А еще через неделю, когда Дженни осилила добрую половину рассказов, они с Марти устроили свое первое собрание их личного книжного клуба. Прямо на полу в его комнате.

– Думаю, лет сто, – отвечал Марти на свой же вопрос о том, сколько потребуется времени, чтобы создать робота Робби.

– Да, – кивала Дженни, обнимая подушку.

– Хотя, наверное, и больше. Может быть, и тысяча, – продолжал рассуждать он.

– Точно, – снова поддакивала сестра.

После Дженни предлагала и другие варианты ответов: конечно, ага, угу, ты прав, сто процентов, так и есть. На что Марти лишь легонько тряс головой, улыбаясь ей и ее стараниям. Но внутри он тосковал по недоступным ему диалогам.

К сожалению, недолго.

За полгода до своего исчезновения Марти получил от Тони флаер, который тот взял в книжном магазине «Странная птица». На нем сообщалось, что со следующей недели любой желающий может присоединиться к их новому клубу по интересам.

– В мире научной фантастики! – прочитал Марти вслух, прежде чем продолжить знакомиться с остальным текстом. Он гласил, что участников ждет приятное времяпрепровождение за совместным чтением книг и их последующим обсуждением.

– Ждем Вас каждую пятницу в 5 вечера, – закончил Марти.

Только через месяц он наконец сумел переступить через собственную застенчивость. И порог книжного. Войдя в магазин, Марти не сразу сообразил, куда именно ему следовало идти. Пришлось прогуляться вдоль книжных полок, прежде чем найти что-то похожее на собрание. Людей было немного, и все они выглядели явно его старше. Он постарался незаметно сесть на один из свободных стульев, однако тот предательски заскрипел, стоило только его подвинуть. Многие обернулись на шум.

– Добрый вечер, молодой человек, – обратился к Марти седоватый мужчина в сером костюме-тройке. Он опустил очки со лба на нос: – Известно ли Вам, где Вы находитесь?

Марти чуть привстал от волнения:

– Здравствуйте, сэр. Извините, я искал собрание клуба любителей научной фантастики. Это оно?

– Верно, – ответил мужчина, слегка улыбнувшись. – Как ваше имя?

Уже полностью стоя на ногах Марти продолжил:

– Меня зовут Мартин Келли. Можно просто Марти.

– Рады Вас сегодня здесь видеть, Марти, – мужчина беззвучно похлопал в ладоши. – Меня зовут Дэвид О’Брайан.

Марти ему улыбнулся.

– Сегодня мы обсуждаем один из азимовских рассказов, который называется «Двухсотлетний человек». Знаете такой? – с вызовом спросил Дэвид.

– Конечно! Я его читал.

– Великолепно! И что Вы можете рассказать нам о нем?

– Я очень люблю эту историю. В ней рассказывается о двух аспектах превращения робота в человека, – Марти прокашлялся, подбирая слова. – Первый включает в себя способность робота к творчеству. Туда же входит гибкость мышления, некая его непредсказуемость. И туда же можно отнести неизбежность смерти.

– Неизбежная смерть, – медленно повторил за ним Дэвид. – Продолжайте, пожалуйста.

– Второй аспект – это способность общества принять такого человека как равного. Поверить в его человечность и признать ее, – закончил мысль Марти. Он замолчал, усиленно делая вид, что деревянный орнамент на полу ему очень интересен.

Дэвид же, разбуженный возникшей тишиной, наконец оторвал взгляд от его лица. Он снова натянул очки на лоб. Затем откинулся на спинку стула.

– И как Вы считаете, какой из этих двух пунктов для нас менее доступный? – не смотря на Марти, спросил он.

Теперь уже Марти получил шанс как следует его разглядеть. Волосы вовсе не седоватые, а самые что ни на есть серые.

«Как у Гендальфа», – сказал бы Тони.

Глубокие морщины вокруг рта. Темные пятна на руках. Если Марти можно было смело назвать самым молодым среди участников, Дэвида с той же уверенностью – самым старым.

– Можно, конечно, здесь пофилософствовать и сказать, что второе. Ну, что никогда обществу не удастся смириться с тем фактом, что робот может быть человеком. Но на мой взгляд, искусственно повторить человеческий мозг намного сложнее, – ответил Марти. Его ладони вспотели и ему пришлось вытереть их о джинсы.

– Вам следует больше мечтать, Марти. – перевел на него взгляд Дэвид. – И давайте начнем это прямо сейчас.

В тот вечер они еще долго обсуждали возможность создания такого робота, попутно разбирая строения человеческого мозга и первые успехи по его воспроизведению. И это было волшебно! Нет, научно-фантастически! Именно так, как Марти и хотел. Вопросы сыпались со всех сторон, споры не утихали, а ответы не всегда находились. И вскоре он потерял счет времени. Только когда собрание закончилось, и его участники повставали со стульев, Марти обратил на него свое внимание. Уйти он планировал в шесть, за полчаса до возвращения отца с работы. Однако выйдя на улицу и взглянув на наручные часы, Марти ужаснулся: десять минут восьмого. Со всех ног он бросился домой.

Наказание его неизбежно настигло. Через час после этого, когда он уже лежал в своей комнате, Дженни тайком принесла ему лед для пальцев. А после, сэндвич с тунцом, ведь поужинать Марти так и не удалось. Она тихонечко присела на край кровати и своей ладонью обхватила его руку. Ту, что была здорова и не увеличивалась в размерах прямо на глазах.

– Сильно болит? – спросила его Дженни, вытирая свои же слезы.

– Нет, теперь намного лучше, – улыбался Марти. Его глаза уже успели просохнуть. – Послушаешь про клуб?

– Конечно.

– Это было очень круто! Я столько узнал! Например, про персептрон. Рассказать?

– Ага.

Они поболтали еще немного, и Марти почти и вправду забыл о боли. Однако она быстро вернулась, стоило сестре уйти.

– Зачем, пап? – спрашивал он, поправляя на руке подтаявший лед.

Через две недели после своего первого визита, когда спали последние пятна на коже, Марти опять пришел в книжный. Теперь он смотрел на часы постоянно, каждые пять или десять минут, заметив, что так время шло медленнее.

– Давайте послушаем, о чем же мечтает Джессика, – торжественно озвучил Дэвид.

– Ребекка, – поправила его женщина.

– Прошу прощения, Ребекка. У меня отвратительная память на имена, – извинился он.

Да, эта встреча сильно отличалась от предыдущей. Здесь не было Азимова, не было Герберта, зато была Ребекка и написанный ею рассказ. Его она раздала всем присутствующим на листках. И его же она прочитала. Как только голос женщины смолк, на смену пришли аплодисменты, вогнав Ребекку в пунцовую краску.