— Уже поздно. Тебе лучше вернуться в свой бокс, — напомнил Форсберг.

— Пожалуйста, будьте добры, проводите меня, иначе у меня будут проблемы.

Затаила дыхание. Что же он ответит?

— Хорошо, — согласился Форсберг.

Похоже, мне снова повезло. Руководитель даже не разозлился.

Мы с ним прошли по пустому офисному зданию. Он открыл запертую дверь, и мы оказались в темном коридоре.

Я ускорила шаг, чтобы поспевать за широкими шагами Форсберга, который уже направился к галерейному переходу. Как вдруг застыла у огромного окна, любуясь видом на город. Когда я шла сюда утром, было туманно и темно, так что, ничего не было видно. Вчера вечером вид скрывала метель. Теперь же Тромсо неожиданно открылся передо мной в полном великолепии.

На воде вдоль линии берега сверкали уютные огни домов. Вечерний город жил своей жизнью, темные воды океана отражали свет магических фонарей, которые освещали город в темное время суток. Возле окна пролетела стая магических мотыльков. Вот бы выйти на свободу хоть на секунду и вдохнуть полной грудью холодного вечернего воздуха.

— О чём задумалась? — замечталась и даже не заметила как Форсберг оказался за моим плечом.

— Могли бы сами прочитать, — на автомате сказала я первое, что пришло в голову, не желая делиться мечтами о свободе.

— Я же сказал, это так не работает.

— Кстати, вы так и не сказали, как работает ваш дар?

— Я покажу.

Форсберг развернул меня к себе. Сердце мое забилось быстрее в предвкушении чего-то несбыточного.

— Флер.

Мне вдруг захотелось убежать, но вместо этого я подняла на него взгляд. Синие глаза с симпатией смотрели прямо на меня. Неужели я ему нравлюсь? Или это очередная игра, чтобы получить ответ на очередной вопрос. Как разобраться в словах и поступках этого человека?

Форсберг взял меня за подбородок. Мы оказавшись лицом к лицу. Сейчас он коснется моей щеки или поцелует…

Кожа покрылась мурашками, я закрыла глаза в предвкушении ласки, но сквозь пространство эфира ко мне потянулся ментальный щуп. Я вздрогнула и попыталась отстраниться, но мне не позволили.

Сердце бешено стучало. Судорожно вздохнув, я напряглась всем телом, хотя смутно надеялась, что его ментальное прикосновение не причинит мне боли. Хотела сказать ему, что уже поздно и мне пора идти, но яркие всполохи эфира заполонили все пространство перед глазами.

Все вокруг стало пугающим, но только на мгновение, а потом мне вдруг резко стало безразлично и холодно. Будто город за окном и весь остальной мир погрузился в лед, а мы с Форсбергом оказались внутри стеклянного шара. Так вот что ощущают те, на кого воздействуют ментальщики. Раньше я не испытывала ничего подобного, ведь ментальщики раньше не пытались воздействовать на мое сознание, а только подключались, чтобы взять энергию.

В какой-то момент ощущения изменились. Мне показалось, что я замерзала, а меня вдруг накрыли теплым одеялом. Мысли текли медленно, лениво и апатично. Дрожь волной прошла по телу, начинаясь с пальцев рук и распространившийся на все тело, отчего у меня даже начали стучать зубы, но искры тепла между нами согревали меня и не давали погрузиться в вечную мерзлоту остального мира.

Я ждала, что же будет дальше, но больше ничего не произошло. Как резервуар я ощущала, что Форсберг истощен. Возможно, поэтому у него не получалось на меня воздействовать? Жаль, что от моих способностей остались только крохи. Выходит, Томас сказал правду, что тот потерял доступ в подвалы из-за меня? А я не могла дать ему энергию.

Резервуары — это проводники стихий, через которых свободно струится энергия стихий. Она не накапливается в нашем теле, и мы не можем сами использовать ее, а только делиться ею в потоке. Через нас маги получают доступ к этой энергии. В отличие от резервуаров, которые не могут сами пользоваться энергией стихий, маги могут удерживать и направлять ее на практику магии. Но сейчас резервуар из меня никакой. Так зачем Форсберг приблизил меня к себе, и чего от меня хочет?

Не знаю, почему, но мне очень хотелось, чтобы этот человек мне доверял. Надоела эта неопределенность и подвешенное состояние, когда тебя постоянно в чем-то подозревают. Надоели перемены его настроения. Следуя этому порыву, я шагнула ему навстречу в своих мыслях и с готовностью открылась. И замерла в ожидании, но ничего особенного не почувствовала.

Я открыла глаза. В его глазах клубилась настоящая тьма. Я как завороженная смотрела на его странную мрачную красоту и почти потустороннюю притягательность, но не ощущала на себя никакого воздействия.

— Обычно люди бояться ментального воздействия, а ты так спокойна, — шепотом сказал Форсберг.

На дне зрачков полыхнули искры фиолетового пламени. Я продолжала заворожено смотреть ему прямо в глаза. То, как он смотрел на меня с надеждой и тоской, что-то перевернуло во мне.

Не знаю, что именно в этот момент мной двигало, но стоять так дальше не было сил. Поддавшись порыву, я прижалась к его груди. Его тело было напряжено до такой степени, что казалось, будто он высечен из камня.

— Я чувствую, что вы не причините мне вреда.

После моих слов он немного расслабился, мне показалось приобнял меня в ответ, зарывшись лицом в мои волосы.

Одно неуловимое движение эфира, ноги подкосились и я рухнула ему в руки. Его лицо оказалось так опасно близко. Кажется, зря я забыла, почему должна бояться этого мужчину.

— Какой наивный прекрасный цветок… — его бархатный голос звучал у меня над самым ухом. В голове стоял беспросветный туман.

Я трепетала от его прикосновений, все мое существо тянулось к нему, словно цветок к солнцу.

— Любой, кто попадает под мое влияние, становится безотказным, — наконец сказал Форсберг.

Каждое его слово, выливалось на меня ушатом холодной воды.

Так вот оно что! Он всего лишь демонстрировал мне, как работает его дар, а я как наивная дурочка растаяла в его руках и навоображала себе всякого!

— Я должна вернуться в средний сектор до отбоя. — Моя уснувшая на время стыдливость неожиданно проснулась, с запозданием проявляясь жаром на щеках. Я отстранилась, окончательно смутилась и лихорадочно принялась стряхивать с подола несуществующие пылинки.

Форсберг кивнул. В полном молчании он проводил меня в исправительный центр. Кажется, он так и не догадался, что его воздействие не имело на меня влияния. Я так реагировала на него так без всякого внушения.

— Мне так и не представилось случая вас поблагодарить, — напоследок сказала я, когда мы приблизились к проходной. — Спасибо, что взяли меня на эту работу, иначе Симонсен уже отправила бы меня на утилизацию.

Форсберг ничего не ответил, а лишь сухо кивнул, поджав губы.

— Вы опоздали. — констатировал стражник, — я должен доложить об этом распорядителю.

— Не нужно ни о чем докладывать, — сказал Форсберг, — это случилось с ней по моей вине.

На следующее утро Томас даже не повернул головы, когда я вошла в приемную.

— Доброе утро, — поприветствовала его я.

— Доброе! — хмуро буркнул помощник руководителя мне в ответ как-то не очень приветливо. Он уже сидел на своем рабочем месте весь погруженный в работу, видимо, пришел пораньше, и возможно, успел получить головомойку. Неужели Форсберг отчитал его за то, что вчера он отправил меня в архив?

— Господин Форсберг у себя? — я собиралась постучать в дверь кабинета.

— Он занят, у него посетитель, — ответил Томас.

— А, — протянула я и прошла на свое рабочее место.

"Надо же, с утра пораньше, а уже посетитель".

— Что ты хотела? — спросил Томас.

— Уточнить про свои обязанности, господин Форсберг сказал, что назначил меня своим вторым помощником. Он вам ничего про это не говорил?

Томас едва заметно поморщился.

— Он велел передать, что с сегодняшнего дня к тебе переходит часть моих обязанностей. Будешь заниматься заполнением текущей документации по делам исправительного центра. Справишься?