Нет, пожалуй, необходимо еще рассказать о системе заправки бензином по дороге туда и обратно. Заправка-то была одна на каждые пятьсот вёрст, поэтому ехали мы “на спирте”, точнее, на его запасах. Дело в том, что работа мужа была связана с наладкой высокотехнологичного оборудования, при которой использовался в больших количествах спирт и, исключительно, в технических целях – для «протирки оптических осей». Вот на запасах этого спирта мы и ехали. Бутылка спирта – канистра бензина. А в сезон уборки, когда на полях царил «сухой закон», один, из особенно измученных жаждой механизаторов, воодушевлённо заорал:

– Родной, да за пару бутылок зальём прям в салон по самые окна.

Постойте, как же я забыла о невероятном спуске к базе отдыха “у самого Чёрного моря”! До базы оставалось каких-то триста метров, и мы просто мечтали, наконец, искупаться и поесть по-человечески, хотя бы супа. Эти последние метры оказались самыми страшными за всю нашу двухдневную поездку на Запорожце. Где-то внизу, совсем близко, солнечные зайчики играли на волнах в догонялки. Мы стояли на гребне спуска, а перед нами, резко уходя вниз, извивалась песчаная грунтовка. Сверху казалось, что дорога упирается в обрыв, за которым было море. Муж растерянно осмотрел окрестности – другой дороги не было.

– Может, ты съедешь один, а мы спустимся пешком?

– Нет. Поедем вместе. С вами у меня будет стимул – не ошибиться, – ответил он после некоторого раздумья. – Только все пристегнитесь.

Спуск, на почти выжатом в пол сцеплении, прошёл благополучно. Уже на стоянке, отерев руками мокрое от пота лицо, он выдохнул.

– У-у-х! – и только позже признался, что тогда от страха у него «совсем сжалось очко».

Потом мы почти каждый день ездили по этой дороге и больше ни разу не испытывали ни только ужаса, но даже малейшего страха, как это было в первый раз. Наша верная “жёлтая мыльница” прошла проверку боем.

Следующей семейной машиной стала пятая модель Жигулей цвета «липа зелёная». Легкомысленная вертлявая «пятёрка» – именно она стала «любовницей» моего мужа. И если предыдущим машинам, как говорится, лишь уделялось некоторое внимание, то с этой муж просто не расставался.

– Умница, красавица, – говорил он, нежно поглаживая пыльную торпеду. “Любовные ласки” происходили непосредственно под окнами нашей квартиры.

– Ты идёшь обедать? – взывала я с девятого этажа.

– Сейчас, только соберу всё, – проходило ещё полчаса.

– Уже всё остыло!

– Ты же видишь, я не могу оставить инструмент на улице, – в голосе начинало чувствоваться раздражение.

– Хорошо, мы с девочками садимся обедать, – и в ответ – тишина.

Зато, надо отдать «любимой» должное: за время их близких отношений семью она ни разу не подвела – видимо чувствовала его любовь. Для неё – любимой – муж лично сам сшил чехлы на сиденья. Сначала он долго уговаривал свою маму отдать ему крепкие бархатные занавески, висевшие в проёме двери. Главное, что они были точно такого же цвета, как машина – светло-зелёные с переливом. Свекровь долго сопротивлялась, пока сын не привёл главный аргумент:

– Вот тёща отдала почти новую портьеру для чехлов на Запорожец, а тебе жалко старую – на Жигули.

И свекровь сдалась. Потом начались разговоры о том, что их нужно сшить. Я, сколько могла, отлынивала от этой неквалифицированной работы ссылаясь на отсутствие хорошей выкройки, а без неё портнихе никак нельзя. Супруг бегал с миллиметровкой, приносил какие-то кривые рисунки. Я же, занятая своими личными делами, всё оттягивала и оттягивала это нудное нетворческое занятие. Наконец, у него лопнуло терпение, и в одно прекрасное воскресенье он притащил сиденья машины прямо в квартиру. Скептически оглядев принесённые предметы мне стало понятно, сколько времени займёт эта ерунда. Увидев мою кислую физиономию, муж бесцеремонно отодвинул меня в сторону.

– Всё! Спасибо. Я сам сошью. Покажи, как заправлять нитку и куда давить ногой.

За пять минут преподав экспресс-урок шитья, я радостно поскакала на кухню печь пирожки с яблоками. К вечеру два чехла на сиденья были готовы. Муж не стал морочить себе голову, а просто накинул кусок портьеры на сиденье, обвёл мелом и, оставив запас на подшивку, вырезал. И надо вам сказать, здорово получилось! Чехлы на спинки были дошиты в следующий выходной. Оставалось только пришить завязки и вдёрнуть резинку.

– Ну, завязки-то как-нибудь осилишь? – ехидно спросил муж, отрезая последнюю нитку.

– Только сделай разметку, – сдалась я, понимая, что уж от этой работы отвертеться у меня не получится.

Честно говоря, об истории покупки Жигулей вспоминать не хочется. Вернее, о предыстории покупки. Эта машина должна была быть нашей ещё три года назад. Но, неожиданно, в очередь встрял один из членов профкома, и нам достался только Запорожец модели “мыльница” жёлтая. О приключениях с Запорожцем уже известно. А вот за нежную любовь мужа к Жигулям, те платили ему тем же. Поэтому, ни только никаких хлопот, кроме приятных взаимных обязанностей и тёплого взаимопонимания в виде ТО (техосмотра), ТО (техобслуживания) и безаварийной езды, взаимных претензий между ними не наблюдалось.

Покупка Жигулей цвета «липа зелёная» явилось удачным началом дальнейшего приобретения частной собственности в виде недостроенного дачного домика на шести сотках садового товарищества. Жить в этом архитектурном шедевре без туалета и водопровода было невозможно, но по выходным в летний тёплый период существовать – вполне. Особенно полюбила этот невзрачный домишко мама. Ей, коренной горожанке, выросшей в частном доме с фруктовым садом, вблизи главной соборной площади старинного русского города, где за водой «на колонку» ходили на соседнюю улицу, а во время войны, пережившей эвакуацию на Урал, к отсутствию удобств было не привыкать.

Мама мечтала о клочке земли где-нибудь в Подмосковье. И так случилось, что счастье всё же улыбнулось. А если учесть, что она была заядлой грибницей, то этот участок был просто царским подарком, потому что вокруг был лес. И не просто лес, а как в сказке – дремучий. И даже не очень далеко от города. Теперь почти всё свободное время она с внучками проводила там.

Даже бесконечные отключения электричества, измучившие всех садоводов, не пугали маму. Однажды осенью, она целую неделю жила одна без света, а значит, и без тепла. Когда через неделю я приехала её забирать, мама сидела за столом в комнате с настежь раскрытой на улицу дверью и что-то писала. На плечи, поверх надетой телогрейки, было накинуто ватное одеяло, а ноги, обутые в шерстяные носки, грелись о стоящий на полу горячий чайник. В открытую дверь ветер задувал первые снежинки.

– Почему открыта дверь, ведь на улице холодно?

– Зато воздух свежий! – был короткий ответ.

Далеко за городом воздух, действительно, прекрасный. Порой кажется он настолько плотный, что его можно резать кусками, а при вдохе начинает кружиться голова. Благодаря машине, наши частые поездки за грибами стали традицией. Мы забирались в самые глухие грибные места Подмосковья. Однажды, в такой поездке едва не потеряли старшенькую.

Березняк был сухой и такой чистый, что казался прозрачным. Потеряться было невозможно. Оставив её на небольшой опушке у пенька с шапкой опят в надежде, что пока не соберёт никуда не денется, мы отошли пошарить в ближайших кустах. Переходя от дерева к дереву, потеряли опушку из вида. Стали кричать – тишина. Занервничали и, окликая друг друга, бросились искать. Прошло минут пятнадцать. Младшая устала, начала хныкать и требовать пить и писать. Оказалось, что мы всё время ходили вокруг той полянки, где оставили старшую. Она, по-прежнему, сидела перед тем же пеньком, в той же позе, и травинкой гоняла по пеньку огромную чёрную блестящую улитку-слизня.

– Что ты делаешь? Почему молчишь? Мы чуть с ума не сошли!

– Посмотрите, какой селезень, – не прерывая занятия спокойно ответила дочь.