Теперь они были достаточно близко и могли разглядеть пятно. Оно действительно представляло собой колоссальную арку высотой более полумили. Эта арка на отвесной скале, окутанная голубым туманом, могла быть либо огромной пещерой, либо входом в пролегавший под материком туннель. Эдит внезапно решила, что в последнем случае пройдет его до конца — когда-нибудь. Сейчас она чувствовала себя слишком неуверенно. Ее нервы вскоре испытали шок, подействовавший на нее благотворно, как встречный раздражитель.

Оле надоело играть роль наблюдателя.

— Позвольте мне порулить, — сказал он, — а вы пока посмотрите в бинокль.

Теперь они находились в пяти милях от утесов. Здесь, хотя это было не самое разумное действие, они поменялись местами в воздухе. Теперь Оле стал пилотом, а Эдит — наблюдателем.

Первый же взгляд в бинокль заставил ее сердце замереть на две тошнотворные секунды. Зеленый склон у подножия утесов был настоящим логовом гигантских монстров. Огромные, ленивые звери спотыкались и переползали через вялые туши друг друга, как слепые саламандры. Очевидно, они только что проснулись и приветствовали солнечный свет, который через несколько часов должен был пробудить их к деятельности. Огромная пещера или туннель, без сомнения, была их обиталищем и местом размножения.

— Летите ниже, — приказала Эдит, чей желудок тем временем вернулся в нормальное состояние. — Посмотрим поближе, как выглядят эти твари.

Не моргнув глазом, невозмутимый Оле повиновался. Никакая заносчивая девчонка в коротком платьице не сумеет его превзойти! Он резко снизился до пятидесятифуговой отметки, выжал мотор до предела и пулей помчался прямо к туманной пещере. Эдит взвизгнула. Она бросила вызов мастеру своего дела.

Монотонный рев пропеллера привел вялых зверей в трубную ярость. Отвратительный лес извивающихся шей взметнулся вверх; плоские, безмозглые головы раскачивались, выплевывая свою ненависть и яд на нарушителя их звериной лени; непристойные красные перепонки недоразвитых крыльев огромных тварей бессильно стучали по их раздутым телам. Зловоние их дыхания, смешиваясь с вонью грязного логова, оскверняло утро незабываемой тошнотворностью. Мелькающее видение бесчисленных глаз, красных от безмозглой свирепости, грохот пожелтевших клыков, щелкающих при виде недосягаемой добычи, пронизывающее дыхание живого разложения и ужасающий полет навсегда запечатлелись в памяти.

Не сошел ли Хансен с ума? Эдит снова вскрикнула. когда он на полной скорости влетел в голубой туман пещеры. Закрыв глаза, она инстинктивно приготовилась к сокрушительному удару.

Но удара так и не произошло. После Эдит не могла сказать, потеряла ли она в тот момент сознание, однако Оле клялся, что она упала в обморок.

Когда она открыла глаза, ей на одно дикое мгновение показалось, что она в аду. Голубой туман уступил место быстро мерцающему малиновому свечению. Гнетущая жара почти душила ее. Огромные столбы пламени, с грохотом вырывающиеся со дна огромного туннеля, распластывались и сворачивались в огненные полосы под сводчатой скалой в полумиле выше. Колоннады пламени тянулись на бесконечное расстояние, создавая зрелище манящего ужаса, словно зовущее к мучениям проклятые души.

Оле был менее опрометчив, чем могло показаться. Пока Эдит осматривала логово монстров, он, как опытный штурман бомбардировщика, занимался своими делами. Когда синий вход в туннель устремился ему навстречу, Оле увидел, что его внутренняя часть была почти прямой и достаточно хорошо освещенной для безопасного полета. Риск был минимальным. В миле от входа он заметил первый пылающий колодец; далее туннель превратился в широкий и высокий коридор, идеально подходящий для быстрого полета. Опасность столкновения с одним из ревущих столбов пламени была равна нулю, поскольку туннель имел в ширину более мили, а аллея огненных колодцев — не более полумили в самом широком месте.

Эти трехтысячефуговые столбы пламени не испускали никакого дыма. Разумная, но неточная, как показали последующие события, теория Оле состояла в том, что они являлись огромными струями природного газа. Он вспомнил, что некоторые нефтяные скважины и выбросы природного газа в Азии непрерывно горят уже более двух тысяч лет. Следовательно, сказал себе норвежец, здесь имеет место то же самое, но в гораздо большем масштабе. Многовековое воздействие воды, создающей трещины в скалах, впервые открыло выходы в подземные резервуары нефти и газа. Затем тепло химических реакций между водой и минералами окружающей породы воспламенило газ. В этой части теории он серьезно заблуждался. Если бы он случайно наткнулся на истинное объяснение того, как загорались эти газовые столбы — о чем любой компетентный физик сразу догадался бы по странному поведению пламени над колодцами, обнаруженными Андерсоном, — он не бросился бы, как дурак, в ловушку, приготовленную для него природой.

Допустив воспламенение газа, проницательный Оле подумал, что все остальное объяснялось само собой. Сильная жара и постоянное высокое давление выходящего газа превратили первые отверстия в огромные круглые колодцы, вверх по которым взметались языки огня, обрушиваясь на скальный свод на высоте трех тысяч футов. Несомненно, размышлял он, раскаленные докрасна камни там, наверху, постоянно отслаивались. Со временем в скале и льду образуется целый ряд колодцев, которым будет дивиться какой-нибудь исследователь в далеком будущем. Естественным образом он пришел к выводу, что под ущельем с колодцами Андерсона, вероятно. пролегал в твердой породе еще один обширный туннель. Шесть темных арок, которые они с Эдит заметили на стенах круглой долины, без сомнения, походили друг на друга. Континент в этом странном регионе, должно быть, представлял собой огромную кроличью нору с туннелями, разветвляющимися во всех направлениях, причем некоторые даже выходили к морю.

На этом этапе своих размышлений Оле впервые испытал приступ растерянности. Колодцы, обнаруженные экспедицией, отличались одной особенностью: выход газа и пламени был прерывистым, а его периодичность странно регулярной. Однако здесь, в туннеле, эти фонтанирующие огненные колодцы горели без перерыва. Гаснут ли они на время, как другие? Воображение Оле летело быстрее самолета. Что, если эти колонны пламени внезапно вольются в свои жерла и исчезнут? В темноте он разобьется о стену туннеля, как спелый помидор.

Эта болезненная идея исчезла из его головы, уступив место другой. Одна деталь его неадекватной теории колодцев получила внезапное и самое огорчительное подтверждение. Участок свода весом с полтонны с грохотом разбился о пол туннеля менее чем в сотне ярдов справа от машины. Весь свод, должно быть, трескался под яростной бомбардировкой пламени из этих тысяч гигантских доменных печей.

Теперь Оле впервые обратил внимание на удушающую жару туннеля. Воздух, стремительно летящий навстречу, положительно обжигал. Что, если бензобак взорвется? А если раскаленный докрасна обломок камня подожжет самолет? Из-за сочетания слишком большого количества одежды, слишком сильной жары и слишком слабых нервов Оле начал обливаться потом. Ему было нехорошо. Тем не менее он, как отважный глупец, мчался в недра земли по этому огромному туннелю со скоростью в сто двадцать миль в час. Никакая заносчивая девчонка в коротком платьице не сумеет его превзойти!

Заносчивая девчонка пришла в себя. Она чудесно проводила время. Она только сожалела, что ее отец не видел всех этих милых зверей. Нужно будет привезти ему в подарок яйцо одного из них.

В воздухе начал ощущаться привкус дыма. Они находились не более чем в часе лета от входа. Следовательно, между ними и дневным светом пролегло по меньшей мере сто двадцать миль.

И Оле, и Эдит одновременно подумали, что сейчас они, должно быть, приближаются к заполненному дымом первому кратеру. Быстро выстроив теорию, Оле пришел к выводу, что туннель соединял разрушенный кратер и обширную, зеленую, как рай, котловину. Несомненно, взрыв огромного резервуара с нефтью под первым поднял его дно ввысь, усеяв окружающую пустыню обломками черной породы. Служил ли кратер до своего разрушения таким же логовом доисторических монстров — или, как утверждал Лейн, неудачных имитаций таковых? Очевидно, да.