Часть ушедших от Аюки татар вновь задумалась о том, что их переход на Кубань был ошибкой. Они размышляли над тем, чтобы в очередной раз сменить властителя, перейдя теперь непосредственно под власть московских государей: «А Якшиат де мурза той же орды омыслил было по-прежнему быть с небольшею ордою в подданство по твою великого государя высокодержавную руку, и от неких той же орды людей изъявлено. И для того де иво, Якшиата, с людьми ево, в самыя де тесныя места заведено. И над ним де усматривают»[1881]. Все это создавало крайне неустойчивую ситуацию, делавшую Кубань удобным объектом для нападения.

В конце осени боевые действия в Приазовье продолжились. В ноябре 1697 г. донские казаки ходили на Кубань с калмыками Аюки. Последний прислал 500 человек во главе с батыром Черкесом, а от донцов приехал атаман Максим Фролов со 130 казаками и калмыками. Объектом нападения стал улус Кубека-аги. Казаки отогнали 1,2 тыс. лошадей и взяли в плен 7 человек, которые их стерегли. Всадники Черкеса отличились крайней жестокостью: «Аюкины калмыки тех же кубеков улусов калмыков в полон взяли ж, а сколко человек взяли, того они не ведают, а иных кубанцов, и жен их, и детей били до смерти, потому что за дальностию, и за болшими водами, и за трудным путем их вести было невозможно, да и опасны были от калги салтана, которой стоит в близости от кубековых улусов»[1882]. Поход носил разведывательный характер. После него Черкес остался на Маныче в ожидании Аюки, с которым собирался вновь идти на Кубань.

Аюка действительно где-то в конце 1697 — начале 1698 г. послал на Кубань шеститысячное войско во главе со своими сыновьями Гунджабом и Санджабом, отогнавшее у кубанских ногайцев десятки тысяч лошадей и взявшее около 200 пленных. Сообщая царским властям о своих победах на Кубани, Аюка подчеркивал, что не собирается мириться с крымцами[1883].

В следующем 1698 г. российские власти планировали проводить активные наступательные действия, реализуя неосуществленные замыслы предыдущего года. Уже 1 декабря 1697 г. Мазепа и Долгоруков получили указы о новом походе на Днепр: «для воинского промыслу и для береженья завоеванных на Днепре Таванска и Казыкерменя и иных городов и мест, которые места к тем городам приналежат, нынешним вешним ранним временем плавным путем под Ачаков, и под иные турецкие городы, и под крымские юрты в которые места пристойно»[1884]. Вместе с Долгоруковым было велено идти «Белгородцкого розряду конным полковые сотенные службы, и курским колмыком, и донским, и яицким, и орешковским казаком, и копейщиком, и рейтаром, и черкасских Сумского, Ахтырского, Харьковского, Острогожского, Изюмского полков казаком, пешего строю салдатом, да московских стрелецких полков полковником Илье Дурову, Василью Елчанинову, Михаилу Кривцову с стрелецкими их полками, да двум стрелецким белогородцким и курским жилым полкам»[1885]. Сопровождать главу Белгородского разряда в качестве «сходных воевод» должны были стольник Лука Долгоруков из Севска (с Севским полком), думный дворянин и воевода С. П. Неплюев из Курска, стольник и воевода Степан Коробьин из Чугуева[1886].

2 января Яков Долгоруков писал в Москву, пересказывая известия отписок из Новобогородицка от окольничего и воеводы Петра Ивановича Потемкина и из Тавани от воеводы Бухвостова. Они сообщали что, судя по сообщениям языков и выходцев из плена, крымские татары пойдут в поход, когда замерзнут реки. Их должен был сопровождать турецкий паша с янычарами, а по правому берегу Днепра — Белгородская Орда[1887].

Татары напали месяц спустя. Объектом нападения, как и в предыдущие годы, стали города в районе Изюмской черты. Долгоруков в Белгороде получил известия об их движении 3 и 4 февраля. По этим вестям он разослал в города по черте слободские (казаков Сумского полка — в Олешню, Ахтырского — в Красный Кут, Харьковского — в Мерефу) и солдатские полки с пушками (Бориса Беника — в Мурафу, Ивана Гаста — в Богодухов, Петра Девсена — в Ольшанск), а затем сам двинулся навстречу противнику[1888].

Вражеское войско включало 12 тыс. конницы и пехоты под командованием калги Шахбаз-Гирея (в русских источниках Шабас-Гирей) и «капединского» (кафинского) паши Муртазы. Они пришли в Салтовский уезд и ударили в разных направлениях. В «загон» отправилось 2 тыс. человек. Нападениям подверглись Савинский (Савинцы), посад Чугуева, Печенежская слобода (Печенеги). Пришедший на выручку изюмский полковник Федор Шилов (Шидловский) вступил в сражение с врагом под Савинским. Ему удалось разбить находившихся здесь татар и захватить двух языков, которые рассказали о численности нападавших. 2 февраля Шилов скрытно прошел в Печенеги, осажденные со всех сторон главными силами противника. Шахбаз-Гирей выжег посад с одной стороны Печенегов и стал «добывать» город, но изюмский воевода «отсиделся» в крепости, отбив все атаки. Поняв, что город взять не удастся, татары 3 февраля сняли осаду. Долгоруков получил информацию об этом в тот же день и двинулся в Харьков, куда теперь ожидали прихода врага. Добравшись 5 февраля до Харькова, воевода узнал, что татары повернули обратно в степь[1889].

Результаты этого похода оказались весьма разорительными для городов Изюмской черты и по своему ущербу вполне могут быть сравнимы с набегами 1688 г. Вышедшие год спустя из Крыма пленники сообщали, что численность противника в данном походе составила 10 тыс. человек и им удалось угнать в Крым не менее 10 тыс. мужчин, женщин и детей[1890]. Другой выходец сообщил, что татар было вдвое больше. Сколько они увели пленных, он сказать не смог, однако отметил, что «побрали де руских людей мужеска, и женска полу, и детей множество, и никогда де им, татаром, преж того удачи такой не бывало, и в полон руских людей столько не бирывали»[1891].

После ухода татар стали приходить известия о подготовке большого похода противника на днепровские городки, в котором якобы должен был принять участие сам турецкий султан. 27 февраля Бухвостов и дьяк Иван Иванов писали о том, что в Тавань к ним пришли выходцы из плена и сообщили, будто бы татары собираются «добывать» Тавань и Казы-Кермен «великою потугою самого турского салтана». Нападение планировалось весной, вскоре после того, как по Днепру пройдет лед. В случае, если султан не выступит сам, вместо него войско возглавит везир[1892].

7 апреля пришедшие из Крыма в Тавань беглые пленники принесли известие о том, что новый хан Девлет-Гирей послал разведывательный отряд в 40 человек с ушколами для того, чтобы выше Ислам-Кермена взять пленных и узнать о движении российских войск. Сообщалось, что вскоре он вместе с мурзой Ширин-беем, а также пашой Кепой, под командованием которого находится отряд янычар, пойдет к Самаре, чтобы перекрыть путь к Тавани; при нем будут пушки[1893].

В конце апреля появились слухи о том, что 20 тыс. турок должны прибыть в Очаков, а оттуда напасть на Тавань[1894]. 19 марта изюмский полковник Ф. Шилов прислал в Разряд выходца из плена, который сообщил, что от султана в Крым пришли письма с указанием готовиться к походу на Тавань. Из Царьграда для этого похода будут присланы войска. Кроме того, будет поход на Изюм, Маяцкий и к Торским озерам[1895].