— Что вы увидели? — нервно спросил Оле, пыхтя в своей куртке.

— Ничего. Но посмотрите. Что это за тень вон там, на утесах?

Оле смотрел долго и пристально. Его глаза моряка видели не больше, чем смогла разглядеть Эдит. Не желая выдвигать несостоятельную теорию, он медленно развернулся, обозревая все сто шестьдесят миль пропасти.

— Вот еще одна, — осторожно начал он, — в трех градусах восточнее юга.

— Да, — сказала Эдит, — и я насчитала еще четыре. Итого получается шесть. Надо их исследовать.

— Верно, мисс Лейн. Я с вами.

Их усталость исчезла при мысли о приключениях. Взявшись за руки, они помчались вниз по небольшому холму кратчайшим путем, который должен был привести их через заросли высокого кустарника прямо к самолету. Смеясь, как пара детей, отправившихся на пикник, они нырнули в тень.

Внезапно огромный серый валун, преграждавший им путь. ожил с сотрясающим землю скрежетом. Эдит закричала и вцепилась в Оле. Тот застыл как вкопанный, парализованный ужасом.

После они не могли вспомнить, как добрались до самолета. Эдит помнила, правда, как Оле бросил ее в кабину. У него самого осталось лишь смутное воспоминание о том, как он крутил пропеллер, взбирался наверх и бешено пинал злые красные глаза в отвратительной змеиной голове, которая взлетела вслед за ним на массивной тридцатифутовой шее. Он клялся, что угодил в один ярко-красный глаз как раз перед тем, как мотор заработал, и тяжеловесный зверь плюхнулся брюхом в песок, размахивая в воздухе своими широкими бесполезными перепонками, похожими на крылья летучей мыши.

В ответ на тревожные расспросы капитана Оле и Эдит ответили, что поспешили вернуться из-за холода. Хотя Андерсон был сильно разочарован тем, что Эдит не обнаружила для него еще одну нефтяную скважину, он ничего не сказал. Капитан удовольствовался тем, что поручил Оле самую грязную работу, какую только можно было представить. Лейн находился далеко в глубине материка и руководил складированием запасов. Дрейк где-то выгуливал своих любимых собак.

Эдит и Оле сговорились молчать о своем открытии до тех пор, пока досконально не изучат райскую долину. Они начали сожалеть о паническом бегстве на корабль. Теперь они намеревались провести чудесный день, спокойно и без всякой паники исследуя обитель дракона. Они рассудили, что посадка на открытом месте защитит их от неприятных неожиданностей; избегая зарослей кустарника, высокой травы и нагромождений камней, они смогут многое увидеть, прежде чем какая-нибудь тварь вздумает за ними погнаться.

В тот вечер все собрались в капитанской каюте. Доктор, распаковавший свои научные принадлежности, пытался провести анализ зеленого яда, собранного в пасти гигантской рептилии на пляже. Но скудного оборудования оказалось недостаточно, и он со вздохом разочарования убрал пробирки.

— Придется ждать, пока не появится живая жертва.

— Разрешите мне взглянуть на вашу фляжку, доктор, — попросил Оле.

— У вас появилась теория? — рассмеялся доктор, передавая ему пинту густой и зловещей зеленой жидкости.

— Не в этот раз. Но у меня есть нож.

К удивлению собравшихся, Оле принялся смазывать восьмидюймовое лезвие своего смертоносного ножа липким зеленым ядом.

— Ну вот, — самодовольно сказал он, размахивая ножом, чтобы высушить яд, — больше никто ко мне так просто не подойдет.

— Но вещество может быть безвредным, — заметила Эдит, бросив на него многозначительный взгляд. — Вам лучше не слишком доверять этой гадости.

— Я рискну.

Говоря это, он бессознательно устремил взгляд на Андерсона. Капитан беспокойно пошевелился.

— Послушай, Оле, я назначил тебя на эту работу сегодня днем, потому что все матросы были в отъезде с Лейном.

— Все в порядке, капитан. — Оле не собирался упускать свое случайное преимущество. — Просто у меня разыгрался легкий приступ люмбаго. Может Бронсон сегодня вечером заступить на мою вахту?

— Я сам подежурю вместо тебя, если он не сможет. С люмбаго не стоит находиться на палубе. Ты сможешь завтра полететь?

— В полете моя спина отдыхает. Через неделю или две мне станет лучше.

Эдит поднялась и вышла, бросив на Оле еще один многозначительный взгляд. Пробормотав извинения, он последовал за ней.

— Почему бы завтра не взять с собой револьвер? — прошептала она.

— Нет смысла. Я бы с десяти ярдов не попал в борт корабля.

— Но предположим, что на нас снова нападут? Действие этой штуки может занять несколько часов. И я вообще сомневаюсь, что это яд. Отец ничего не может сказать.

— Что поделать? Надежда лучше, чем ничего. Кроме того, я собираюсь вести себя осторожно.

— Я тоже. О, этот жуткий зверь! Мне приснится ужасный кошмар. Спокойной ночи, Оле.

Они вылетели на рассвете в пронизывающем холоде. За завтраком Дрейк вдруг стал довольно раздражительным, чтобы не сказать непристойно грубым, когда Оле безобидно попросил его передать масло. Воспоминание о словах Дрейка согревало Эдит во время всего морозного полета на юг. Оле могла подбодрить разве что призрачная перспектива расквитаться с крылатой ящерицей-переростком, и он нещадно мерз. Когда они наконец приземлились, он с безрассудным облегчением сбросил свою кожаную куртку.

Самолет сел в центре пятимильного луга. Здесь Эдит и Оле были в безопасности, если только враг не умел летать.

Оле захватил самый сильный бинокль капитана. С помощью его он теперь медленно осматривал милю за милей бескрайних пропастей, голубеющих в туманной дали. На каждой из шести сапфировых теней он задержался на целых пять минут. Эти тусклые тени, решил он, могли быть пятнами влаги на утесах. В любом случае, пятно высотой в три тысячи футов стоило осмотреть.

— Вы только взгляните, мисс Лейн.

— Это пещеры, полные тумана, — решительно сказала она, возвращая бинокль. — Какую из них мы осмотрим первой?

— Ближайшую. Ту, что на юго-востоке. Если нам не понравится то, что мы увидим, оттуда легко будет отступить.

— Вы думаете, мы станем поджимать хвост?

— Наверное, нет, — с беспокойством сказал он. — Я не трус.

— Конечно, нет. Я тоже не склонна к трусости. Может, отправимся?

— Мои глаза лучше ваших, мисс Лейн. Помните, что я половину жизни провел в море.

— И что же?

— Кажется, я видел, как что-то движется у подножия тех скал. Но я заметил только тени.

— Боитесь теней, Оле?

— Да, — честно признался он. — Покажите мне что-нибудь реальное, и я буду сражаться с этим, как любой мужчина. Но когда я сталкиваюсь с кошмаром, что и самому дьяволу не приснится, у меня подкашиваются ноги.

Теперь вы знаете, что я чувствую.

Впечатленная его откровенностью, Эдит протянула руку за биноклем и долго с любопытством осматривала основание утеса.

— Думаю, что вы правы. Там, у подножия пропасти, что-то есть. Как далеко мы оттуда?

— Где-то в двадцати трех милях.

— Даже если бы тень принадлежала слону, мы не смогли бы разглядеть ее на таком расстоянии.

— Не с этим биноклем, — согласился он.

— Вам не приходило в голову, что эти движущиеся предметы никак не могут быть тенями?

— Почему нет? — нервно спросил он.

— Потому что весь этот участок скал сам по себе находится в глубокой тени.

— Я об этом не подумал, — признался непрактичный теоретик.

— Ну что, вы со мной?

— Да. Ни одна женщина еще не брала надо мной верх, и будь я проклят, если позволю ребенку в коротких юбках смеяться над собой.

— Оле!

— О, все в порядке, мисс Лейн. Капитана здесь нет.

— Все равно ведите себя прилично, или я оставлю вас с рептилиями.

Летя так медленно, как только было возможно, они осторожно приблизились к таинственному пятну на юго-восточной стене. В этот утренний час тень от обрыва лежала огромным голубым полумесяцем на раскинувшейся перед ними долине. Вскоре, когда они влетели в тень, настроение у обоих внезапно и резко упало. Суеверному Оле полумрак показался мрачным предзнаменованием катастрофы.

Эдит начала жалеть о своей излишней отваге. Не желая отступать после дерзкого выступления перед Оле, она держала свои дурные предчувствия при себе. И тем не менее, ее терзало предчувствие беды. При мысли о том, что в критическую минуту мотор может подвести, у нее кружилась голова. Тяжело сглотнув, она с тревогой осмотрела окрестности в поисках безопасного места для посадки. К своей радости, она заметила трехмильный травянистый склон, шедший от подножия скал до края участка пампасов.