Как указывал вслед за Г. Морганом Ф.Энгельс[290], период «военной демократии» предшествовал образованию всех существовавших и ныне существующих государств. Значит, основным субъектом формирующейся власти был вооруженный народ, а если точнее, мужчины - полноправные члены коллективов родов и племен, которые в состоянии носить оружие. Поскольку род, племя, союз племен занимал определенную территорию, постольку принцип комплектования войска - народного ополчения был территориальным[291].

В ранних античных и феодальных государствах еще долгое время сохранялось народное ополчение, а оно по-прежнему комплектовалось за счет свободных мужчин - полноправных собственников своего хозяйства. В эпоху средневековья численность этой категории населения неизменно сокращалась, так как крестьянство, то есть большинство населения страны, становилось лично зависимым, поэтому основу ополчения составляли отряды феодалов, которые тоже комплектовались по территориальному принципу; потому что на войну феодал приводил отряд из зависимых от него людей, проживавших в его владениях.

В России, вплоть до образования регулярной армии, то есть с момента, когда комплектование стало проводиться по экстерриториальному принципу (введение Петром I рекрутских наборов в 1699 г.), каждый дворянин был обязан являться на военный смотр или в поход «конно, людно и оружно». Причем количество лошадей, воинов, вооружения и снаряжения четко регламентировалось и было в прямой зависимости от размеров владений помещика, в среднем, один всадник с запасной лошадью и обозом со 100-150 дес. пахотной земли. За неявку дворянин лишался поместья[292].

XVIII в. известен не только как эпоха Просвещения, но и как эпоха расцвета абсолютизма, подавившего и подчинившего себе феодальный суверенитет. Это отразилось и на принципах военного строительства. Армии западноевропейских монархов становятся профессиональными, комплектующимися за счет наемников. В России в это время проходили военные преобразования Петра Великого, завершившие процесс образования регулярной армии, но с той лишь разницей, что воинская повинность ложилась прямо или косвенно на все сословия, так как российское дворянство было лишено феодального суверенитета[293].

В армии Российской империи, вплоть до ее крушения в 1917 г., сохранялись казачьи войска, иррегулярная конница народов Поволжья и Северного Кавказа. Они комплектовались по территориальному принципу и внесли большой вклад во славу российского оружия в Северной войне 1700-1721 гг., в Семилетней войне 1756-1763 гг., в Отечественной войне 1812 г. и в других войнах, которые вела Российская империя вплоть до Первой мировой войны 1914—1918 гг.

Начало милитаризации европейских народов положила эпоха наполеоновских войн, когда Франция первой перешла к образованию массовой армии по принципу всеобщей воинской повинности. С запозданием, с 1 января 1874 г. к этому подошла и Россия. Рекрутские наборы благодаря настойчивой подготовительной работе военного министра Д.А. Милютина еще с 1861 г., с 1 января 1874 г. были заменены на всесословную воинскую повинность.

Рост гонки вооружений к рубежу XIX-XX вв. и дальнейшая милитаризация общества поставили перед военными теоретиками проблему: в случае начала крупномасштабной войны численности регулярной армии будет уже недостаточно для ее пополнения необходимо иметь обученные и подготовленные резервы. Это вновь поставило вопрос о территориально-милиционном принципе комплектования, тем более что уже были примеры его успешного и длительного существования.

Проблемами территориально-милиционной системы занимались видные военные теоретики XIX в., такие как О.Клаузевиц, Ф.Меринг, Ж.Жорес, написавшие ряд работ по этому вопросу. Причем, если К.Клаузевиц рассматривал проблему в основном с точки зрения стратегического значения обученного резерва при помощи милиционных формирований[294], то Ф.Меринг и Ж.Жорес, будучи активными деятелями рабочего и социал-демократического движения в Германии и Франции, занимали ярко выраженные антимилитаристские позиции, не отрицая роль армии в жизни общества и государства[295]. В качестве классического примера в изучении территориального принципа комплектования ими была выбрана кантональная система в Швейцарии.

Эта страна никогда не выступала инициатором агрессивных захватнических войн и придерживалась политики вооруженного нейтралитета, что являлось идеалом для социал-демократии Европы в конце XIX - начале XX вв. Швейцарская армия комплектовалась по территориальному принципу и постоянно была готова к защите своей страны. Жители отдельных территорий Швейцарии, кантонисты составляли большинство милиционных формирований страны. Их опыт вневойсковой подготовки в XIX в. был использован в соседних германских государствах и Франции. По доле населения, имеющего необходимую военную подготовку накануне Первой мировой войны, в Европе данные приведены в следующей таблице.

Удельный вес населения, прошедшего военную подготовку накануне Первой мировой войны [296]

Из таблицы следует, что Швейцария, располагавшая наибольшим количеством людей, имевших военную подготовку, не стала объектом нападения во время Первой мировой войны не только из-за традиционной политики нейтралитета, но и из-за того, что такой нейтралитет был самым вооруженным в Европе.

Опыт Первой мировой войны показал, что к 1917 г. в войсках воюющих стран оставалось всего 5-6% личного состава, являвшегося кадровым накануне начала войны[297]. Из этого следует, что войну заканчивали необученные новобранцы и выпускники ускоренных офицерских курсов, не имеющие боевого опыта и элементарной военной подготовки. Это приводило к колоссальным потерям на фронте, где победителем выступала та сторона, которая имела больше людских ресурсов.

При изучении опыта швейцарской кантональной системы представители Инспектората РККА указывали на многовековые традиции допризывной и вневойсковой подготовки, говорили о необходимости повышения грамотности и общей культуры у населения[298]. Но в то же время из виду упускалась очевидная истина. Швейцарская кантональная система органично воспроизводила принципы самоуправления, преобразованные в вооруженных силах федерального государства. В Швейцарии не было необходимости разъяснять цели и задачи кантональной системы, поскольку служба в резервных полках давно уже стала частью национальной традиции, поэтому такая система не требовала дополнительного контроля со стороны государственных органов за исполнением воинских обязанностей у местного населения. Каждый швейцарский кантонист знал свое место в строю, пункт дислокации своей части и хранил личное вооружение и снаряжение у себя дома[299].

Опыт Швейцарии был подхвачен и развит в Пруссии. Это государство после эпохи наполеоновских войн взяло курс на милитаризацию своего населения. Поскольку экономические возможности Пруссии были ограничены, в целях экономии средств рост прусской армии стал происходить преимущественно за счет формирований ландвера и ландмилиции. Система обучения новобранцев была построена на непрерывном процессе смены младших возрастов старшими, а затем совместных полевых учениях всех возрастов подразделений ландвера, на которых на практике осваивались простейшие тактические приемы, отрабатывалась огневая подготовка в составе всего подразделения и проводились тренировки по взаимодействию пехоты, кавалерии и артиллерии.