Что делать? Встать и закричать на все кафе, чтобы задержали этих двоих? Они успеют выбежать, пока люди что-то сообразят, — они ближе ее к выходу… Надо встать и бежать к двери, загородить собою дверь!

Она успела только подумать, как увидела, что Сибирцев поднялся и быстро направился к двери. Попытаться задержать Ушакова? Он скажет, что сидел со случайным соседом, они ведь делали вид, что не знают друг друга!

Поздно, поздно…

Валентина тоже поднялась и поспешно пошла к двери. Выйдя на улицу, она осмотрелась. Сибирцев удалялся — вверх, в сторону театра, не оглядываясь. Валентина пошла за ним, почти побежала — только бы догнать, потом она схватит его и закричит! А если он вооружен?..

Все равно! Валентина спешила.

Сибирцев свернул в ближайшую улицу. Когда Валентина добралась до угла, она на мгновение оглянулась назад и увидела стоящего у входа в кафе Ушакова, он смотрел ей вслед. Заметив, что она оглянулась, Ушаков повернул в противоположную сторону.

Валентина завернула за угол и увидела, что Сибирцев тоже оглянулся. Возможно, он считал, что Валентина его не узнала, надеялся, что не узнала, но теперь, увидев ее за своей спиной, он уже не сомневался, что она преследует его! Он ускорил шаг, еще раз оглянулся — и побежал.

Улица была пустынна, кричать было бесполезно. Они оба молча бежали. «Хоть бы появился кто из мужчин…», — подумала Валентина. Сибирцев вдруг вбежал в ближайший подъезд. Валентина замешкалась: что если он стоит, ждет за дверью, и только она войдет — ударит?.. Но она замешкалась на секунду — надо сразу проскочить в подъезд мимо двери!..

Она так и сделала, она оглянулась и храбро дернула дверь… Там, за дверью, никого не оказалось. Она почувствовала, как на лбу у нее выступил пот: а что, если бы он — Сибирцев — тем все же стоял! В подъезде было светло, пусто и тихо.

Одна лестница вела вверх, другая в цокольный этаж. Куда идти? Подняться вверх — а вдруг Сибирцев в цокольном этаже и успеет выбежать? Но, может быть, он побежал вверх?

Она затаила дыхание, чутко прислушалась к тишине в надежде, что услышит шорох или его дыхание. Он был здесь, где-то рядом — она это ощущала кожей! Она стояла спиной к двери, боясь повернуться, чтобы он не напал сзади. Главное, чтобы он не успел зажать ей рот — лишь бы рот был свободен, тогда она закричит так, что люди, живущие в этом подъезде, не смогут не откликнуться!

Она стояла прислушиваясь. Потом начала осторожно подниматься по лестнице, готовая в любой момент, если он появится снизу, броситься за ним. Она поднялась на площадку второго этажа и, стоя у перил, чтобы не упустить из виду первый этаж, прислушалась, что делается выше. Было тихо, кто-то детской рукой в одной из квартир разыгрывал на пианино гаммы.

«Внизу…» — решила она.

Она спустилась на первый этаж, снова огляделась. «Не трусь!» — подбодрила она себя и медленно стала спускаться в цокольный этаж. Она спустилась на один пролет, когда по легкому сквозняку поняла, что в самом низу, в цокольном этаже, есть выход во двор.

Она быстро сбежала вниз, выбежала во двор. В нескольких шагах от нее возвышалась арка, она выходила на соседнюю улицу.

«Ушел, — поняла она. — Ушел!» (Потом она узнала, что Сибирцев тогда не ушел — он поднялся по лестнице чуть выше второго этажа и, прижавшись к стене, ждал, обливаясь потом, держа рот открытым, чтобы не слышно было дыхания, готовый броситься на нее, если она сделает шаг за угол, — но она его не сделала, спустилась вниз).

Валентина добежала до ближайшей телефонной будки и позвонила Искакову.

— Полковник Искаков слушает.

Валентина коротко и толково, не запинаясь и не сбиваясь, — потом она удивлялась этому — рассказала о встрече с Сибирцевым и о том, что преследовала его и он ушел от нее проходным двором.

— Хорошо, что вы позвонили, — сразу же ответил полковник. — Возвращайтесь к себе, в редакцию, а в семнадцать ноль-ноль я жду вас в Управлении. Извините.

В трубке послышались короткие гудки.

Валентина взглянула на часы — до семнадцати оставалось еще два часа. В редакцию возвращаться ей не хотелось. Она еще не остыла, жаждала действия. Уже несколько дней ее мучила одна догадка, сейчас она вдруг поняла, каким образом ее можно проверить!

Она поспешила на улицу Алексея Толстого.

— Такси, такси!

К подъезду гостиницы «Эдельвейс» как раз подъехала машина. Валентина дождалась, пока пассажиры расплатятся, и заглянула в открытую дверцу к шоферу.

— Машина свободна?

— А куда вам? — лениво ответил шофер.

Валентина решительно села в машину, захлопнула дверцу.

— К вам, в диспетчерскую…

— Это почему же? — насторожился шофер.

— Вези, друг, вези, — Валентина миролюбиво улыбнулась. — Я из газеты, собираюсь писать очерк о таксистах.

— Во-он оно что… — Шофер даже подтянулся. — И в какую вас везти? Есть ЦДС — Центральная диспетчерская станция, есть подсобная.

— Начнем с Центральной.

Минут через пять они подкатили к трехэтажному кирпичному дому городского автотранспорта.

— ЦДС на первом этаже в конце коридора, — объяснил шофер.

— Спасибо, с меня пятьдесят копеек, — Валентина протянула серебряную монету.

— Минуточку, — возразил шофер. — Он не выпустил ее из машины, пока не отдал пяти копеек сдачи, — что значит корреспондент приехал писать о таксистах!

Валентина прошла в конец коридора до дверей с табличкой «Диспетчер по таксомоторным перевозкам».

«Наверное, это и есть ЦДС», — подумала она.

Центральная диспетчерская станция занимала две небольшие смежные комнаты. В первой за длинным узким столом сидели две полные пожилые женщины в наушниках и с микрофонами, прикрепленными на стерженьках у рта.

Валентина поздоровалась.

Сидевшая против двери женщина в сиреневой кофточке подняла глаза.

— Здравствуйте, — повторила Валентина.

Женщина безразлично кивнула головой и передвинула на столе один из бесчисленных рычажков.

— Такси. Слушаю, — сказала она в микрофон. — Можно… Когда нужна машина? Адрес? — Женщина стала быстро заполнять карандашом графы лежащего перед нею бланка.

Перед одним из рычажков зажглась красная лампочка.

— Минуту… — Женщина передвинула рычажок на себя… Такси… Прошу подождать немного — большая очередь. — Она передвинула рычажок от себя, красная лампочка погасла, зато за рычажком вспыхнул зеленый глазок… — Повторите адрес…

Женщина заполнила бланк, положила в желобок перед столом.

— Такси будет. Ждите звонка, — объяснила она в микрофон. Она выпрямила рычажок, посмотрела на Валентину. На этот раз вопросительно.

Валентина протянула редакционное удостоверение.

— Я из газеты, хочу написать очерк о вашей работе, о таксистах, с кем я могу поговорить?

Женщина пожала плечами.

— У нас на работе не поговоришь… Видите! (Перед рычажком вспыхнули сразу две красные лампочки). Все же она добавила: — В соседней комнате старший диспетчер, обратитесь к нему.

В смежной комнате за столом сидели пожилой мужчина с острым подбородком и девушка с челочкой. Перед мужчиной, видимо, диспетчером — микрофон на никелированной стойке и прямоугольный, отделанный серым пластиком репродуктор.

— Я «Комета», — повторял мужчина в микрофон. — Свободные машины в центре, отвечайте… Машины в центре, отвечайте…

— Я 16-71, — прохрипел репродуктор. — Нахожусь на Калинина у Оперного театра.

— Слышу, 71-й. Принимай: Интернациональная, 49. Угол Советской, Сильченко… Будет ждать на углу.

— Интернациональная 49. Вас понял, — ответил репродуктор.

Диспетчер передвинул бланк соседке, потянулся к желобку — за следующим. Девушка набрала номер и сообщила Сильченко, чтобы он выходил встречать машину.

Старший диспетчер («Сидоров Степан Гаврилович» — он больно сжал Валентине руку) оказался любезным и разговорчивым.

— Конечно, о нас надо писать. Чувствуете, какая работа!.. Вы разобрались?..

Он объяснил, что в первой комнате размещается стол приема заказов, а здесь — стол исполнения.