круп и толокна). Для их перевозки в походе предполагалось мобилизовать 11 667 подвод[192].

Для приема хлеба во все указанные города были направлены стольники И. А. Аничков (Смоленск), Ф. Г. Давыдов (Брянск), Д. Г. Баранчеев (Сумы), А. И. Левшин (Ахтырка), Г. К. Елагин (Хотмыжск)[193]. Они получили специальные указные статьи «под наказами» — «для приему хлебных запасов велено им учинить по городам приходные книги и под статьями хто помещики и вотчинники платили и которые не платили, подписывать имянно и те книги прислать в Розряд с подлинною очисткою»[194]. Для «весу муки ржаные» и прочих продуктов уполномоченным были посланы из Разряда наборы гирь разной массы[195].

В царских грамотах, рассылавшихся воеводам на местах, «огурщикам», которые не поставят хлеб в феврале, грозили батогами. Воеводы в городах, получив царские грамоты, рассылали по уездам для контроля сбора «хлеба» подьячих и служилых людей. Где-то в середине февраля 1687 г. в очередных посланиях из столицы приказывалось должников, до сих пор не сдавших «хлеб», «в торговые дни бить батоги нещадно и учиня наказанье давать на крепкие поруки, что им поставить припасы в феврале месяце»[196].

Инциденты, которые при этом происходили, можно рассмотреть на примере Переяславля-Рязанского. Уже в апреле 1687 г. тамошний воевода Лаврентий Усов жаловался в Москву, что он неоднократно посылал в уезд площадных подьячих и служилых людей «для справки и записки» так называемых отписей о платеже запросного и стрелецкого хлеба (судя по всему, выдавались в пункте назначения, в данном случае в Хотмыжске, куда обложенное податью население должно было доставлять «хлеб» самостоятельно) и сбора «сказок» о том, «которым помещиком и вотчинником» велено быть на государевой службе либо разрешено остаться дома. Однако население («уездные люди») крайне неохотно выполняло эти распоряжения: «прикащики и старосты и крестьяне сказок о том (о службе помещиков и вотчинников. — Авт.) не дают и в плотеже тех хлебных запасов отписки для справки и записки в Переяславль Рязанской апреля по 9-е число… многие не едут, толко в том платеже с отписми уездных людей объявилось самое малое число». Более того, когда площадной подьячий Сенька Сарыков со служилыми людьми приехал с вышеозначенными целями в село Строевское помещика Петра Михайлова, местный староста Сенька Андреев и крестьяне царскому указу «учинились не послушны и собрався многолюдством и з дубьем за ними посылными людьми гонялись и хотели бить, в платеже стрелецкого хлеба сказак им не дали, что тот хлеб послан ли в Хатмышской и отписей в том платеже не кладут». Л. Усов жаловался, что ему не хватает людей для исполнения царских распоряжений («переяславских многих служилых людей посылать мне холопу вашему некого»), так как их в Переяславле-Рязанском «самое малое число» — половина местных стрельцов на службе в Астрахани, пушкари и приставы «ныне посланы» на службу в Крымский поход, а остальные стрельцы и пушкари все в «россылках за… великих государей денежною казною до Москвы и в розные городы в праважатых и в уезд для высылки ратных людей на… великих государей службу в полки и для иных… великих государей многих дел из розных приказов». Воевода предупреждал, что уже жаловался на нехватку людей неоднократно, и просил не подвергать его опале за медленный сбор «хлеба» и задержку с отправкой в полки ратных людей[197]. В Москве не обратили внимания на жалобы Усова касательно нехватки служилых людей, выслав ему грамоту с приказом арестовать старосту С. Андреева и «за то ослушанье в торговой день при многих людех… у съезжей избы бить батоги нещадно и вкинуть в тюрму, покамест отписи положат»[198].