– Тебе еще нравится Энн? – спросил Марти, когда девушки скрылись за углом школы.

– Уже нет, – пошутил Тони и рассмеялся, – Ну еще нравится, но уже не так сильно. Какая-то она… неинтересная, что ли.

– Зато красивая, – закончил за него Марти. Он посмотрел на часы.

– Может, пойдем со мной сегодня в книжный? Я просто одну книгу тебе хотел показать, – уговаривал он друга.

– Извини, Мартини, – так Тони его иногда называл. – Что-то не хочется сегодня. Может, в следующий раз?

Они стукнулись кулаками и разошлись в разные стороны от того места, где до этого сидели. Напоследок Марти обернулся и крикнул:

– Рисунок не забудь!

Так Тони его и запомнил. Небольшая фигура, уходящая вдаль. Если бы он тогда знал, что видит его, возможно, в последний раз, он бы побежал за ним так быстро, как только мог. Тони жалел, в первый раз по-настоящему, что магией, которой сочилась каждая прочитанная им книга, нельзя было воспользоваться в реальной жизни.

– Нужно было мне с ним тогда пойти, – сказал он Дженни после продолжительной паузы.

Улыбка на ее лице мгновенно погасла. Затем уголки рта стали опускаться все ниже, глаза заслезились, а нос налился красным. Ей пришлось несколько раз натянуто улыбнуться, чтобы сохранить контроль над лицом, но соленые капли уже катились по прохладным щекам.

– Куда пойти? – выдавила она.

– В книжный, на собрание клуба. Он же меня просил, а я не пошел, – ответил Тони. Его глаза тоже начали краснеть, но он всеми силами этому сопротивлялся, крепко сжимая кулаки в тугих карманах.

– Ты не знаешь? Я же сразу все рассказала полицейским. Они опросили работников книжного, его в тот вечер там видели, – сквозь слезы рассказала Дженни. – Он пропал уже после.

– Я не знал, – ответил Тони. – Но… Если бы я тогда пошел, может быть… может, все было бы по-другому? Мне очень жаль.

Когда он закончил, Дженни уже вовсю рыдала, громко содрогаясь при каждом вздохе:

– Я так скучаааюю… – плакала она.

Тони неловко оглянулся на прохожих, которые начали проявлять к ним интерес. Он вытер рукавом куртки свои слезы и решительно подошел к Дженни. Положил ладони ей на плечи.

– Он найдется, Дженни, найдется. Вот увидишь. Я в это верю. Ты тоже верь. Ну Дженни, ну не плачь. Прости.

Про себя Тони иногда отмечал, что Дженни очень походила на брата. У нее тоже были голубые глаза и темные, слегка рыжеватые волосы. Правда, они вились гораздо сильнее.

Сейчас же, держа Дженни за плечи и смотря в ставшие ярко-синими из-за слез глаза, он впервые заметил ее красоту. Это чувство было внезапным, но приятным, как когда радуются неожиданному подарку.

– Ты знаешь, я вчера ходил в этот клуб. Ну, то есть в книжный, а там он как раз шел, – продолжал Тони, пытаясь хоть немного отвлечь Дженни.

– Они о Марти что-то говорили? – та все не унималась.

– Нет. Ну вроде. Я, честно, прямо на собрании не был. Ходил там по магазину, слушал иногда, о чем они разговаривают. Оказывается у них там теперь писательский кружок, где они читаю свои рассказы.

– Да, я знаю. Марти мне говорил. Он мне их приносил даже на листочках, – на этих словах Дженни снова затрясло.

– Да, листки! Я вчера, когда все ушли, взял со стула несколько. Там рассказы. Хочешь, принесу! Они у меня в комнате, но я сбе́гаю, мне тут быстро, – оживленно сообщил ей Тони и, не дожидаясь ответа, бросился в сторону дома.

Дженни осталась ждать у велосипеда. Противный замок занял собой все время, а ласковое солнце высушило слезы, и она уже ничем не отличалась от себя обычной.

Тони, как и обещал, быстро вернулся. Весь запыхавшийся и взъерошенный.

– Вот, – сказал он, протягивая ей большой белый конверт. – Положил, чтобы не помялись. Там есть один рассказ, хороший, какой-то мужик читал. Про вечную зиму и…

– Спасибо. Марти тоже хорошо писал.

– Марти тоже писал?! – выпалил Тони. Он немного огляделся, надеясь, что его громкий возглас остался незамеченным для прохожих.

– Да. Уже давно. Просто просил никому не говорить. Только мне их читал. Очень крутые, – Дженни хотела бы передать свой восторг, но в голосе звучала лишь безысходность.

– Вау. Я и не знал. Вот это да, – примерно с той же пустотой ответил ей Тони. По затылку ударила мысль:

«Почему я НИ-ЧЕ-ГО об этом не знал?»

Она стукнула его еще раз, и из раны прямо на душу полилась тягучая смесь из жалости к себе и ощущения собственной ненужности. Он спросил:

– А можно мне почитать?

– Так у меня их нет с собой. Марти их на листках хранил где-то. Может, у него в ком… – Дженни резко замолчала:

– Но я все равно не могу тебе их дать. Просто, я же обещала, – ее глаза опять намокли.

– Конечно. Извини, – тихо произнес Тони. – Я на следующей неделе тоже пойду в книжный, возьму тебе рассказы, если будут.

– Ага, – безразлично согласилась Дженни. Она открыла рюкзак, чтобы убрать конверт с рассказами, и замерла. С постера на нее смотрел Марти. «Все уже всем расплела?» – спрашивал он. Не поднимая глаз, Дженни пролепетала:

– Ты иди, мне тут нужно, кое-что. Пока, спасибо.

– Хорошо, пока, – ответил Тони, и чувство, возникшее у него ранее, усилилось.

Когда он отошел достаточно далеко, Дженни наконец подняла глаза, полные слез, и посмотрела ему вслед. Фигура Тони медленно растворялась вдалеке.

Добравшись до своей комнаты, Дженни бросила конверт к остальным листам. Не стала его даже распечатывать. Стопку эту она хранила в ящике стола и не прикасалась к ней с того самого дня, как Марти пропал. Только через две недели после встречи с Тони, в пятницу после школы, Дженни наконец решилась достать конверт. Три листка с тремя небольшими рассказами. Пробежалась по первому, проглотила второй.

– Не может быть…

Читая третий, Дженни почувствовала, как ее рука начинает неметь. Она не могла поверить своим глазам, которые снова и снова пробегались по тексту. Он начинался так:

Когда ядерная война наконец закончилась, на Земле не осталось ни победителей, ни побежденных. Остались лишь выжившие…

– Рисунок не забудь! – крикнул Марти.

На этих словах Тони резко обернулся и, не переставая передвигать ногами, махнул ему рукой.

Рисунок был очень важен, и сюжет, который Марти запросил у друга, в самом деле не был ни из какого фильма. В понедельник, когда мальчики опять бы встретились в школе, Марти собирался рассказать Тони о своей страшной тайне. Скрывать ее, будто заразу, ему надоело не меньше, чем придумывать каждый раз, что так подолгу он делает в туалетной кабинке.