Между тем численность таванского гарнизона оставалась явно недостаточной, а состояние укреплений — плачевным. В ноябре и декабре 1697 г. из Москвы направлялись указы о восстановлении разрушенных укреплений, а также о постройке новых. В январе 1698 г. Бухвостов в ответных письмах сообщал, что вести ремонт невозможно, поскольку земля промерзла и засыпана снегом, кроме того, ратных людей мало, а казаки Нежинского полка участвовать в этих работах отказываются. Многие из них ушли из города «тайно». 26 декабря нежинские казаки с сотниками и атаманами вообще отказались подчиняться командованию: «взяв свои значки, с Товани все пошли», не слушая нежинского есаула, который был у них наказным полковником. Последнего даже угрожали убить. В итоге с есаулом осталось 200 человек, но и те не собирались долго задерживаться. Воевода также жаловался, что сердюцкий полковник Лукьян Шульга не выполняет его приказаний. Общее число людей, требуемых для ремонтных работ, Бухвостов оценивал в 3 тыс. человек. Кроме того, недостаток материалов не позволял делать амбары и погреба для пороха и других полковых припасов. Пороховые погреба, которые были построены в условиях нехватки леса еще до осады, оставляли желать лучшего («не твердые»). В свою очередь, Бухвостову в грамотах от начальства предлагалось взять для хозяйственных нужд, в том числе на дрова, оставленные в Сечи под охраной подполковника Андрея Колпакова суда. Однако это оказалось невозможно из-за того, что на Днепре стоял лед. Те же суда, которые ранее пришли с подполковником Кузьмой Неклюдовым из Сечи, замерзли на Днепре выше Ислам-Кермена[1896].
О бедственном положении дел в днепровских городках говорит тот факт, что крымские татары могли безнаказанно ездить по округе, проникая по льду даже на Таванский остров. 21 февраля и 7 марта вражеская конница заходила в Ислам-Кермен и Шингирей. Бухвостов высказывал опасения, как бы турки весной «Конскою Водою промеж тех городов Шингирея и Аслана фуркатами и галетами не прошли, и по Днепру реке к Сече путь не заступили»[1897]. Противник также караулил путь от Тавани к Сечи, нарушая коммуникации. Так, 20 февраля «янычаня, жители асланские и шингирейские» напали на 20 запорожцев и мазепинских казаков, ушедших со службы из Тавани[1898].
Весной, несмотря на активную переписку Бухвостова с Москвой, положение дел оставалось тяжелым. 1 апреля из Тавани в Разряд сообщали, что там «налицо Белогородцкого жилого полку стрельцов» 655 человек, «Староосколького полку салдат нетчиков» 119 человек, «Курского полку салдат после осадного сиденья в остатке» 328 человек, в том числе 38 больных. Из войск Мазепы оставалось 330 сердюков. Правда, в помощь к ним 15 февраля с наказным полковником Лубенского полка было прислано от гетмана еще 700 казаков, но их командировали только на три месяца. Общее число ратных людей в крепости составило 2021 человек[1899].
Укрепления Тавани и Казы-Кермена по-прежнему оставались в полуразрушенном состоянии: «от неприятельских людей ис пушек и бомбами розбиты, и подкопами подкопаны»[1900]. Опасность состояла еще и в том, что вокруг городков сохранялись осадные сооружения, возведенные во время предшествующих штурмов: «Да и вал у Казыкермени и шанцы прежние, которые во время взятья того Казыкерменя ис полков построены, и садовые казыкерменских жителей окопы, и прошлого лета которые построены шанцы вновь гетманского регименту ис полковых ж для отпору неприятельским людем, и неприятельской вал, которой привален к Товани, весь не разбросан, и шанцы неприятельские у Тавани и у Казыкермени в целости. А починить де тех городов и валов розбросать и шанцов и осадных окопов заровнять с тем малолюдством ныне зимним временем невозможно. А после де осадного времяни, как ис Товани полки пошли, у тех городов розбитых и подорванных мест починить и вновь зделать неким»[1901]. Гарнизоны испытывали и катастрофическую нужду в провианте и материалах: «Да и хлебных де припасов в Тавани муки ржаные малое число, а круп и толокна и для строения и починки городов и зелейных погребов лесных припасов и извести ничего нет»[1902].
9 марта, когда земля оттаяла, начались работы по восстановлению укреплений[1903]. Таванцы срывали вражеский вал и взятой с него землей насыпали новые укрепления на месте разрушенных. 16 марта в крепость прибыло подкрепление — 545 солдат с полковником Андреем Митчелем. Правда, им не хватало вооружения: «к стрелбе ружья токмо триста сорок восьмь мушкетов с жагры и пищалей». С учетом выбывших по разным причинам служилых людей, общая численность гарнизона составила 2852 человека[1904].
В Казы-Кермене работы начались 14 марта под присмотром инженера Ягана Адлера, остававшегося в крепости после осады[1905]. «По инженерову розмеру» стали возводить вместо каменной земляную стену и строить «круг науголных дву башен от розломаных городков два роската»[1906]. Правда, вскоре работы были остановлены. Назначенный в Тавань еще в феврале инженер Давыд Голсман (Давид Гольцман) до крепости добрался к 3 апреля и «тех раскатов делать не велел»[1907].
29–31 марта Долгоруков и Мазепа встречались в Путивле для обсуждения вопроса о военной кампании 1698 г. Решалось, как защитить от турок днепровские городки, а также помешать татарам разорять Украину. Рассматривался вопрос о противодействии возможности подхода турок к Казы-Кермену и сооружении ими шанцов, из которых обстреливались бы российские крепости. В итоге было принято решение идти берегом к Казы-Кермену и постараться «всеми силами оную гору очищать», а одновременно «для лутчего поспешения» сплавляться на судах. Кроме того, постановили, не дожидаясь общего похода, довести число ратных людей в Тавани до 10 тыс. человек[1908]. Гордон писал, что в итоге на помощь гарнизону крепости было решено отправить 8 тыс. пехоты и 4 тыс. конницы[1909].
Кроме войск, посланных Долгоруковым и Мазепой, в Тавани находился отряд запорожских казаков. 16 апреля 1698 г. запорожцам (500 человек), которые находились в крепости, из Москвы было отправлено 1250 руб. жалованья (из расчета 2 руб. 50 коп. на человека), по 50 пудов ружейного и пушечного пороха, 30 пудов свинца, а также хлебные запасы. 28 мая Мазепа переслал эту сумму в Тавань[1910].
В крепости к этому времени уже сменился воевода. Назначенный на службу 20 февраля, новый воевода Назарий Мельницкий прибыл в Тавань 23 апреля[1911]. Он разрешил спор о восстановлении Казы-Кермена. Мельницкий не одобрил идею Голсмана об остановке работы по ремонту меньшего городка и решение строить новые укрепления по линии старых турецких. Воевода объяснил это тем, что из-за малолюдства можно не успеть до прихода противника[1912].
Наблюдение за активностью врага вели запорожцы. 11 мая в Тавань со стороны днепровского устья пришли запорожские казаки (100 человек на четырех лодках), которые стояли на стороже для добычи и захвата языков. Они сообщили, что видели в Днепровском лимане («ниже Олех, а выше реки Богу против Станислава») «на очаковской стороне шесть судин, а по крымскую сторону восмь судин». Кроме того, большое число морских судов стояло под Очаковом[1913]. В тот же день в Тавань пришли запорожские казаки, которые были на Малом Ингульце для ловли рыбы. Они донесли о появлении татар[1914].
