Степан после таких спектаклей приходил в казенную квартиру, снятую для него театром, и с горя залпом без закуски выпивал подаренную бизнесменом бутылку виски. Затем с горькими мыслями о своей ужасной судьбе наш герой включал медитацию о завтрашнем дне, который обязательно изменит его жизнь, и засыпал в беспамятстве.

Будучи сейчас на репетиции, Степан размышлял о смысле его безрассудной жизни, о Пастернаке, который в отличие от Степана добился-таки любви, пребывая в пермской провинции. Но ни одна из местных девушек не ранила сердце нашего героя. Душа наполнялась обидой и жалостью к себе и такой болезненной безысходностью, что выходом могло быть только самое страшное – закончить бренное существование на этой планете как подобает гениальному актеру, не нашедшему себя в этой жизни. Ведь ему уже скоро исполнится 24 года, а в багаже только пять ролей в провинциальном театре.

Неожиданно на мобильнике высветилось сообщение от мамы «Перезвони срочно».

В ушах больно застучало: «Это отец. Что-то случилось с отцом!» Он чувствовал себя в последнее время плохо и как будто прощался каждый раз, как они разговаривали по телефону…

Показав на телефон режиссеру и сдавив шею руками как знак вынужденного ухода с репетиции, Степан покинул сцену.

Звонить домой было страшно. Хотелось продлить время жизни отца в его сознании хоть на минуту. «Это ужасно, если он ушел и оставил нас всех сиротами». Он был всем. Растерзанное болезнью сердце отца уже три года держало семью в постоянном напряжении.

Непроизвольно руки все же набрали родной номер «Мамуля». Вопреки тревожным ожиданиям Степан услышал очень бодрый и в то же время пронзительно ласковый и родной голос матери:

– Здравствуй, сынок! У меня хорошая весть. Звонил агент Евдокима Привалова, какой-то Ахмед или Махмуд, прости, не расслышала, и сказал, что твой профессор Карп Иванович настоятельно просил Евдокима тебе помочь в поступлении на службу в какой-то московский театр, и Евдоким нашел место. Так что твоя мечта сбывается, сынок. Отец тебе на Ватсап телефон Евдокима переслал. Так что звони, сынок. Ты сам-то здоров? Ты помнишь, что здоровый нищий счастливее больного короля? Береги себя. Храни тебя Господь. Главное, не переживай.

– Все хорошо у меня, как всегда. Как отец, как ты мама? – спросил Степан на автомате, а сам, не слушая ответ матери, судорожно думал о своем: «Вот и московский театр у моих ног! А помогает мне Карп Иванович, которому я так много гадил в жизни, и Евдоким, которого я люто ненавижу. Точно от них такого не ожидал. Прочь дурные мысли. Все сбылось… Я так и знал, что мой час настанет… Но как унизительно, что этот выскочка Евдоким помогает моему восхождению, общаясь со мной через агента Мухамеда-Магомеда…» – Мама. Я сейчас отправлю СМС, чтобы Евдоким звонил мне сам после 19 часов. У меня сейчас генеральная репетиция! – напыщенно-высокомерно произнес Степан, дав понять матери, что спешит и разговор закончен. Он не хотел, чтобы мать почувствовала его радость и восторг от такой вожделенной новости. Степан внушал себе, что все, что происходит с ним, закономерно и Карп Иванович, и Евдоким всего лишь маленькие ничтожные винтики в сложном механизме судьбы и восхождении его гения к высокому пьедесталу успеха. Мать, как всегда, благородно промолчала в ответ на его чванливое хамство и, пожелав удачи, положила трубку.

Степану на секунду стало стыдно перед матерью за наигранную сухость его тона, но он уже научился быстро изгонять это чувство из души. Конечно, он не собирался ждать звонка Евдокима и сам решительно набрал номер, предвкушая с волнением судьбоносный разговор.

– Алло, – задержав дыхание, театрально произнес приятный голос на далекой трубке в сердце России.

– Это Степан, – сухо произнес наш герой.

– Степушка! Да как я рад! Мне звонил старик Карп Иванович – добрая душа и просил за тебя. Мне нужен напарник для одного интересного театрального проекта, вот я и пообещал нашему наставнику помочь тебе по-семейному, – произнес очень дружелюбно Евдоким.

– Это неожиданно! Даже не знаю! Большая занятость в театре! Постоянные гастроли… – сам не понимая смысла своих слов, произнес холодным, неблагодарным тоном Степан.

– Всего на неделю прилетай, дружище, в Москву! Билеты я оплачу. Нет проблем. Попробуем! Если понравится проект – останешься. Если что-то не устроит – вернешься назад в свой Кудымкар. Хватит быть археологом провинциальных нравов. Москва ждет самых успешных! Карп Иванович верит в твой талант! А старику я доверяю на все сто!

– Деньги на билет у меня самого есть. Не нищий. Подумаю, взвешу все за и против и завтра, если не закручусь, позвоню, – театрально-безучастно было брошено в ответ Степаном.

– Давай, старина, не затягивай! Жду звонка, – также весело завершил разговор Евдоким.

Степан отключил смартфон и тут же набрал отца.

– Как самочувствие? – поинтересовался Степан у отца.

– Все великолепно, сынок! – бодро отрапортовал он.

Степана всегда напрягал этот бодрый тон голоса. Он прекрасно понимал, насколько тяжело болен отец и что вся его бравада имеет только одну цель – успокоить любимого сына.

– Папа, меня вызывают в Москву, в театр работать! Я тебе обещал, что всего достигну, и, видишь, все так и произошло.

– Сынок! Жизнь – это вечный поиск счастья! Запомни: смысла в жизни никакого нет, кроме самой жизни! Дерзай, но как в песне поется «Не остуди свое сердце, сынок!» Люби людей, и они тебя полюбят! Счастье – это гармония с самим собой.

– Хорошо, папа, береги себя! – попрощался Степан и, улыбаясь, подумал: «Отец взрослый человек, а живет и думает, как ребенок. Не остуди свое сердце, сынок, гармония… На дворе эпоха цифры и век денег. Как он не понимает, что деньги и есть настоящая гармония! Наше поколение знает, зачем живет и что такое счастье!»

Наступило 10 декабря 2019 года, и до новогодних праздников оставалось всего три недели. Весь репертуар в Кудымкарском театре был трансформирован в детские новогодние елки, которые проходили два раза в день. Актеры готовились работать на износ на новогодних праздниках как в театре, так и на корпоративах в качестве Дедов Морозов и Снегурочек. В театре сегодня разразился скандал из-за выходки Степана – срочного его отъезда в Москву. Все актеры как один отказывались подменить Степана в роли красноносого оленя Рудольфа по многим искусственно надуманным причинам. Кто-то обосновывал нежелание играть Рудольфа своим малым ростом, кто-то загрузкой в театре другими ролями, кто-то собственной физической немощью и неспособностью гарцевать оленем по сцене и тащить запряженным в тяжелые сани толстяков – Деда Мороза и Снегурочку. Так и говорили: «Сил нет. Физически немощен. Сани с места не сдвину. Умру на сцене. Зачем вы этих толстяков на сани усадили? Пусть сами сани с подарками толкают, хоть вес сбросят, тем более они из-за ожирения с саней полчаса слезать будут – дети подарков вовек не дождутся». Отговорок было много, а настоящая причина у всех была одна – не потерять новогодние заказы и сорвать вожделенный куш на корпоративах. Декабрь – это месяц, который весь год артиста театра кормит. Зная все эти отягощающие обстоятельства, Степан готовился к нелегкому разговору с руководством театра.

Директор театра, имея смешную фамилию Ребенок и грозное имя Георгий, по своей природе был добрым и интеллигентным человеком.

Когда он представлялся: «Я – Ребенок», и смотрел наивным детским взглядом на собеседника, многие, впервые его видящие люди впадали в ступор, не понимая, почему он называет себя ребенком. Видя смущение незнакомца, директор улыбался наивной детской улыбкой и пояснял: «Георгий Ребенок». Были случаи, когда и это уточнение не помогало и тогда начинала разворачиваться забавная импровизированная реприза.