А ст. 276, карающая за государственную измену российских граждан, гласит:

«Государственная измена, то — есть шпионаж, выдача государственной тайны либо иное оказание помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенная гражданином Российской Федерации, наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового» (http:// www.consultant.ru/popular/ukrf/ 10_40.html#p3974).

Как видно, обе статьи — вполне резиновые. ФСБ при желании по ним может привлечь любого. Ведь для этого достаточно, чтобы человек собирал вполне открытую информацию, но по заданию организации, которую ФСБ посчитает связанной с ЦРУ, Интеллидженс сервис или какой-либо другой иностранной разведкой, как это было, например, в деле Игоря Сутягина. Но этот путь в случае с Заславскими не очень подходит. Дело ведь возбуждено не только для решения конкретных внутрироссийских проблем, но и для воздействия на западное общественное мнение. А на Западе российское определение шпионажа ничего, кроме недоумения, не вызывает. Там, как правило, судят только тех, кому гостайна доверена по службе, а не разгласивших ее журналистов. Да и не очень удобно представлять совместную российско-британскую компанию с участием близкой к Кремлю «Альфа-групп» в качестве агента Интеллидженс сервис (Илья Заславский, скорее всего, собирал сведения для своей компании).

Поэтому и был выбран вариант с промышленным шпионажем. Промышленный шпионаж — это «Промышленный шпионаж — вид недобросовестной конкуренции; деятельность по незаконному добыванию сведений, представляющих коммерческую ценность. УК РФ устанавливает уголовную ответственность за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну» (http://www.finam.ru/dictionary/ wordft)2530/default.asp?n=39). Основное отличие нелегального промышленного шпионажа от вполне легальной конкурентной разведки прежде всего в том, что от конкурентной разведки в том, что промышленный шпионаж нарушает нормы законодательства, в первую очередь уголовного. Эти нарушения выражаются в подкупе, шантаже, краже и диверсии. Как раз эти инструменты промышленного шпионажа обычно и становятся предметом судебных процессов на Западе, хотя, замечу, факт подкупа сам по себе доказать довольно трудно. К сотрудникам же, разгласившим коммерческую тайну, доверенную им по службе, обычно следуют гражданско-правовые иски со стороны пострадавших компаний. В России ст. 183 УК РФ предусматривает:

«1. Собирание сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну, путем похищения документов, подкупа или угроз, а равно иным незаконным способом наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного до шести месяцев либо лишением свободы на срок до двух лет.

2. Незаконные разглашение или использование сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну, без согласия их владельца лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе, наказываются штрафом в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет либо лишением свободы на срок до трех лет.

3. Те же деяния, причинившие крупный ущерб или совершенные из корыстной заинтересованности, - наказываются штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет либо лишением свободы на срок до пяти лет.

4. Деяния, предусмотренные частями второй или третьей настоящей статьи, повлекшие тяжкие последствия, наказываются лишением свободы на срок до десяти лет» (http://www.consultant.rU/popular/ukrf/10_31.html#p2349).

Пункт 2 к братьям Заславским вряд ли применим. Сомнительно, что они передавали кому-то сведения, полученные от компании «ТНК-ВР менеджмент». Тогда бы к ним имела претензии прежде всего эта компания, а она никаких претензий не высказывает. Что братья кого-то шантажировали, выглядит крайне маловероятным. Вряд ли они также, как матерые медвежатники, взламывали сейфы. Остается похищение документов или подкуп лиц, эти документы предоставивших. Как можно понять, следствие склоняется именно к версии подкупа. Но тогда в деле должен быть, как минимум, еще один фигурант, тот, кого подкупали, но о нем пока ничего не известно. Кстати сказать, в этом случае очень легко использовать провокатора, предлагающего купить у него тот или иной документ.

Стоит заметить, что ст. 183 оставляет широкое поле для произвольных толкований. Прежде всего, оно не содержит определения коммерческой тайны. То же определение коммерческой тайны, которое содержится в Законе РФ «О коммерческой тайне» (Ст. 3), является крайне аморфным: «Коммерческая тайна — конфиденциальность информации, позволяющая ее обладателю при существующих или возможных обстоятельствах увеличить доходы, избежать неоправданных расходов, сохранить положение на рынке товаров, работ, услуг или получить иную коммерческую выгоду» (http://www.rg.ru/2004/08/05/taina-doc. html). Поскольку выгоду в принципе способна принести любая информация, под понятие «коммерческой информации» в принципе можно подвести любые сведения, хотя бы, например, данные о наличии любовницы или любовника у главы фирмы. Та или иная государственная структура (а в случае с Заславскими, как можно понять из скупых сообщений ФСБ, речь идет о государственных структурах), легко может объявить задним числом те или иные сведения составляющими коммерческую тайну. Тем более, что закон определяет, что «право на отнесение информации к информации, составляющей коммерческую тайну, и на определение перечня и состава такой информации принадлежит обладателю такой информации» (ст.4, п. 1). Правда, ст. 6 и 10 требуют ставить на документах гриф «Коммерческая тайна», но нигде не говорится, что коммерческую тайну содержат только документы с этим грифом. Тем более, в сообщениях о деле Заславских нигде не фигурировало, что документы имели гриф «Коммерческая тайна», а утверждалось, что наличие в них коммерческой тайны определено с помощью некой экспертизы. Кроме того, помимо вполне уголовно наказуемых способов добывания данных, в кодексе фигурируют никак не расшифрованные «иные незаконные способы», к которым при желании можно отнести и беседу за деловым ленчем. Получается, что статьи кодекса о разглашении коммерческой тайны являются еще более универсальным средством, чем статьи о шпионаже, для того, чтобы привлечь к ответственности и посадить кого угодно. Плюс к этому следователь легко может манипулировать категорией «тяжесть нанесенного ущерба», определяя предлагаемую меру наказания — от штрафа до 10 лет тюрьмы.

В нефтегазовой сфере к коммерческой тайне относится цена, по которой собираются продавать продукцию в ближайшем будущем, а также технологии добычи. Ну, технологий, положим, в российском нефтегазовом комплексе воровать никому в голову не придет. Совместное предприятие с «Бритиш петролеум» как раз и было создано для того, чтобы применить в России передовые западные технологии. Что же касается предполагаемой цены на сырье или предполагаемой продажной стоимости тех или иных активов, то эти цифры в документах редко фиксируются до того, как они объявлены, и обладает этой информацией лишь крайне ограниченный круг лиц.