Когда мужчины говорят, что у них нет определенного типажа и любят не за внешнюю красоту, они лгут. Мне нравятся рыжие. С большой грудью и попкой, желательно высокие. Игривые и ласковые, как кошечки. Уверенные в постели и в обществе. Так чем же так привлекла эта Виталина, мать ее, Сергеевна?!

Серой мышью ее не назовешь, она красивая, но ведь совершенно не в том смысле, который диктует мода. Не перекроенная. Даже маленькую горбинку на носике не убрала, хотя она придает ей особый шарм, но я-то знаю, что в головах у современных девушек, как они все время стремятся к совершенству, пока не теряют индивидуальность, превращаясь в клонов друг друга, а эта тоже еще молодая, незрелая. Всего двадцать два года, но в глазах читается интеллект. Может меня тупо на умненьких потянуло? Нет, все равно внешностью зацепила.

Старая красота, как сказал бы мой покойный брат Селим. Он всегда таких любил. Девушка с картины, мать ее! И эта нежная фиалка со стальными нервами упорно продолжает общаться со мной, как с предметом мебели.

Что самое смешное, я приметил ее сразу, как появился в этом здании. Она бежала к лифту, в который я только зашел, и успев войти в последний момент, мимолетно улыбнулась мне, отворачиваясь к зеркальной стене, чтобы поправить выбившиеся из хвоста темно-русые волосы.

Ее грудь, хоть и не четверочка, но тоже довольно аппетитная, вздымалась от сбившегося дыхания, натягивая ткань строгой серой рубашки, пока она распускала густые шелковистые волосы и снова собирала их в тугой хвост, и я почувствовал, как напрягается мое тело от этого соблазнительного зрелища и аромата жасмина, легким шлейфом окутывающего воздух вокруг нее.

С каких пор меня потянуло на строгих училок? Потому что выглядела моя случайная попутчица именно так. Не считая, конечно, того, как соблазнительно обтягивали ее брючки округлую крепкую попку. Ух, я бы ее сейчас с удовольствием…

– Вы не возражаете? – прервал мои фантазии настороженный голос.

Красивый голос. Нежный, женственный. Черт, вот это я попал!

– Что? – рявкнул хрипло, потому что мозги затуманивало желание.

– Могу я выйти? – поднимая на меня большие синие глаза, робко попросила красавица.

Я загораживал ей выход. И я с удовольствием задержал бы ее, будь у меня больше времени, а так, пришлось посторониться и подняться на этаж выше, чтобы не опоздать на встречу.

С той первой встречи Вита стала просто одержимостью. Она работает в этой сраной компании, медленно, но верно идущей ко дну, но я все равно продолжаю торчать тут, хотя еще в первые дни пришел к выводу, что нам выгоднее ее ликвидировать, чем пытаться удержать на плаву. И все из-за нее. Из-за моей маленькой красивой помощницы, которая, кажется, терпеть меня не может. И это будоражит воображение лишь сильнее.

Я довожу ее до ручки снова и снова, жду того момента, когда она сорвется и не выдержит, выплеснет на меня скопившуюся агрессию и тогда-то настанет мой звездный час. Я мигом превращу эту злость в страсть. Потому что между нами искрит. И как бы Вита не злилась на мои непомерные требования, она все равно меня хочет. Я вижу это каждый раз, когда ее взгляд затуманивается при виде меня. Когда она отводит глаза, стоит мне заговорить с ней мягким тоном, и пытается выровнять учащенное дыхание, из-за которого ее сладкая грудь вздымается еще соблазнительнее.

– Это все, Булат Булатович? – резко спрашивает она в конце очередного рабочего дня.

Бедная девочка измотана и меня начинает колоть совесть. Черт, надо дать ей передышку.

– Нет, – говорю я сухо, потому что нельзя просто встать и подхватить ее на руки, чтобы устроить на своих коленях и дать расслабиться, пока я буду разминать ее тонкую шейку и плечи. – Через пять минут жду вас на парковке. Мы едем ужинать.

– Зачем? – смотрит на меня округлившимися глазами Вита.

– Исключительно по делу, – усмехаюсь я, зная, что она не посмеет отказаться.

За ту неделю, что я проторчал в этом городишке, я уже понял, что Вита редко возражает на приказы и даже просьбы других людей. Просто кипит изнутри, когда недовольна, но все равно делает то, что ей скажут. Бедная овечка. Будь у нас больше времени, я научил бы ее показывать зубки.

– Вита, что тебя держит в этом городе? – спрашиваю я, когда нас усаживают за столик в лучшем ресторане и дают в руки меню.

Она хмурится из-за того, что я перешел на ты, и поджимает губы.

– Разве мы не по делу сюда приехали, Булат Булатович?

– Это не праздный интерес, – отвечаю я. – Мои вопросы связаны с твоей работой. Считай, что у нас собеседование.

– Вы хотите уволить меня? – пугается она.

– Нет, не усложняй, Виталина Сергеевна. Просто ответь мне.

– Я выросла здесь, – подумав, отвечает она. – Это мой родной город, все мои знакомые и друзья живут тут.

– А родные? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Успел нарыть информацию.

Она сразу же закрывается, выпрямляясь в кресле.

– У меня нет родных, кроме папы, но он живет в Европе. Я единственный ребенок в семье.

– Нет дядь и теть? – интересуюсь я.

– Нет, – качает головой Вита. – Это может показаться странным, но даже двоюродных нет. А с дальними родственниками я даже не знакома, они всю жизнь прожили в Казани и лишь изредка созванивались с моей мамой.

– То есть, тебя здесь держит только привычка, – утверждаю я. – Отлично, Вита. Потому что я хочу предложить тебе переезд в Москву.

Предложение настолько ее удивляет, что она даже открывает рот.

– Но… почему? – сдавленным голосом спрашивает ошеломленная девочка.

– Потому что ты хорошо работаешь, – лгу я, хотя технически, она реально отличный работник, но нужна-то мне не поэтому. – Хочу предложить тебе должность в одной из компаний, в которые инвестирую. Ты произвела хорошее впечатление, Вита.

– Но я не собиралась переезжать… – растеряно лепечет она. – То есть, я даже не думала об этом никогда. Меня устраивает моя работа здесь.

Тем не менее, мои слова заставляют ее задуматься. Я вижу интерес на ее лице.

– Раз тебя ничего не держит здесь, то почему бы не попробовать что-то новое, Вита? Ты же молодая девушка, не обремененная семьей. Разве тебе не хочется улучшить свою жизнь? Получать больше денег, двигаться вперед по карьерной лестнице в одной из крупнейших компаний столицы?

– И вы предлагаете мне это просто так? – недоверчиво щурится она. – Без каких-либо условий?

– Никаких условий, – развожу руками. – Я просто хочу дать шанс трудолюбивому человеку, Вита.

– Спасибо, – все еще ища подвох, неуверенно кивает она. – Я подумаю, Булат Булатович.

Но я уже понимаю, что рыбка попалась на крючок.

Сейчас

Малыш просыпается через три часа. Я только успеваю немного задремать, как он начинает шевелиться и кряхтеть, как недовольный маленький цыпленок. А потом снова раздается плач. Надо сказать, с легкими у капризного рыжика порядок.

Я сажусь на кровати и беру его на руки, пытаясь укачать, но он продолжает плакать, размахивая ручками и едва не попадая себе в глаз. И плачу вместе с ним. Просто так, за компанию. Я и так распустила нюни этой ночью, так что мне особо и повод не нужен для нового потока слез из воспаленных глаз.

– Сейчас, потерпи секундочку, – пытаюсь успокоить малыша, одной рукой готовя ему смесь.

Удается сделать это с трудом, но я справляюсь и когда даю каризуле бутылочку, он успокаивается. Мы снова перемещаемся на кровать, где я укладываю его и надеюсь, что он снова уснет, как только наестся, но, когда смесь заканчивается, рыжик опять чем-то недоволен.

– Может памперс тебе поменять? – размышляю я вслух.

Насчет сестры я почти не солгала соседям, она у меня есть, и детки у нее тоже имеются, вот только она не двоюродная, а четвероюродная. Мы познакомились с Лизой впервые именно здесь, в Москве, когда нам обеим было уже за двадцать, но странным образом сразу сроднились и понравились друг другу. Она, можно, сказать, моя единственная близкая подруга и член семьи, и я сейчас очень рада, что благодаря ее чудесным деткам имею хоть какие-то навыки заботы о младенцах, потому что смена подгузника такому хрупкому и крошечному существу – дело не из легких.